– Парню и двадцати не было, – женщина лет сорока пяти с двумя светлыми косами с руку толщиной, в белом камзоле с алым шитьём и красной бархатной юбке, подвинула к Орту свою чашу.

– Сейчас их, не выучив, бросают в бой, – заметил человек в чёрном, – а потом удивляются тому, что…

– Кьертания нуждается в каждом препараторе, – Орт наполнил свою чашу и оттолкнул графин. – Времена сейчас тяжёлые, но это должно быть поводом для каждого из нас отдавать всё, что можно! И молодость здесь не может быть оправданием. Они препараторы. Препараторы! Никто из нас не выбирал это, но в наших силах выполнять свой долг с честью. Кто-то хочет с этим поспорить? Здесь и сейчас? Ты? Анна?

– Успокойся, Орт. – Анна залпом осушила кубок и облизала губы – лицо её, испещрённое шрамами, жутковато искривилось, хотя в неподвижности оставалось красивым. – Я только говорю, что парень был очень молод, а молодость – время ошибок. Вот и всё.

Человек в чёрном молчал, хотя Орт буравил его взглядом.

– Хорошо. Тогда давайте закончим, наконец, с делами. Я буду рад поспать – хоть раз на этой неделе. Барт. Мне нужны четвертные отчёты по кропарям и механикерам. Раз уж от механикеров из Десяти сейчас в столице никого нет, тебе придётся взять на себя контроль над Советом при Десяти.

Седобородый кивнул.

– Теперь ты. Горячий защитник молодых охотников.

Человек в чёрном дрогнул, но ничего не сказал.

– Если ты думаешь, что лучший способ защитить охотника – не иметь его, у меня для тебя плохие новости, сынок. Разберись со своей проблемой. Ты хорош, как всегда, но твои показатели падают. Это удар по твоей репутации – а значит, по репутации Десяти.

Не дождавшись ответа, Орт продолжил:

– Дальше. Вы все, вероятно, слышали о недавнем выступлении Ассели на собрании.

Человек в чёрном вздохнул.

– Как славно, что ты отстоял нашу честь и не позволил кому-то хоть на миг усомниться в нашей несгибаемости.

Орт отпил глоток вина. Он предпочёл не заметить – или действительно не заметил иронии в словах, которые заставили напрячься двух других за столом.

– Именно это я и сделал. И сделаю столько раз, сколько понадобится. Но я должен быть уверен в том, что и остальные не подведут. Донесите до своих – в том числе до новых рекрутов – никаких контактов с корреспондентами без нашего ведома. Никаких! Если у владетеля появится повод думать, что мы не контролируем препараторов, наш контроль и в самом деле окажется под вопросом.

– И тогда мы не сможем защищать их, – сказала Анна, и непонятно было, говорит она это им или самой себе. В зелёном свете ламп её глаза золотились, как у кошки в темноте.

– Именно. – Орт снова наполнил её чашу. – Ведь это и есть наша главная задача, так? Отстаивать интересы препараторов. Эта дрянь Ассели… Кто за ней стоит, хотел бы я знать.

– Ассели не знает, о чём говорит, но она добрая женщина, – мягко сказал Барт. – И искренняя. Она давно пытается заниматься проблемой препараторов. Я не думаю, что она пляшет под чужую музыку.

– Добрые и искренние всегда становятся инструментами в чужих руках, – отрезал Орт, свирепо сжимая чашу. – И что ты имеешь в виду под «проблемой препараторов»?

Барт закатил глаза:

– Тебе и вправду стоит поспать, Орт. Ты что же, собираешься пободаться и со мной?

– Я собираюсь попрощаться с тобой – и со всеми вами до окончания Шествий. Делайте свою работу… И запомните то, что я сказал. Молодые рекруты – новая сила… И новая уязвимость. Действуйте с умом. Речь не только о репутации и выпадах Ассели… Наши показатели серьёзно упали за последние два года. В этом году лето пришлось сократить почти на две недели. Химмельны недовольны. Очень недовольны. Этот проклятый Магнус, будь он неладен, стоит за плечом у владетельницы и подливает масло в огонь… Вам не нравится, что молодым дают слишком мало времени на обучение? Тогда учите их лучше.

Орт и Анна вышли первыми – зелёное пламя ламп качнулось им вслед, как будто пытаясь удержать. Барт и человек в чёрном сидели молча, слушая, как в коридоре затихают шаги.

