Найти Карла.

К счастью ли, к горю ли, каждому сердцу – своя золотая стрела,

Закаты, рассветы и лучики в уголках сияющих глаз,

Взгляды встречаются, замыкается круг,

Тихо парит перышко на ветру…

Flёur – «Сияние»

Она открыла глаза и тотчас чуть было не упала на пол, потеряв равновесие. Она не ожидала, что придет в себя, сидя обнаженной на стуле в холодной комнате. Впрочем, она вовсе ничего не ожидала, так резко ее вплеснуло в реальный мир. До этого момента ее сознание пребывало в состоянии бездействия, словно в коме. В первые секунды с трудом различая окружающие предметы, девушка подняла руки к лицу, близко-близко, всмотрелась в них, изучая. Странный рисунок на подушечках пальцев – просто круги, ничего не значащий узор. Декоративный, какой мог бы быть нанесен на кожу большой дорогой куклы. Девушка вздрогнула от осознания: а ведь она и есть кукла. Да, грудь вздымается, она дышит, даже – в данную минуту – учащенно от волнения, от запястья до локтя тянутся голубые вены, но сердце не бьется. Можно приложить руку, послушать, проверить.

Девушка помотала головой. Мысли ее путались, воспоминаний почти не было. Она осмотрелась: фотографии чужих людей на стенах, незнакомые старые обои. Теплый ветер из распахнутого окна овевает кожу, подбрасывает легкие занавески. Девушка встала, подошла к стене и осторожно коснулась пальцами рамки одной из множества фотографий. На карточке за пыльным стеклом была запечатлена коротко стриженая черноволосая девочка лет двенадцати-тринадцати. Рядом, пачкая ей бежевые брюки грязными передними лапами, радовался пятнистый пёс с высунутым языком. На секунду девушка задумалась – не она ли сама на этом фото, но в замутненном солнечным бликом стекле виделся абрис иного лица, обрамленного рыжими волосами. Девушка понимала, что это ее отражение, но лицо казалось чужим. Впрочем, недолго, лишь несколько секунд. А потом пришло первое воспоминание: девочка-подросток на фото – Симонетта, сиротка, проживающая со старшим братом. И больше никакой информации ни о ней, ни об этом доме. Хранилище памяти захлопнулось. Девушка оторвалась от созерцания фото, когда поняла, что ничего сверх этого не вспомнит. Огляделась, в поисках одежды, но обнаружила только мужской пиджак на спинке стула, на котором она очнулась. Рядом, на полу, стояла сумка. В ней девушка нашла кошелек, полный леев1, паспорт с собственной фотографией на имя Зои Флореску. Использованный билет до Канады на первое мая. Никаких новых воспоминаний эта информация не вызвала, только добавила вопросов. Но, по крайней мере, девушка узнала свое имя. Нынешнее имя.

Вот только что это за дом и как она в нем оказалась, оставалось тайной. А ведь нельзя было исключать возможности, что она в плену! Девушка прислушалась, прикидывая, есть ли кто-нибудь в квартире кроме нее, но до ее ушей не донеслось ни шороха. Это должно было успокаивать, но, вопреки логике, напротив, мгновенно взволновало до крайности. Зоя задрожала, обхватила себя руками. Ею овладел панический страх – то самое ирреальное, необъяснимое чувство, наводящее на мысли о чем-то сакральном.

– Нужно бежать отсюда, – пробормотала Зоя и бросилась вон из комнаты, от страха вовсе не таясь, в поисках приемлемой одежды и обуви.

В спальне Симонетты Зоя нашла не так много вещей, к тому же, все они были безнадежно малы для нее. Ни в один топ она не смогла даже просунуть плечи, так что пришлось взять из комнаты пиджак. Кое-как втиснувшись в самые просторные брюки и с трудом, ощущая себя сестрой Золушки, засунув ноги в туфли с открытым носом, девушка подхватила сумку и бросилась к двери. К счастью, в коридоре на гвозде висел ключ. Запирать за собой Зоя не стала. Ей было наплевать, что случится с квартирой, к которой она чувствовала такое отвращение. Девушка уже не сомневалась, что вырвалась из логова врага.

