— У тебя сегодня нет дел? — уточнила она, и сердце, исполнившись надежды, пропустило удар.

— Нет, — покачал головой князь, весело сощурившись. — В день праздника я все отменил. Если только не случится чего-нибудь срочного, то до завтра у меня выходной. Как насчет того, чтобы сейчас поесть и покататься верхом?

— Идея чудесная! — обрадовалась она. — Тогда я быстренько пойду и оденусь.

— Беги, — улыбнулся ласково Аудмунд и вернулся к письму.

А Ретта юркнула в гардеробную и, приведя себя в порядок, надела платье для верховой езды. Впрочем, от обычного оно отличалось только более широкой юбкой. Повертевшись с удовольствием перед зеркалом, она в шутку показала своему отражению язык и направилась назад в спальню.

— Плащ принесете к столовой, — велела княгиня служанкам.

Аудмунд тем временем уже закончил свое печальное послание и тоже собирался на прогулку. Для него это означало переменить перевязь и захватить меч.

— Ну что, готова? — спросил он, увидев жену.

Она кивнула, с восхищением рассматривая мужественный облик супруга. Тот, заметив ее внимание, довольно ощерился и подал руку:

— Тогда пошли?

Гвардейцы стояли на своих постах, впрочем, как и всегда. За окнами ярко светило солнце, обещая столь редкий в эту пору солнечный день, и настроение Ретты было приподнятым. Хотелось сделать какую-нибудь невинную глупость, например, прямо сейчас начать танцевать, но она усилием воли сдерживалась.

Сразу после короткого завтрака они направились во двор, где их уже ждали лошади — Астрагал и жеребец Аудмунда по кличке Капитан.

Ретта погладила своего четвероногого друга и обняла его за шею, приветствуя:

— Здравствуй, мой хороший. Как твои дела?

Тот в ответ радостно заржал, из чего она сделала вывод, что у него все прекрасно.

Подняв лицо к небу, она зажмурилась от удовольствия и подумала, как было бы чудесно поехать только вдвоем, без охраны. Но это, разумеется, было невозможно. Четверо гвардейцев уже ждали, и ей оставалось только подчиниться этикету и здравому смыслу и поставить ногу на ладонь мужа, уже готового помочь ей сесть в седло.

Ворота распахнулись, мост услужливо опустился, и княжеская чета в сопровождении стражи выехала за ворота.

— Ну что, вперед? — бодро воскликнула Ретта, и Аудмунд вслед за ней пришпорил коня.

Легкий ветерок приятно обдувал лицо. Шелестели травы, вереск склонял разноцветные головы, словно кланялся.

— Нет, не сюда, — окликнул жену князь. — Левее.

И та, уже собиравшаяся было свернуть на одну из городских улиц, послушно последовала за ним.

Они направились в объезд городских предместий. По правую руку тянулись дома, слева колыхалось вересковое море, а впереди виднелась узкая полоска леса.

— Куда мы едем? — спросила изнывающая от любопытства Ретта.

Ибо видно было, что супруг держит путь не просто абы куда, наобум, но явно в какое-то конкретное место.

Аудмунд обернулся к ней, сощурился заговорщически и неопределенно ответил:

— Скоро увидишь. Хочу кое-что тебе показать.

Ретте оставалось только набраться терпения и подчиниться.

Она хотела задать вопрос, часто ли князь может позволить себе вот так сбежать от двора, дел и свиты, но потом подумала, что вопрос сам по себе не имеет смысла. Он ведь государь, а не пленный, а вотростенский двор не столь формален, как месаинский.

— Давно хочу спросить тебя, — сменила тему она, — сколько лет Рамору?

— Шестьдесят восемь, — охотно ответил Аудмунд. — А Иласару пятьдесят.

— А твоему деду?

— Сто три.

— А письмо ты им когда отдашь? — продолжала она.

— По возвращении в замок.

Он подъехал ближе и взял Ретту за руку. Пальцы их переплелись, и Аудмунд бережно погладил большим пальцем ее ладонь. Он улыбнулся нежно и ласково, и по телу Ретты разлилось приятное тепло. Невыносимо захотелось потянуться и достать запутавшийся в его волосах солнечный зайчик. Или хотя бы просто погладить. Но, конечно, подобного поведения в присутствии стражи позволить себе она не могла. Тогда Аудмунд, немного подождав, сам остановился и, дождавшись, пока она присоединится к нему, наклонился и осторожно поцеловал. Губы ее сами собой приоткрылись ему навстречу. С уст мужа сорвался глубокий, чуть слышный стон, и он обхватил ее за плечи, крепко прижав к груди.

