Больше стон Ретта сдержать не могла. Она до боли закусила губу, чтобы не закричать, а рука мужа, забравшись под платье, коснулась внутренней стороны бедра. Она непроизвольно завозилась, меняя позу, так чтоб ему было удобней, и вдруг в этот самый момент ей показалось, что на них кто-то смотрит. Их будущие дети. Снова возникло чувство, словно ее и Аудмунда выставили на всеобщее обозрение.

Ретту словно холодной водой окатили. Она тряхнула головой, издав стон разочарования, и муж, было отстранившийся, прижал ее к груди крепко и погладил по голове, словно маленького ребенка.

— Не переживай, — шепнул он ей на ухо. — Это не состязания, где победитель за усилие над собой получает награду, а способ обрести удовольствие. У нас все будет хорошо.

Ретта подняла глаза и посмотрела на него. На раскрасневшемся, возбужденном лице мужа ярко блестели глаза, и ей на миг показалось, будто все это широкое небо над их головами, все многочисленные звезды отражаются в них. Там можно было прочесть ожидание и надежду, но не ощущалось ни капли разочарования. Ретта вздохнула, прильнула к Аудмунду и положила голову ему на плечо.

— Я люблю тебя, — прошептала она, и он обнял ее за плечи, защищая своим телом от ночной прохлады.

— У нас все будет хорошо, — повторил он и добавил срывающимся голосом: — Родная моя…

А свирель между тем где-то далеко все пела и пела. Перекликались на стене часовые.

— Я даже не думала, — вновь заговорила она, — когда увидела тебя в первый раз, что стою перед будущим мужем.

Аудмунд тихонько рассмеялся и крепче обнял ее.

— Что ж, откровенность за откровенность, — сказал он, и Ретта заинтересованно обернулась. — Мне сразу понравился твой запах, а ведь для оборотня это очень важно. Мы можем отдавать должное красоте партнера или любоваться его глазами в лунную ночь, почему бы и нет, однако влюбляемся только в том случае, если нас привлекает запах. А поскольку я за минувший год уже более чем достаточно наслушался от пленных о твоем уме и характере, то прямо там, на берегу, и решил, что такая женщина будет для моего братца слишком жирным куском. Хотя изначально, до встречи с тобой, в самом деле, собирался просто проводить до столицы.

Ретта смотрела на него во все глаза, с трудом веря услышанному.

— Аудмунд, — наконец заразительно, в голос рассмеялась она, — а я-то тебя считала благородным!

Оборотень довольно ощерился, показав рысиные зубы:

— Клевета. Ты где-нибудь видела благородных хищников?

Он глухо, утробно заурчал и, лизнув языком мочку ее уха, прошептал:

— Но это не значит, что мы не способны на самые искренние, глубокие чувства.

Ретта выдохнула и крепко обняла мужа за шею.

— Я счастлива с тобой, — призналась ему она. — Именно об этом я и просила Тату у водопада.

— Так значит, нам обоим удалось достигнуть наших целей, — ответил он.

Ретта снова посмотрела на него:

— А о чем ты спрашивал Великую Мать?

— Смогу ли я спасти Вотростен, — признался князь, не задумываясь.

— В таком случае, поздравляю тебя с исполнением мечты.

— Желания, — поправил ее Аудмунд. — Желания. Мечты мои простираются гораздо дальше.

— Например? — заинтересовалась Ретта.

— Накормить народ хлебом, завести в Вотростене наконец домашнюю живность, а еще навсегда устранить фатраинскую угрозу. И, конечно же, стать счастливым в семейной жизни, — ответил ей князь и в свою очередь спросил: — Ну что, может, пойдем в покои? Нам надо хорошенько отдохнуть перед завтрашним праздником, да и поужинать бы все же не мешало.

Словно в ответ на эти слова в желудке у Ретты голодно булькнуло.

— Пойдем, — охотно поддержала она идею и выскользнула из объятий супруга, чтобы поправить платье.

Встав, Аудмунд взял жену за руку, и они направились через сад в сторону замка. Поднявшись по лестницам, вошли в покои и обнаружили на столе помимо фазана еще и компот из яблок. Ретта сглотнула набежавшую слюну, и муж, подойдя, разорвал птицу пополам и протянул одну часть жене.

