— Помнишь, к тётке ездили? — И вернулась к нему, чтобы встать рядом. — Помнишь, у них в передней печурка была — круглая такая? И здесь то же самое.

— Ну и что — помню, не помню, — вздохнул Витька. — Если бы вон там, на приступке, ещё и спички найти или зажигалку… Тогда бы.

— Фи! — смешливо сморщилась девушка. — Ты лучше о другом помечтай!

— И о чём?

— А ну-ка… встал вот так. — Она заставила его встать боком, сама скопировала его позу, встав за его спиной. — Руку вытяни вперёд, укажи на печурку с дровами и…

— Понял! — засмеялся брат. — Ну-ка вместе! Три, четыре! Гори, гори ясно! Чтобы не…

И оба ахнули, отшатнувшись от плиты, когда из кончиков указательных пальцев к печурке метнулись стрелы пронзительно-яркого пламени и когда из открытой печурки рвануло огнём!

Не сговариваясь, а только мельком переглянувшись, сестра и брат дружно рванули из кухни. И, лишь захлопнув за собой дверь, словно боясь, что неожиданный огонь бросится за ними следом, как ни странно, именно Витька очухался первым. Он остановился и завопил, нерешительно топчась на месте:

— Сгорит же там всё!

Алиса остановилась не сразу. Добежала до выхода из коридора и затормозила, ухватившись за дверной косяк. Смутно подумалось: «А почему? Сбежали-то? Наоборот бы — радоваться надо, что огонь теперь есть!»

Угомонив дыхание, медленно направилась назад. А там Витька уже опасливо и совсем чуточку открыл дверь в кухню и просунул башку в зазор. Выпрямился.

— Лиска! — уже другим, более твёрдым тоном позвал он. — Всё хоккейно! Огонь… это… успокоился!

Минуту спустя они сидели на корточках перед плитой и заворожённо наблюдали, как в печурке, за осторожно прикрытой на солидный крюк дверцей, металлической, с довольно плотными узорами на поверхности, пляшут жёлто-оранжевые всполохи. Дверца печурки, как и плита, была достаточно старенькой, а потому сверху немного обвисла-отошла, и огонь был виден отчётливо.

— Жалко — воды нет, — посетовала Алиса вполголоса, будто опасаясь разозлить гудящий огонь. — Здесь, вон, чайники есть — громадные такие! Хоть один бы вскипятить — нам бы надолго хватило.

— Думаешь, в следующий раз не получится? — с сомнением спросил брат и вдруг обрадовался: — Лиска, а мы здесь с тобой колдуны, что ли? А давай дождь, хороший такой, ливень настоящий, вызовем! Вон там тоже кастрюли есть — здоровенные! Наберём в них дождя побольше — до следующего вызова хватит! Помнишь бабушкино: «Дождик, дождик, пуще…»?

— Ты что?! Закрой рот, а то вдруг?..

— Никакого «вдруг!» — заявил Витька. — Ты чё? Не поняла? Мы проговорили про «ясно» с желанием, чтобы исполнилось. А сейчас я просто вспомнил про слова о дожде. Желания вызвать не было, так что дождь в доме не пойдёт!

— А прикольно бы было, — невольно улыбнулась Алиса. — И… Витька, ты у меня умница! Я бы не догадалась про желание. Но… Этого всё равно мало, — вздохнула девушка, встав на ноги и осматривая те и правда «здоровенные» кастрюли: ничего себе — тут питались! Сколько ж едоков за стол садилось?! Или в этих кастрюлях варили сразу на неделю, как минимум? Или ели, как не в себя? И выдохнула сквозь вытянутые губы: — Фу… Сам подумай: умываться хочется каждый день, а я и вечером привыкла, перед сном. А стирка? А мытьё посуды?

Вооружившись каминными щипцами и кочергой, снятой утром с засова на входной двери, они потушили огонь в печурке плиты и решительно побежали на второй этаж.

Заняли две спальни рядом, но уговорились первые ночи спать в спальне Алисы. Пока не привыкнут к обстановке. Затем обговорили, где будут лежат выданные им не слишком богатые продукты, и спрятали их в спальне же Алисы, в шкафу. Тот, огромный и гулкий от пустоты, и сам прятал хороший такой тайник — нижнюю доску, которую надо было открывать с жутким треском и скрипом, а потом ставить на место. Немного посомневались насчёт сливочного масла, но девушка решила:

— Найдём воду — сунем в неё. Я видела — бабушка так в деревне делала.

Потом побежали изучать окрестности вокруг дома.

