— В лесном доме через три дня встретимся, — прошипел Томило и потом, повернувшись к идущему за Соломонией Замятне, повторил ему то же, попросив передать дальше. Сообщение полетело по цепочке назад.

— Что же он, один наш отход теперь прикрывает? — До Хряка наконец дошло. Он остановился, шумно выдыхая. — Я так не могу.

— Приказ, — прошипел Томило. — Думаешь, мне так приятно в бабьем платье драпать?

— Что же делать? Что ж я сразу не спросил, теперь бы уже был с ним, стояли бы спина к спине, — завыл Хряк, Томило различил в темноте, как тот, обхватив руками голову, раскачивается теперь в беззвучном рыдании.

— Приказ, — холодно повторил Томило. — Выполняй что велено. Не то сейчас Мария Темрюковна пришлет стражей, все здесь поляжем.

Хряк утер слезы, громко сморкнулся и, тихо причитая, побрел дальше, коридор как раз повернул направо, здесь ветерок сделался ощутимее, наверняка впереди была дверь или окно, через которое можно было выбраться.

Волков уже бывал в библиотеке Теремного дворца, и ему здесь нравилось. Иван ждал его в дворцовой библиотеке, в крошечной нише, где любил читать или писал свои наблюдения.

— Я провел расследование и спешу сообщить, что…

— Что никакого Георгия не было и он не ты, а ты не он? — опередил его царь. — Чего еще соврешь? Может быть, скажешь, что и заговора не было, и трех младенцев не вывозили сорок лет назад от монастыря? И вообще я беленой объелся и оттого мне кажется? — Иван захлопнул книгу, которую только перед этим читал, но, так как Волков стоял, опустив голову, и не спешил оправдываться или молить о пощаде, продолжал: — До записей Немчина тоже небось добрался, сучье семя. Вижу, что добрался. Значит, понимаешь, что государь Василий Иванович не мог иметь детей, стало быть, и ты, и я — два бастарда. Ты бастард великой княгини Соломонии Сабуровой, а я — великой княгини Елены Глинской. Так?

Волков не издал ни звука.

— А раз так, то, считай, в одном положении, и положение это шаткое. Правильно я истолковываю?

Волков молчал.

— Ан вот неправильно, потому как ты от первой, законной жены, а святая церковь до сих пор не может в точности сказать, возможен ли развод супругов вообще. А коли развод невозможен, коли не в силах человек развенчать союз, закрепленный высшей властью на небесах, коли повторный обряд венчания не подействовал, и живя в монастыре Соломония продолжала оставаться мужней женой. Стало быть, моя мать обыкновенная наложница. Короче говоря, родился и раньше, и в браке, а я сын блуда! А посему ты пришел меня свергать. Так ли это? Что же ты медлишь? Вот я перед тобой один и без оружия. Воспользуйся случаем, может, Бог так рассудил, что на крови всеми ненавистного выблюдка Ивана построит свое царство законный царь Георгий, царь-оборотень.

— Не построит. — Волков тяжело вздохнул. — Выслушай меня, государь, вели слово молвить, потому как я, раб твой, выполнил данный мне приказ, расследовал дело сорокалетней давности и теперь готов доложить без утайки обо всем, что удалось раскрыть.

— Вот как? — В безумных глазах Ивана вспыхнуло удивление, медленно он сел на свое кресло, указав тонкой, унизанной драгоценными перстнями рукой на стоящий в углу стул заморской работы. — Присаживайся и ты, царевич Георгий, или, возможно, венчаться на царствие будешь как Юрий. Царь Юрий I. Ладно. Послушаю, что скажешь. — Он скрестил руки на груди, откинувшись на спинку кресла.

— Заговор был. — Волков сглотнул. — И возглавил его мой крестный… нет, чего уж там, мой родной отец Юрий Васильевич Волков.

От такого признания у государя на лбу проступила испарина, было заметно, что ему вдруг сделалось тяжело дышать.

