– Кто станет отрицать тот сущий факт, что два дня назад, – подгоняя приведённый пример под заказанные билеты, позволяющие попасть на коронный чартер «848-й» (что нетрудно проверить), продолжала беспардонная авантюристка-адвокатесса словесную перепалку, – он разрешил мне вылететь в город Москву, где, как известно, в некоей деревеньке, недалёкой от славной столицы, у него имеется маленький частный домик и где, уверяю вас, располагается надежный, скрытый от прочих людей, тайничок – вот в нём-то аккурат и хранились накопленные им ранее баснословные капиталы.

– Очень интересно? – презрительно улыбнулся недоверчивый следователь. – Неужели господин Мэйсон настолько Вам, болтливая мисс, доверяет, что открыл искомый секрет потайного хранилища, где у него находятся настолько крупные сбережения.

– Ба?! – упивалась одержанной победой бессовестная защитница. – Разве Вам не приходило на ум весомое размышление, что мы вдруг собрались между собой пожениться и что в скором времени я перейду из добросовестного юриста в безмерно любящие супруги – как Вам такой расклад, а?

Нестандартный подход, предпринятый к освободительному мероприятию, удивил Мишина ничуть не меньше дотошного следователя. По мнению устоявшегося холостяка, он, и правда, надеялся немного «покувыркаться» с прелестной красоткой… но вот женитьба? О столь неприятных перспективах пронырливый авантюрист, проживший всего-навсего двадцать восемь лет, пока еще не задумывался. Хотя-а… еще раз оглядев несравненную Хлою, он поневоле подумал: «Если уж и выбирать себе какую жену, то, конечно, только такую. Да и по мятежному духу она является близкой – вон скольких людей за единственный день «развела»! – а ей хоть бы хны. Впрочем, она еще не встречалась с господином Мак-Коганом…» – подытожил американский пройдоха печальную истину.

Пока он размышлял, деловитая адвокатесса продолжала защитное нападение:

– Так вот, возлюбленный воздыхатель послал меня к себе на подмосковную дачу, где я благополучно извлекла из потаённого тайника доверенные мне нехилые денежки. Что дальше? Я встретила любимого кавалера с американского самолета. Майкл подтвердил добросердечное намерение, что окажет материальную помощь, необходимую на срочное излечение моей младшей сестры; сам же он решил купить себе новёхонькую машину, о которой грезил в несбыточных снах, но никак не мог себе неоправданные траты позволить.

Изрядно запутанный следователь в конечном счёте не выдержал и, нарушая прописные истины и писанные инструкции, прямо в лоб спросил косноязычную оппонентку:

– Хорошо, а ложное сообщение о вероятном взрыве, якобы ожидаемом в аэропорту Шереметьево – это тоже не Ваша озорная идея, мисс Карен? Ах, да?! Наверное, кто-то другой придумал хитроумную уловку, изрядно, заметьте, поднадоевшую, и ловко перевел незапланированную посадку во Внуково – не так ли? Помимо прочего, Вы ведь, конечно, знаете, что любые телефонные разговоры, ведущиеся с бортов самолетов, подробно записываются; соответственно, мне достоверно известно, что Мэйсон перед самым приземлением Вам позвонил. Теперь ответьте: о чем же Вы с ним беседовали? Хотя можете не утруждаться: я и так хорошо осведомлен о ваших неоднозначных переговорах – вы обсуждали внеплановую смену маршрута.

– Ну и что? Наши приватные разговоры – личное дело, – спокойно отвечала невозмутимая Хлоя. – Вы можете сто раз прослушать и тысячу раз переслушать, а если найдете в нашей простой беседе что-то предосудительное, то попробуйте предъявить нам в прямую вину. Уверяю, в незатейливом трепе, ни о чём конкретном не говорящем, Вы ничего преступного не услышите – то случилась исключительно частная, деловая беседа.

Пускай у него ничего и не получалось, но представитель правоохранительных органов стремился любыми путями додавить чересчур разговорившуюся противницу:

– Вы неправы: у нас существует уличная видеозапись, где Ваш двуличный клиент, балаганный фокусник, эксцентрично подменил идентичные чемоданы и где все его ловкие телодвижения прекрасно запечатлелись на замедленной записи.