– Тебе нужно вести себя осторожнее, Эрик, – наконец сказал седобородый. – Ты привлекаешь слишком много внимания. Глупая ошибка.

Человек, сидевший напротив, усмехнулся.

– Мы все привлекаем внимание, разве нет? И, как верно сказал Орт, мы это не выбирали.

– Ты понимаешь, о чём я. Не зли его. Он не так прост, как тебе кажется. Ты думаешь, он всё ещё не задумался о том, что случилось с Рагной?

Эрик Стром отвёл взгляд.

– Служение охотника опасно.

– Как и любого из нас. Но прежде ты не допускал ошибок – иначе, и ты сам это прекрасно знаешь, ты не был бы одним из Десяти. Я помог тебе тогда и помогу снова, но если ты продолжишь с Ортом в том же духе, всё станет сложнее. И в одном он прав. Тебе нужен новый охотник. И чем быстрее, тем лучше.

– Я и сам знаю. – Эрик потёр лоб, рассеянно поболтал вином в чаше. – У меня есть пара вариантов. Но я хочу подождать. Может…

– Ты уже не ребёнок. И не просил о совете.

– Верно. Не просил.

– И всё-таки позволь мне дать тебе его, раз уж твоих родителей нет рядом. Сделай паузу, Эрик. Не пытайся ещё раз. Всё это и для тебя не проходит бесследно.

Лицо Эрика вдруг исказилось, как будто от боли.

– Ты знаешь, я не хотел, чтобы для неё это так кончилось. Я…

– Я знаю. И я знаю, что ещё одна неудача будет слишком тяжёлым испытанием. Остановись… Я вижу, что тебе тяжело. Ты снова видел ту чёрную ревку в Стуже?

– Как ты узнал?

– Мог бы перестать удивляться.

– И в самом деле, – Эрик Стром невесело усмехнулся. – Да, я снова видел её. Когда подлетел ближе… Она просто исчезла.

– Со мной тоже бывало нечто в этом роде.

– Правда? Ты не говорил. И что это значило?

– Что мне давно пора было хорошенько выспаться. Подумай. Разве у тебя мало того, что нужно сделать? Я слышал, что Омилия с братом планируют уехать в летний дворец на несколько недель.

– Я разберусь с этим.

– Разберись. Наши друзья начинают беспокоиться. Влияние Магнуса при дворе растёт. Владетельница от него в восторге.

– Я же сказал: разберусь.

– Не сомневаюсь. – Барт наклонился над столом так, что их лица сблизились. – И очень на это надеюсь. Ты так много взял на себя. Столь сложной конструкции тяжело быть по-настоящему прочной. Знаешь, я всегда любил тебя, как сына. И, как отец, буду на твоей стороне. И как один из Десяти тоже. Но…

– Я тебя понял. – Голос Эрика был бесстрастен, и пламя ламп не дрогнуло, когда он пружинисто поднялся из кресла. – Ты и вправду многое сделал для меня, Барт. Мои родители были бы тебе благодарны, а я сам перед тобой – в неоплатном долгу. Ты знаешь меня, как никто другой, не так ли?

Седобородый молчал.

– Ты знаешь, что для меня – Кьертания. Ради неё я сделаю всё, что потребуется. И ради неё пожертвую всем – и всеми – кем потребуется. Не сомневайся во мне. – Голос Эрика потеплел. – Твоя поддержка будет нужна мне, как никогда прежде… Старый друг.

Барт медленно кивнул:

– Конечно. Всегда, мальчик мой.

Прощаясь, они улыбнулись друг другу, но, оставшись в комнате один, Эрик ещё долго сидел неподвижно, глядя в темноту, и зелёное пламя тускнеющих ламп плясало в его зрачках.

Шествие должно было пройти на площади перед магистратом так же, как это происходило из года в год.

Препараторы, прибывшие в Ильмор, подготовили площадку с помощью нескольких мужчин. Главный, ястреб, стоял чуть поодаль и наблюдал за тем, как одна за другой воздвигаются Арки, с отстранённым видом. Слишком большая шишка, чтобы работать. Когда они с Хельной встали в очередь семнадцатилетних, которые должны были пройти через Арки, Унельм пристальнее вгляделся в лицо Эрика Строма, и его передёрнуло: этот человек, возможно, некогда красивый, теперь походил на монстра.

Унельм завидел тёмную макушку Сорты вдалеке – несмотря на холод, она сняла капюшон и шапку. Если она нервничала хотя бы в половину от того, что чувствовал он сам, скоро Хальсон станет ещё жарче.