— Так и было, государь. Соломония Сабурова двадцать лет прожила в браке с государем Василием III и не понесла от него, странно было бы ждать, что она вдруг зачнет после развода. Как известно, Юрий Волков был родственником великой княгини и считался ее доверенным слугой. Соломония была необыкновенно красива, и неудивительно, что Волков любил ее. Возможно, он признался ей в любви и она отвергла его ухаживания. Но, как это бывает, отказала госпожа, но приняла служанка. Девушка с такими же каштановыми волосами, как у великой княгини, может быть, в ее платье и надушенная ее духами, так часто делается. Соломония могла сама послать подарок своему верному другу; собственно, это большее, что она имела право сделать, дабы обуздать его страсть.

— Да, так делают. — Царь кивнул. Это был хороший знак.

— Когда же произошел развод, Соломония отправилась в монастырь в окружении свиты, среди которой была любовница Юрия Васильевича, она-то и родила младенца в Покровском, она и была моей настоящей матерью. — Волков печально вздохнул. Украдкой наблюдая за тем, как слушает его царь.

Отец узнал о том, что я родился, и вскоре забрал меня из монастыря. Не знаю, что в то время сталось с моей матушкой, но скорее всего… — Он печально вздохнул. — В общем, Соломония отлично знала, что младенец от Волкова, и отдала ребенка его настоящему отцу, а что ей было с ним делать в монастыре? Обычно байстрюков отправляют в какую-нибудь деревню, где они воспитываются в приемных семьях, но в моем случае все произошло по-другому. Волков сообразил, что на этом можно сыграть. Он ведь не забыл, что великая княгиня отказала ему. Теперь же у него на руках был младенец, который родился в том самом монастыре, куда незадолго до этого была помещена великая княгиня. И вот тут развернулся самый настоящий заговор: люди Волкова сначала пустили слух, будто бы Соломония разрешилась от бремени. Ребенка в монастыре не утаишь, а чей он, никто толком не знает. Так или иначе, весть добралась до столицы, и государь отправил комиссию, которая должна была расследовать данное дело. Возглавлял ее участвовавший в заговоре боярин Раков, который и передал государю дерзкие слова, якобы произнесенные его бывшей супругой. Далее — вторая комиссия с тем же вельможей во главе, и тогда же от монастыря увозят трех младенцев. Один из них я — настоящий сын Волкова, второй — Кудеяр Марков и третий — Кудеяр Тищенков. Раков позаботился о том, чтобы все видели этих детей и могли подтвердить связанные с этим делом странности и несообразности. Так у семьи Черной волк украл ребенка, и сразу же после этого боярин Волков появился в деревне с младенцем на руках — как такое забудешь?

Царь довольно хмыкнул в бороду, и Волков продолжал:

— Умерла девочка, а воскрес мальчик — тоже сказочка на века. И не захочешь, а невольно наткнешься на эти, более чем странные, события. Неудивительно, что за обоими Кудеярами много лет велась слежка.

А для того, чтобы окончательно всех запутать, Волков лично раз год навещает одного из младенцев и их приемных родителей. Во всяком случае, в Поенари он заезжал раз в три года, привозя деньги. Деньгами это предприятие снабжали двое, то есть я установил двоих — Волкова и Ракова. При этом мне всегда говорили, будто Волков наш родственник, поэтому когда я прибыл в Москву, то первым делом явился к Юрию Васильевичу, и тот крестил меня в православие и сделал своим наследником, несмотря на то, что я всего лишь бастард. Правда, к тому времени умерли все его дети, и я все равно остался последним.

— Для чего же он прятал своего собственного бастарда, да еще и с таким размахом? — недоверчиво сощурился царь.

— Да потому, что хотел отомстить отвергшей его Соломонии, желал бросить на нее такую тень, от которой она потом по гроб жизни не отделается. Я не знаю, что он наплел Ракову, возможно, тот как раз искренне полагал, что я царевич Георгий. Кстати, крестя меня, он неслучайно решил дать мне свое имя, Юрий и Георгий — одно и то же. В общем, вот тебе вся история.

— А как же тогда бумаги Булева (Немчина)? — Иван подозрительно поднял правую бровь.

— Так ошибся он, с кем не бывает. Бесплодной была Соломония, и, кстати, ее племянница ведь тоже из-за бесплодия была отвергнута мужем. Так что это у них… в общем, бывает…

— Складно излагаешь, складно. — Царь задумался.