— Спасибо, — поблагодарила она, принимая мясо.

И они наконец с аппетитом поели. Когда посуду убрали, оба отправились переодеваться. Сняв платье и надев ночную сорочку, Ретта вернулась в спальню и села перед зеркалом причесываться. Аудмунд, подошел сзади и положил руки ей на плечи.

— Скажи, — спросила она, с удовольствием разглядывая отражение его обнаженного торса, — ты прежде тоже спал так?

— Как именно? — уточнил князь с интересом.

Ретта чуть заметно порозовела:

— Ну как сейчас ложишься — в штанах.

Он пожал плечами и честно ответил:

— Разумеется, нет. Зачем бы я стал так делать, если в моей комнате, кроме меня самого, никого не было?

— Тогда…

Ретта вдруг замялась, никак не решаясь высказать просьбу вслух. Положив на столик щетку, она встала и, откинув одеяло, забралась в постель. Князь терпеливо ждал, облокотившись о каминную полку и приподняв брови.

— Быть может, ты теперь будешь спать, как прежде? — наконец смогла договорить она и опустила смущенно взгляд. — Тебе же наверняка неудобно и непривычно.

Аудмунд фыркнул, очевидно сочтя подобное объяснение слабым и неубедительным. Да Ретта и сама была в принципе с ним согласна. Это все были, конечно же, отговорки, а правда заключалась в том, что ей невыносимо, до дрожи в пальцах, хотелось увидеть его тело полностью, целиком.

Муж покачал головой и вкрадчиво прошептал:

— Что ж, если ты хочешь…

Кровь снова застучала у нее в висках. Во рту пересохло, но она все же подняла глаза и не опускала их, даже несмотря на пылающие щеки.

А муж не спеша развязал шнуровку и стянул штаны, представ перед супругой во всей красе. Она задышала часто, закусила губу, и все же первым побуждением было не отвернуться, а протянуть руку и дотронуться до него. Но на столь смелый шаг она уже не решилась.

Аудмунд, решив, по-видимому, больше ее не мучить, обошел кровать и забрался под одеяло. Обняв жену, он прижал ее к себе, и Ретта с удовольствием пристроила голову у него на груди, наконец выдохнув.

— Моя смелая маленькая княгиня, — проговорил он ласково, поглаживая ее по плечу.

— Смелая? — покачала головой Ретта. — Вовсе нет. Иначе…

Она не договорила, а он поцеловал ее в макушку и закрыл глаза.

— Добрых снов, родная, — пожелал он.

— Спокойной ночи, любимый, — откликнулась Ретта.

Она закрыла глаза, и в памяти всплыла свирель и Аудмунд, подносящий инструмент к губам.

«Надо будет еще раз попросить его сыграть», — решила она.

Мерное дыхание мужа убаюкивало. Мысль ее то и дело возвращалась к только что увиденному, и тогда по телу ее разливалось приятное тепло, поднимаясь откуда-то из глубин существа.

Образы становились все более путаными и рваными, и Ретта сама не заметила, как уснула.

Пробудилась она, когда солнце успело забраться практически в зенит. Протянув руку, она обнаружила, что Аудмунда рядом нет. Впрочем, секунду спустя он обнаружился у окна. Уже одетый в котту, он сидел и что-то писал за столом.

— С добрым утром, — поприветствовала она и, выскользнув из постели, подошла и обняла, положив голову на плечо.

— С добрым утром, — откликнулся муж и, взяв ее руку, поцеловал ладонь.

Прикосновение губ и усов к нежной коже вновь заставило Ретту вздрогнуть от внезапного, острого удовольствия. Она крепче прижалась к нему и спросила:

— Чем занимаешься?

В ответ он неожиданно удрученно вздохнул:

— Пишу письмо Таяне. На днях большая часть оборотней покинет Вотростен, и мой долг как князя и друга Горгрида сообщить его жене о гибели мужа. Печальный долг, но на чужие плечи это дело не переложишь.

— Понимаю, — в тон ему откликнулась Ретта.

«Должно быть, это очень тяжело, — подумала она. — Заново переживать случившееся, когда и сам еще не до конца оправился».

— Не грусти, я уже почти закончил, — уже более бодрым голосом продолжил он. — Сейчас допишу и буду полностью в твоем распоряжении.