Стража на воротах привычно опустила мост, и небольшая кавалькада въехала во двор. Князь спешился и кинул поводья подбежавшим конюхам.

Как ни омерзительна была сама идея подняться в покои Кадиа, этой миссии было не избежать. Стиснув зубы, он пересек двор и направился в донжон. Удивительно, как одна колдунья может сделать жизнь практически невыносимой одним только фактом своего существования. Хотя в постель к ней он уже давно не ложился, ибо подобная перспектива вызывала в душе глубокое отвращение, однако общения все-таки было не избежать. И все же каждый раз при мысли о жене у Эргарда начиналась изжога.

Остановившись на одной из ступенек, он покачал головой и, тяжело вздохнув, сунул руки за пояс. Мысль назойливо крутилась в голове, словно комар весной, однако поймать ее пока никак не удавалось.

— Скажите Горгриду, чтоб поднялся ко мне, как только приедет, — сказал он одному из стражей.

— Будет исполнено, князь, — отчеканил тот.

Казалось, у покоев Кадиа даже самый воздух был другой — густой и вязкий. Хотелось рвануть ворот рубашки и вдохнуть поглубже.

«Кто-то занимается магией? — подумал он. — Или у меня уже нервы никуда не годятся?»

Однако первую версию следовало проверить как можно быстрее. Резким рывком распахнув тяжелую дверь, он вошел и быстро осмотрел покои.

Красные обои с вычурным золотым рисунком как нельзя лучше подходили характеру колдуньи — та подбирала их по своему вкусу. Но вот выкинуть мебель темного дерева он ей категорически запрещал. Возможно, для него подобный шаг означал бы окончательно осквернить комнаты, в которых прежде жила бабушка. После такого их осталось бы только сжечь.

Княгиня вскрикнула, увидев мужа, однако отреагировать и что-либо предпринять не успела.

— Проклятая тварь! — зарычал Эргард, словно разъяренный медведь. — После всего, что ты уже сделала, ты решила осквернить свою душу еще и этим преступлением?!

Кадиа сидела у камина и поила сына кровью из собственного запястья.

В два шага преодолев разделявшее их расстояние, князь резким движением выхватил Бардульва из ее рук. Тот мгновенно захныкал, а Кадиа вскочила и пронзительно завизжала:

— Он маг! Он никогда не будет принадлежать Вотростену! Что может эта жалкая страна дать моему сыну?

На висках Эргарда вздулись жилы. Он стиснул кулак и, мысленно досчитав до десяти, шумно выдохнул.

— Он не только твой сын, но и мой, — уже вновь спокойно, возможно даже слишком спокойно, ответил тот. — Впрочем, я уже давно жалею, что спал с тобой. Но еще не поздно, отнюдь. И ты поймешь, проклятая тварь, что опасно испытывать судьбу.

«И теперь я знаю, что надо делать», — добавил он мысленно.

— Сына ты в ближайшие месяцы не увидишь, — отчеканил князь и стремительно вышел, по-прежнему держа Бардульва на руках.

Княгиня истошно закричала, но Эргард только брезгливо поморщился и захлопнул дверь, ведущую в покои.

— Княгиню не выпускать до моего особого распоряжения, — сказал он стражам. — Никто не должен к ней входить.

Бардульв снова чуть слышно всхлипнул, и его отцу показалось, что он держит у сердца ядовитую змею.

«Некромант», — подумал он, и мысль эта, словно удар огромного колокола, отдалась в висках.

Как раз то, чего не хватало им всем — наследник, который однажды может выпить страну до дна.

«Достойный итог правления», — с горькой иронией подумал он. Ведь некромант — это практически смертный приговор.

Непроизвольным движением обняв сына крепче, он поцеловал его и прошел в комнату напротив, где жила няня Бардульва.

Нестарая еще женщина лет тридцати поспешно встала, увидев господина, и Эргард передал ей ребенка:

— Я запрещаю приносить его к матери. Никаких свиданий пока, даже кратких.

— Слушаюсь, господин, — присела в глубоком поклоне она.

— Хорошо, — кивнул князь и, еще раз поцеловав ребенка, покинул комнату и направился к себе в покои.

