А огонь приближался, здоровея и усиливаясь с каждым «шагом» к ней. Он уже не гудел, а ревел. И в этом рёве и треске деревьев пропадали до сих пор слышные звериный визг, человеческие крики и команды.

Лицо начинало невыносимо припекать — таким же жаром, каким сжигало ноги, когда Алиса поняла простейшую истину: её потеряли, и теперь спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Именно эта истина и заставила её вспомнить всё необходимое. Она подползла к раненому, который не отзывался на её зов и на жалкие попытки тормошения его за плечи. Уселась так, чтобы он остался за её спиной, опираясь на неё, благо лежал снова ничком — и она расположилась, как в кресле.

Первый этап заклинания огня: Алиса соорудила вокруг себя и раненого нечто вроде прозрачной пирамиды, сухими губами выговаривая нужные слова. Наверху этой пирамиды осталось крохотное отверстие.

Этап второй: опустив голову, но подняв ладони, она зашептала (дым после первого заклинания лёг на связки, не давая говорить вслух) вторую часть заклинания.

И вокруг пирамиды взметнулась самая настоящая вакханалия: огонь со всех сторон потянулся к ней, прилипая к трём сторонам странной защиты. Трижды прочитав заклинание, Алиса запустила его надолго.

И теперь принялась за сбор сил. Пламя не просто липло к стенкам пирамиды — оно вливалось вовнутрь и впивалось в ладони Алисы, которыми она словно поддерживала две части пирамиды, упираясь в них.

Первым делом она направила поток силы в ноги: делу заживления потоки не способствовали, но давали силу улечься боли. Как только жжение прекратилось, девушка чуть надавила своей поясницей на спину раненого, чтобы чувствовать его. И следующие потоки принялась вливать уже в его тело.

Не весь огонь она могла собрать к своей пирамиде, а только тот, что был рядом.

Вскоре вокруг пирамиды появилось странное пятно, полуобожжённая трава и деревья словно ластились к единственному месту, где огня не осталось, а чуть дальше, будто стенки невиданного-неслыханного огненного колодца продолжали реветь умирающие под натиском огня деревья.

…Сначала подняли её, потом помогли встать раненому. Им оказался один из всадников-телохранителей, который побежал следом за своей подопечной, услышав: «Алиссия, беги!»

Совершенно очумелая (по-другому своё состояние не могла бы назвать), Алиса тяжело открыла глаза, только очутившись на чьих-то руках. Перед нею нежно-голубое небо и чёрные вершины высоких деревьев.

— Леди Алиссия… — прошептал кто-то.

Ей хотелось пожаловаться, что она устала, что говорить не хочется.

А потом услышала над собой:

— Дан Реган! Сюда! Леди Алиссия здесь!

Она сморщилась от слишком громкого голоса, а потом где-то внутри шевельнулась струнка, задев которую, она узнала этот голос: она на руках Куна.

Недолго. Её быстро передали кому-то другому, кто бережно прижал её к себе.

— Леди Алиссия… Алиссия, ты слышишь меня?

Ей так не хотелось отвечать, но мужчина уговаривал:

— Не молчи, Алиссия! Ты понимаешь, где ты? Понимаешь, с кем ты?

Ну вот, хоть что-то…

— Понимаю, — слабо ответила она. — Это ты обещал мне подарок.

Он затрясся, кажется, от смеха, а с ним поневоле затряслась Алиса. Вокруг заговорили как-то… легче, что ли. Как будто глупая шутка про подарок ослабила недавнее напряжение.

— Лиска! — завопил где-то рядом брат.

— Здесь она… — ответили ему.

— Алиссия, — склонился к ней дан Реган, — ты пришла в себя?

— А мы как… победили? — пробормотала она, едва шевеля тяжеленными губами.

— Хочешь сказать — от ответа зависит твоё состояние? — уже спокойней спросил он. — Тогда слушай, леди Алиссия. Мы победили. Абсолютно точно.

— Лиска! — выдохнул Виктор совсем близко. — Живая! Дура, чего не отвечала?! — обозлился он и тут же плаксиво закончил: — Напугала меня, как… как… Блин.

— У меня ноги, — снова закрыв будто поджаренные веки, сказала она неизвестно кому. — Я хочу встать на ноги, но у меня… ноги.

Услышала короткое подвывание брата. Поняла, что он только сейчас обратил внимание на её ноги.