Первые полчаса она бежала, пока ее тревога не исчезла, а солнце не начало клониться к закату. И тогда Зоя снизила скорость – больше ничто ее не подгоняло. Должно быть, девушка пробежала пять или шесть километров, достаточно отдалившись от места своего заточения. Сейчас она достигла рю Лорье, если верить обозначениям на домах. Неподалеку располагался парк, и, утомленная волнением, Зоя зашла под сень деревьев. Ей хотелось немного погулять, наслаждаясь теплым ветерком, треплющим волосы. В киоске она купила мороженое и неспешно пошла по дорожке. Солнце грело затылок, в парке уютно пахло тюльпанами, тут и там покачивались розовые и желтые бутоны. Было уютно и хорошо, как когда-то давно, когда… Зоя задумалась, когда же, и кто был в тот момент рядом с ней, но память будто наглухо запечатали. Девушка старалась не озираться, чтобы не выглядеть странно, однако же с каждой минутой чувствовала себя все более неловко. Ей казалось, что прежде она была выше ростом, но не могла же она уменьшиться сама по себе? Или очутиться в стране великанов. Свободной рукой Зоя потерла плечо, не зная, как избавиться от ощущения неловкости. Так себя чувствуешь, когда, пытаясь эффектно покинуть комнату, вместо входной двери открываешь кладовку. Зое казалось, что смутные ощущения, которые и воспоминаниями с трудом можно назвать, шли из столь давнего времени, когда она и впрямь была другой. Выглядела иначе… Зоя вновь поднесла к лицу руку, всмотрелась в безукоризненно нарисованные неправдоподобные линии на ладони. Она знала, что не является человеком, но это ее не смущало.

Девушка села на скамейку в тени, доедая мороженое, вытянула ноющие в тесных туфлях ноги и попробовала расслабиться, однако тревожные мысли не исчезали, а напротив, все чаще и чаще возникали в голове. Недавний страх уже не выглядел естественным. Он казался именно что паническим – как именовали в античности ирреальное чувство, якобы насылаемое богом Паном, изгоняющим из своих владений непрошеных гостей. Зоя пыталась пришпилить к своим действиям хотя бы немного четкой логики, но не могла. Одновременно с тем, она твердо знала, что нечто подобное случалось с ней прежде не раз и не два. Ее паспорт, имя в нем – просто выдумка, уловка. Как она раньше с справлялась с подобными ситуациями? Может быть, ей стоило остаться в том доме? Но стали бы друзья оставлять ее, голую, одну в квартире? Хороший вопрос, не имеющий ответа, пока неизвестны все детали и обстоятельства. Если что и смущало Зою, так это угрызения совести за присвоенную одежду, но если она вспомнит, что с перепугу приняла квартиру друзей за притон врагов, что за сложность в таком случае будет вернуть вещи или возместить их пропажу деньгами? Но, пока воспоминания ограничивались текущим днем, Зоя должна была подумать о ближайшем будущем.

В первую очередь, следовало обменять леи на доллары, однако на горизонте истекало кровью солнце, и девушка забеспокоилась, не закрыты ли уже банки. Во вторую очередь, неплохо бы было найти ночлег – в самом деле, не устраиваться же спать прямо в парке на скамейке! Наступили майские холода, даже сейчас, в едва опустившихся на землю сумерках, в пиджаке на голое тело Зое было холодно. Девушка вздохнула и запрокинула голову, так что затылок коснулся спинки скамейки – что бы там ни было разумным сделать, ей скорей хотелось расслабиться и пустить все на самотек. Стаканчик в руке уже не холодил кожу, остатки мороженого растаяли и капали с донышка на землю. Усталость – не физическая, моральная, полностью взяла власть над девушкой.

– Закатное солнце греет как-то по-особенному, верно? – Раздался прямо над ухом у Зои мелодичный женский голос. Зоя вскочила со скамейки и встала в нескольких шагах от нее. Обладательницей голоса оказалась элегантная молодая дама, ее хитро прищуренные черные глаза смотрели прямо на Зою.

– Кто Вы? Как Вы так тихо подобрались ко мне? – Настороженно поведя головой, спросила девушка, рассматривая таинственную леди. Бежевый пиджак, юбка, ботильоны, шляпка и… зонт. Коротко стриженые темно-каштановые волосы. Первая ассоциация, возникавшая при виде нее – Мэри Поппинс.