Непогода за окном бесновалась, и он с тревогой думал о том, не задержит ли Горгрида где-нибудь в дороге надвигающаяся буря?

А в гостиной уютно потрескивал огонь в камине, разгоняя по углам неверные тени. Было тепло и как-то удивительно мирно.

— Эй, кто там есть! — крикнул Эргард, снова выглянув в коридор. — Принесите медовухи и к ней чего-нибудь!

В ответ послышался топот ног. Князь снял плащ, швырнул его в сторону не глядя и подошел к окну. Малодушно хотелось бросить все и сбежать. Туда, где нет Кадиа и ее сволочных сородичей-магов, нет проблем и не надо ничего решать. На край света, например. Или хотя бы в собственную молодость, где единственными их с Горгридом трудностями были простые и понятные лихие молодчики, продажные девки и его, Эргарда, безрассудство.

«Хотя это означало бы сдаться, — признался самому себе он. — А я не могу. Не имею права. А глупость моя и сейчас немало проблем доставляет, о чем друг не устает мне напоминать».

Значит, надо не ныть, а думать. В конце концов, именно для этого и дается людям голова.

Заложив руки за спину, Эргард принялся расхаживать по комнате из угла в угол. Время от времени он хмурился, качал головой и фыркал, словно строптивый конь. Безусловно, казнить Кадиа было бы проще всего. Ни один вотростенец этому не воспротивится. За какие-то жалкие два года она успела восстановить против себя решительно всех. Но выдержит ли войну с Фатраином его страна? Нет, нет и еще раз нет. Они пока не восстановили силы после предыдущей. Значит, трогать эту тварь нельзя. Но если он решит воплотить свой новый план в жизнь, то нужно будет постараться по возможности обезопасить от княгини народ. С сыном пока все гораздо проще — достаточно не давать пополнить силы в крови. Хотя без помощи матери ему с этим делом все равно еще долгое время не удастся справиться.

За спиной тихонько отворилась дверь, и вошел слуга. На подносе, который он держал в руках, стояла бутылка медовухи, два кубка и блюдо с холодным мясом.

— Благодарю, — негромко проговорил Эргард, и тот, оставив свою ношу на столике, с поклоном удалился.

Усевшись в кресло, князь налил себе хмельного напитка, но так и не выпил, а оставил стоять на столе. Отщипнув ломтик ветчины, задумчиво прожевал и уставился на огонь. Мысли лениво бродили вокруг недавнего плана. Будет ли польза от подобного предприятия или нет? Ум настойчиво просчитывал возможные варианты, но пока выходило, что очевидные плюсы перевешивали потенциально возможные минусы.

Клепсидра отсчитывала минуты, время, казалось, замкнулось на самом себе, образовав нечто вроде сферы, и он, Эргард, находился внутри нее, тогда как все прочее оставалось снаружи.

Внезапно на лестнице послышались частые, торопливые шаги, и князь вздрогнул. Горгрид! Уж его-то поступь он за много лет научился отличать безошибочно. Дверь тихонько скрипнула.

Князь встрепенулся и при виде вошедшего вздохнул с облегчением.

— Заходи, дружище, — пригласил он, широким жестом указывая на стоящее напротив кресло. — Присаживайся.

Советник, нестарый еще, крепкий темноволосый мужчина лет сорока на вид, прикрыл плотнее дверь и с комфортом устроился на предложенном ему месте.

— Что-то еще случилось? — спросил он, вопросительно подняв брови.

— Случилось, — подтвердил князь. — У нас ведь тут постоянно в последнее время что-то случается. Но для начала скажи, есть у тебя какие-нибудь известия?

Эргард с тревогой и возросшим напряжением посмотрел на друга. Тот разом помрачнел и сцепил перед собой пальцы.

— И да, и нет, — признался он. — Мои парни смогли проникнуть в резиденцию императора и даже вскрыть хранилище с перепиской, но, как только нужная папка оказалась у них в руках, она самовоспламенилась и рассыпалась кучкой пепла.

— Что, вообще ничего? — с заметным огорчением в голосе спросил Эргард.

Горгрид уверенно покачал головой:

— Они успели прочитать только первые строки. Это оказалось письмо магистра императору Гроима. Прости, я подвел тебя.

Князь в ответ лишь устало отмахнулся.