— Сейчас выберемся из леса, — бесстрастно сказал дан Реган. — Там, на опушке, наши лошади. Доставим вас домой. И через пару часов будете ходить, как будто у вас с ногами ничего не происходило. Леди Алиссия, вы собрали столько силы, что раны заживут быстро. Не беспокойтесь об этом.

И он зашагал среди притихшего леса, в котором робко начинали вновь выкликать друг друга птицы: «Все ли живы? Отзовитесь!» и в котором страшно пахло горелым деревом. Алиса лежала на его руках с закрытыми глазами и слушала, как шагают следом остальные. Небольшую тревогу вызывало лишь обещание дана Регана отвезти её в дом матери. На лошади. Она смутно представляла, как придётся трястись на лошади… А если ещё и в седле — с её-то жуткими сейчас ногами.

— Остальные?.. — спросила она, понимая, что он сразу догадается, о чём она.

— Ранены два оборотня и только один всадник — тот, что побежал за вами, леди Алиссия.

— А… матка?

— Гнезда больше нет, — твёрдо уверил её дан Реган.

— Значит, завтра — в лесной дом?

— Не так быстро, леди Алиссия.

— Почему…

— Сначала вы встанете на ноги.

— Встану.

— Потом я надену вам на палец кольцо.

— Наде… что?!

— Я официально должен подарить вам лесной дом. Значит, кольцо подтвердит эту сделку.

Она слышала, как он улыбается, произнося эти поразительно странные слова, и внутри что-то теплело, заставляя не только набираться сил, но и приходить в себя.

— И, как только надену это кольцо на ваш палец, мы с вами поедем отбирать лесной дом у измигунов. Вы как, леди Алиссия? Согласны на такой расклад?

— Согласна, — растерянно прошептала она, всё ещё не понимая: он её так подбадривает, вышучивая? Или… серьёзен? А потом неожиданно для себя задремала, поверив его рукам. И приняла ситуацию: сначала прийти в себя, а потом выяснить, что ей предложили — и всерьёз ли.

Когда вернулись в «родительское» поместье, там ещё все спали. Разумеется, все, кроме пастуха Лаогера, который ранним утром уже выгнал коров на пастбище.

Вот тут-то и пригодился гостевой дом. И тот же пастух, который и впрямь оказался бывшим магом. Нет, в примитивном целительстве, как выяснилось, соображали маги любой специализации. Но Лаогер оказался магом-профессионалом. Как он очутился среди раненых, перенесённых в отдельный корпус дома? Никто в суматохе возвращения не понял. Однако его негромкие, но требовательные команды были невероятно властными, а потому выполнялись немедленно — всеми, к кому он обращался. Он не только сумел вычистить раны людям и оборотням, но и обезболить их. А перевязки… Алиса только рот открыла, глядя, как плотно и бережно ложится на её раны чистая ткань. Будто настоящие бинты. Пробовала встать на ноги — получилось даже постоять немного. Боль была, но такая… ныло словно как-то изнутри.

Чуть позже узнали, что дан Лаогер в известную воинам недавнюю войну потерял всех своих родных. Что его и сломило. Но при виде тех, кто нуждался в его помощи, в пастухе проснулось не только сострадание, но и совесть.

Пока дан Лаогер занимался ранеными (а для удобства врачевания их всех на первый случай разместили в одной, довольно просторной комнате), Алиса узнала о том, что же произошло, после того как измигунья матка была уничтожена.

— Яйца начали трескаться именно в эту ночь, — лаконично возвестил дан Конлет.

Более эмоциональное и пространное объяснение дал дан Силлаг, добавив:

— Измигуны выскочили, не только распахнув дверь или окна, но во все щели. А последних в этой ветхой лачуге хватало!

А дан Ристерд качал головой:

— Избушка словно взорвалась ими, леди Алиссия!

Эта информация была первой и, мягко говоря, обрывочной, но в целом картинку Алиса получила. Тем более, что вскоре её отнесли в отдельную комнату, в которой дан Реган разрешил остаться только Виктору. И вот тут уж девушка получила все ответы на свои вопросы. Спать не хотелось, потому что владело Алисой самое настоящее нервное возбуждение. А дан Реган полагал, что его невесте нужен отдых и что её брат уж постарается сделать всё, чтобы раненая отдохнула.