Вызывать дождь не потребовалось! Чуть дальше (сориентировавшись, сообразили: со стороны кухни) от дома они нашли овражек с ручьём-ключом, выход которого кто-то бережно заключил в небольшую трубу. Но самое главное: от дома к овражку вилась небольшая тропинка, которая почти не заросла, а с края овражка вниз, к воде, спускали деревянные ступеньки — полуживые, полуразваленные, но всё ещё удобные, чтобы легко приблизиться к воде. Рядом с последней ступенью ещё и плоский камень положен — ставить посудину под ключевую струю. Водица холоднющая! Студёная-престудёная! Но напились вдоволь — так хотелось после сухомятки-то, сами не ожидали такой жажды. И тут же, у ручья, Витька помог сестре отмыть затылок от засохшей крови и сказал, что ранка почти зажила.

Сбегав в дом за ёмкостями и хорошенечко прочистив их надранными пучками травы в маленьком природном бассейне ручья, Алиса и Витька набрали воды: с полными кастрюлями и чайником бегал брат, а Алиса следила за набором воды. Когда она сама принесла последний чайник (литров на семь — не меньше!), Витька высказал практичную идею:

— Если туда, к ручью, часто бегали из-за воды, может, вокруг ручья ещё что-нибудь посмотреть? А вдруг ещё что-нибудь найдём? Или сначала обойдём дом?

Алиса, державшая в мыслях здешнюю жизнь, как жизнь в деревне: «Что там может быть вокруг колодца?», хотела пожать плечами, но потом кивнула. Пусть пока братом владеет приключенческий пыл, сбивать его нечего! Тем более, он пока не знает, но вскоре у него наверняка всё тело заноет: не считая физры в школе, много ли он занимался физическим трудом в мире, который оставлен ими на неопределённо долгое время? А тут сам вызвался добровольно таскать воду, да ещё неудобно так — за ручки кастрюль. Ладно ещё чайники…

— Сначала обойдём дом. Только будем разглядывать всё внимательно, — предупредила она его. — Что я не увижу, может — ты заметишь.

— Зачем? — немедленно последовал вопрос.

— А тебя самого не удивляет, что дом, крепкий, готовый принять жильцов прямо сейчас, — и пустует?

Витька ненадолго задумался, шагая рядом с ней из кухни к крыльцу, а потом пожал плечами:

— Дом-то, как и было сказано, лесной. Для постоянного проживания он, наверное, слишком далеко от всяких поселений находится.

— Слишком солидно выстроен, — покачала головой Алиса. — Я бы поняла, если бы здесь кто-то остался. Как сторож. Или лесничего сюда вселили бы — и за лесом следить, и за домом ухаживать. Ведь если он для знатных охотников был построен, то, вообще-то, должен быть готов к встрече с ними в любой момент.

— Лиска… — вдруг сказал брат, когда они спустились по ступенькам и он оглянулся на дом. — Я сначала думал — это ставни на зиму стоят у окон. Ну, в спальнях и не только. Но ведь они металлические? Я ведь правильно понял, да? И ставни обычно крепятся снаружи. А эти оставались внутри дома. И по бокам от рам, прямо на стенах, такие штуки есть, в которые, как мне кажется, они крепятся… Или их на лето так убирают?

— А может, им, хозяевам, дом теперь совсем не нужен? — предположила девушка. — И они забирают всё металлическое из него? Насколько я понимаю, во времена, когда одевались так, как нас одели, металл был очень дорогим.

— Может быть… — пробормотал Витька и внезапно добавил: — Наверное, я зря не ношу тот меч, который мне дали. Надо бы взять его, а то оставил, как дурак…

— Меч? — удивилась Алиса. — Я думала — это шпага.

— Нет. Это подростковый меч. Ну, типа — учебный. Но настоящий.

Алиса хотела спросить: а какая связь между странными оконными ставнями и ношением подросткового меча? Но младший брат заметно задумался, и она решила не тревожить его, вероятно, излишними вопросами. Правда, после его слов тонкий привкус беспокойства махоньким, но надоедливым комаром запел в её душе.

Может, именно поэтому она и начала присматриваться к месту ещё пристальней и обнаружила, что вокруг лесного дома была когда-то чуть ли не крепостная стена. Правда, невысокая — примерно пять метров в высоту. Но сейчас высокие кусты скрывали остатки этой стены: то здесь проглянет ободранный столб, то там покажется разрушенная низкая кладка… Видит ли эту стену Витька? А если не заметил, стоит ли показать ему её?