Стас откинул голову назад и закрыл глаза. По его щекам тонкой струйкой потекли горячие слёзы, сильно обжигавшие всё его лицо. Из его головы всё никак не выходили слова любимой, её тепло, забота. Стас даже улыбнулся, вспоминая, как она просила надеть его шапку, а он — идиот, просто так накричал на неё.

«Я тебя так люблю… Так люблю…»— в ушах пронёсся звонкий голос невесты, её смех. Стас коснулся своей щёки, вытирая слёзы, и в голове всплыло сегодняшнее утро, когда она так сладко и нежно целовала его в щеки, в губы.

Стас резко зажмурился, вновь и вновь вспоминая лицо бывшей девушки, когда она кричала на него, проклиная день из первой встречи. Как била его лицо своими нежными ладонями, сообщая, что теперь ненавидит всем сердцем и не хочет больше видеть.

Стаса вернули в реальность «бибиканья» из машины Давида. Тот, выглянув из окна, помахал другу, призывая наконец завести машину. Смахнув со своих мокрых щёк слёзы и вытерев глаза, Стас прокрутил ключ завёл свой автомобиль и помчался по трассе вслед за Давидом.

Прошла неделя. Меня выписали из больницы, и я сразу же поехала к тёте, даже не забрав свои вещи из дома Стаса. Я не хотела с ним столкнуться, но даже не предполагала, что за всю эту неделю Стас так и не вернулся к себе домой, а всё это время жил у Давида, потихоньку спиваясь.

— Чува-ак! — сонно протянул Стас, вытягивая руку с бутылкой в сторону.

— Что такое? — Давид недовольно прищурился и повернул голову вбок.

— Который час? — сонным шёпотом спросил Стас. Его губы были практически не заметны на заросшем волосами лице. За эту неделю пьянки Стас даже не удосужился побриться, и его густая борода стала похожа на сгусток соломы.

Давид пожал плечами, переворачиваясь на другой бок. Стас немного приподнялся и стал глазами изучать настенный календарь.

— Кстати, сегодня же седьмое. Нужно ехать встречать твою с сыном из роддома, — бормоча себе под нос, напомнил Стас. Давид резко подскочил, услышав пьяные бредни друга.

— Что!? Уже сегодня! А я же не готов! Карина меня убьёт, если я приеду в таком виде!

Следующие полчаса Давид бегал по дому, словно ошпаренный, когда Стас просто молча натянул на себя штаны, пригладил рукой мятую рубашку и причесал взъерошенные волосы гребнем Давида.

— Ну что? Как я выгляжу? — взволнованно спросил Давид. Стас поднял большой палец вверх, кивая головой.

— От… Ик… Лично…

— Боже, Стас! — Давид схватился за голову, — Да в таком состоянии нельзя являться в роддом! Иди немедленно выпей таблетку или хотя бы рассола из-под огурцов!

— Ну это же не моя жена родила! — отмахнулся Стас.

— Зато там будет твоя Алиса! С которой ты, между прочим, хочешь помириться! — тыкая пальцем в грудь Стаса, напомнил Давид. Больше слов не нужно было. Стас в ту же секунду полетел на кухню приводить себя в порядок. Не прошло и ещё получаса, как оба мужчины в солидных костюмах стояли у входа в родильный дом, — Стасян, что-то я волнуюсь, — признался другу Давид.

— Я заметил, — хмыкнул Стас, указывая на руку Давида. Мужчина каждую секунду то и делал, что поправлял свой галстук.

— Добрый день, — серьезным тоном сказала я, вставая между Давидом и Стасом. Те сразу же оживились, переведя всё своё внимание на меня. Давид ткнул Стаса в плечо, кивая головой в мою сторону. Но Стас лишь растерянно пожал плечами, демонстрируя другу, что не знает, с чего начать.

Я на секунду взглянула на Стаса. Густая щетина на лице, за которой судя по всему не ухаживали несколько дней, а то и недель. Раньше, когда Стас жил вместе со мной, то его лицо всегда было аккуратным и ухоженным, а борода не была колючей и противной из-за средств, которыми он пользовался для ухода за волосами. Сейчас же это был не мужчина, а какой-то Леший, который пролежал в лесу долгие недели, да ещё и к тому же бухал, что оставило хороший след на его опухшем лице. Под красными глазами Стаса красовались огромные синяки от недосыпа, и мне даже стало его немного жаль.