Внутри у Ретты запульсировало, она подняла руку и ласково погладила чуть шершавую щеку супруга.

— Я люблю тебя, — выдохнул он ей прямо в губы.

— Я тоже, очень, — ответила она и прислонилась щекой к его плечу.

Некоторое время они так просто стояли, наслаждаясь мгновением полного, безоговорочного счастья. Стражи делали вид, что ничего не замечают, а может, занятые своими прямыми обязанностями, и в самом деле не обращали на князя с княгиней никакого внимания. Наконец, когда солнце, казалось, сделало по небу полный круг, или же всего через пару минут, тут Ретта затруднилась бы сказать точно, Аудмунд отстранился и сказал, поцеловав ее пальцы:

— Ну что, поедем?

Она кивнула, и их маленькая кавалькада продолжила путь в сторону виднеющегося невдалеке подлеска.

— Тут есть одно дерево, — заговорил он наконец, при этом светло и немного мечтательно улыбаясь, — которое я очень любил ребенком. Оно древнее, возрастом не менее семи столетий, но еще крепкое. Это дуб. Мальчишкой я часто залезал на него, прятался в кроне и, удобно устроившись на одной из веток, наблюдал за едущими по тракту путниками. Гадал, куда они направляются и чем занимаются в жизни. Я мог так забавляться часами.

— А тебя в это время искали в замке? — улыбнулась Ретта.

Аудмунд в ответ покачал головой:

— Вовсе нет. И отец, и Горгрид хорошо знали об этом месте, и если в Асгволде признаков наличия меня вдруг не обнаруживалось, то ехали прямиком сюда. Вот оно.

Князь с княгиней остановились около мощного дуба, растущего прямо у кромки леса. Одним своим видом он внушал уважение. Ретта объехала вокруг, погладив шершавую кору.

— Так вот он какой, еще один твой друг, — заметила она, с уважением разглядывая древесного старца.

Аудмунд кивнул и оперся о луку седла:

— Очень верное замечание. Именно друг. Ты знаешь, однажды я взял от него желуди и решил посадить внутри замковой ограды. Несколько лет потом терпеливо ухаживал, и в итоге целых три молодых дубочка взошли.

— Прям небольшая рощица! — восхитилась Ретта.

— Так и есть, — подтвердил Аудмунд. — Ты много раз мимо них проходила, но наверняка не обращала внимания. Они растут недалеко от беседки.

— Покажешь мне потом? — попросила она.

— Обязательно, — пообещал он.

Они еще немного постояли, любуясь деревом, а потом вновь пустили отдохнувших коней, на этот раз в сторону моря.

— Ты ведь, кроме Асгволда, ничего, по сути, в Вотростене не видела, — сказал ей Аудмунд. — И у тебя может сложиться ложное впечатление, будто наша страна — пустыня с редкими вкраплениями хуторов и деревень. А ведь это не так.

— Ты хочешь показать мне порт? — обрадовалась Ретта и в нетерпении подалась вперед.

— Да, — подтвердил он догадку.

Она радостно вскрикнула, в победном жесте вскинув руку, и князь рассмеялся, то ли радуясь ребячеству супруги, то ли просто от хорошего настроения.

Серая полоска моря впереди становилась все шире. Ветер трепал плащи и путал волосы. Травы ласкали ноги лошадей и всадников. Ретта то и дело оборачивалась на мужа, и тогда сердце ее сбивалось с ритма. Аудмунд, ловя ее взгляд, улыбался в ответ и брал за руку.

Мощеная дорога под ногами постепенно становилась все шире и шире. Начали появляться дома, но не жилые, а склады и амбары. Чувствовался запах моря.

Аудмунд и Ретта перешли на шаг, и гвардейцы подъехали ближе, пристроившись сзади и по бокам.

Бодро трусивший в сторону порта мужичок, завидев князя, затормозил, но тот махнул рукой, предлагая обгонять. Низко поклонившись, путник пришпорил лошадь и вскоре скрылся из вида.

Отчетливо потянуло рыбой. Шум и гам, крики матросов становились все громче. Впереди пронеслась в туче пыли ватага ребят, среди которых Ретта заметила и несколько девочек тоже.