Однако Хлоя оказалась отнюдь не наивной дурочкой и в тупиковую безвыходность её не поставило даже серьёзное, если не явное обвинение. Она саркастически усмехнулась: ей только-только пришло на цепкую память, как на одной из последних лекций им показывали, что, при резкой подмене предметов, остается смазанная, невзрачная запись, ничуть не пригодная для приведения в качестве бесспорного доказательства. Вспомнив о важном условии, она уверено заявила:

– Не сомневаюсь, мы говорим сейчас о посредственном монтаже, а потому выставлять вышеозначенную фикцию, и притом выдавать её за непреложную истину, я бы – окажись на Вашем незавидном месте – попросту не решилась. Предупреждаю: любую сфабрикованную фантазию я собираюсь красиво разваливать. Могу уверить, заявленная туфта будет исключена запросто – как грецкий орех щипцами расплющить! – эффектно моргая лукавыми глазками, заверила Карен российского следователя. – Так что на сомнительном видео основную ставку я делать бы не отважилась – у Вас всё или имеется что-то ещё?

«А пронырливая стерва не так уж проста и совсем неглупа, как могла бы показаться вначале, – рассудил про себя задумчивый Мэссон. – Действительно, в Шереметьево привычная схема передачи денежных капиталов у наторевших бандитов была отлажена до завидной техничности, поэтому навряд ли бы там чего получилось – пусть даже и у такого опытного авантюриста, каким слывёт Миша Мишин». Молчаливо размышляя, он утвердился в настойчивой мысли, что перенос основного действа во Внуково явился правильным и всецело логичным. Однако и тяжкая тоска, предрекавшая неминуемую встречу, крайне неприятную и, несомненно, ожидаемую с господином Мак-Коганом, не отпускала его ни на единственную секунду.

Противоречивые рассуждения, захватившие незадачливого проныру, стали возможны еще и по той весомой причине, что в следственной комнате, где вёлся пристрастный допрос, наступило временное затишье. По-видимому исчерпав весомые аргументы, способные хоть на какое-то время удержать великолепную парочку в полицейском участке, Самодовольный, в обычных условиях поступивший бы, возможно, как-то неординарно, в настоящем случае вынужден был смущаться от непосредственного присутствия американского консула, поэтому глубокомысленно замолчал, обдумывая следующую затейливую уловку. Почувствовав его немалую неуверенность, Хлоя изогнулась словно изящная пантера, готовившаяся к прыжку, переменила прежнее положение, приблизившись к обалдевшему следователю едва-едва не вплотную, и с наигранной наивностью захлопала перед ним кокетливыми глазами, украшенными накладными, изысканно затушеванными ресницами. Глядя прямо в его наглые очи, беспардонные и нахальные, ну! в точности, как у нее, Сидни ехидно заметила:

– Теперь, может быть, всё-таки перейдем к основной сути скомпонованного дела и перво-наперво ознакомимся с валютной декларацией, подтверждающей правомерный ввоз в страну трех миллионов долларов, осуществленный гражданином Мак-Коганом? Надоело играть в беспросветную «угадайку»! Посмотрим официальный документ, и сразу же станет ясно, есть ли чего-нибудь нам предъявить либо же нет.

– Мне нужно проконсультироваться с вышестоящим начальством, – заявил Самодовольный и, собрав немногочисленные документы, «пулей» выскочил из допросного кабинета.

– Ловко ты их, – восхитился Майкл, все больше привязываясь к своевольной блондинке, – даже я бы не придумал более правдоподобной, убедительной версии.

– Это вовсе никакая не глупая выдумка! – резко осадила амбициозная адвокатесса несознательного клиента. – Всё, что мной сейчас сказано, – истинная правда! Не забывай, что и у толстых стен имеются тонкие уши.

– Твоя правда; я, кажется, тебя понял, – неуверенно заверил Майкл Мэссон, понимая, что допустил непростительную, ежели и не губительную ошибку, – извини, просто я немного подшутил над полицейским «самоуверенными болванами».