Я слишком долго разглядывала внешний вид Стаса, и он заметил это. Я мгновенно отвела взгляд, всем своим видом показывая свое равнодушие по отношению к этому мужчине, но бешеное сердцебиение выдавало меня с потрохами.

«Хорошо, что Стас не слышит, как быстро сейчас бьётся моё сердце»— наивно думала я.

Двери роддома открылись, и на лестницу вышла Карина, держа на руках маленький белый свёрток. Давид сразу же расплылся в счастливой улыбке и, подойдя к жене, поцеловал её и взял сына на руки.

— Поздравляю, подруга, — улыбнулась я, обнимая Карину. Та одарила меня печальной улыбкой.

— Сочувствую, Лиса. У тебя большое горе, а ты сейчас пришла сюда, чтобы поздравить меня.

— Всё в порядке. Мы же подруги. Твоё счастье — моё счастье, — кивнула я, протягивая Карине большой букет.

— Спасибо, дорогая.

Карину поздравили её родители, свёкры, после чего мы все вместе поехали домой к Карине и Давиду, где новоиспеченную мамашу ждал не очень приятный сюрприз. Уютное местечко для молодой семьи за несколько дней превратилось в грязную холостяцкую берлогу.

— Давид, твою ж мать! — не сдерживаясь, выругалась Карина, отдавая сына матери, — Я разве не просила тебя всё здесь прибрать!? А что сделал ты!?

Давид виновато опустил голову, пожимая плечами.

— Прости… Мы просто немного выпили… Праздновали рождение сына… — в своё оправдание ответил Давид.

— Это вы столько праздновали!? — возмущенным тоном спросила Карина, беря в руки несколько пустых банок от пива, которые заполнили весь диван и ковер, — Крошки, пачки, бумажки, бутылки… Давид, ты с ума сошел!?

Мужчина снова опустил голову, боясь спорить с разъяренной женой.

— Ладно. Хрен с тобой! — махнула рукой Карина, понимая, что в данной ситуации бессмысленно что-либо выяснять, — Заказывай гостям еду из ресторана. Только быстро и много. Давай-давай! И поживее!

Давид покорно кивнул и тут же достал из кармана свой телефон. Карина направилась в гостиную к родителям и свёкрам, а я осталась стоять в пороге наедине со Стасом. Всю дорогу его взгляд не покидал меня, и сейчас Стас не сводил глаз с моего затылка. Я молча терпела его общество, но последней каплей стало то, что Стас тронул меня за плечо и назвал по имени. В ту же секунду я рванула вперёд и захлопнула за собой двери, в одиночку заперевшись на кухне.

— Ненавижу! Ненавижу! — твердила я себе под нос, сжимая скатерть на столе руками. Дверь приоткрылась, и резко обернулась. На кухню вошла Карина, держа на руках большую вазу с цветами. Увидев моё измученное лицо, она поставила вазу на стол и взяла меня за плечи.

— Что-то случилось? На тебе лица нет.

Я кивнула, и по щекам потекли слёзы, которые я так старательно пыталась сдержать. Видя это, Карина всё поняла.

— Стас?

Я снова закивала головой и упала в объятия подруги, рыдая.

— Карина, я не могу его видеть, — всхлипывая, призналась я, — Моё сердце сжимается, когда я вижу его лицо, слышу его голос и чувствую его одеколон.

Подруга тяжело вздохнула и крепко меня обняла.

— Тебе сейчас больно и обидно. Ладно бы ты потеряла только мужика, но ты из-за него потеряла и сына.

Её слова вызвали у меня новый поток рыданий, и в этот момент на кухню зашёл Давид.

— Что у вас уже случилось? — спросил он, видя моё заплаканное лицо. Карина сердито на него посмотрела и жестом указала выйти.

— Иди лучше у своего дружка спроси, что случилось, — гневно выпалила Карина, — Если бы он не был твоим лучшим другом, то я бы его даже на порог к нам не впустила.

— Да в чём Стас то виноват? Он же… — хотел возразить Давид, но Карина погрозила ему кулаком.

— Напомню, что я мать и мне нельзя нервничать, — сурово сказала она, и Давид сразу же побледнел.

— Всё-всё. Я понял, — протараторил он и убежал из кухни, оставляя нас с Кариной вновь наедине. Подруга подала мне стакан воды и усадила за стол.

— Карина, скажи, что мне делать? — дрожащими руками держа стакан, спросила я, — Я же бесхребетная и слабохарактерная. Боюсь, что я смогу простить предательство Стаса.