Кивнув Берисе, Ретта попрощалась с присутствующими и встала. Пора было начинать день.

Впрочем, хлопот сегодня ожидалось меньше обычного. Двор уже был собран, просто к своим обязанностям он приступит только после праздника. Завтра ее официально представят вотростенской знати как будущую княгиню. Конечно, это должно было случиться гораздо раньше, но из-за траура торжество отложили.

— Подготовить лошадей госпоже и мне, — распорядилась Бериса, и слуга бросился исполнять приказание.

Подошла одна из ее горничных и подала заранее приготовленный теплый плащ, и Ретта с няней направились в сторону конюшни.

Официально траур уже закончился, однако видимых изменений при дворе как будто не произошло. Все так же тихо, в унынии ходили слуги и знать, опустив головы. Не слышалось громких разговоров и смеха. В убранстве замка печальные атрибуты успели убрать, но залы освещались по-прежнему скудно. Правда, лорд-эконом обещал Ретте, что к завтрашнему вечеру картина изменится до неузнаваемости. Но та, и сама ощущая грусть в сердце, на особой пышности и не настаивала.

— В подарок девице что-нибудь брать будешь? — тем временем поинтересовалась Бериса.

Ретта задумалась.

— Надо бы, ты права. Но что? У нее ведь все есть, она леди.

Няня фыркнула:

— Она еще ребенок. Почти как ты. Эй, — обернулась она к ближайшему слуге, — пусть нам принесут корзинку с пирожными.

— Слушаюсь, — ответил тот и поспешил на кухню.

Ретта кивнула одобрительно, и они, пройдя через парадную гостиную, вышли во двор. Там их уже ждали.

— Рада видеть вас, капитан, — приветствовала она Айтольва.

Тот улыбнулся широко и кивнул на двух незнакомых гвардейцев:

— Мы будем вас сопровождать.

— Очень этому рада, — ответила она искренне.

И даже сдержанная, серьезная Бериса приветливо кивнула их провожатому.

— Вы знаете, где дом леди Барнильд? — спросила Ретта.

Поставив ногу на специальную подставку, она вскочила в седло и подобрала поводья.

— Конечно, — ответил капитан, в свою очередь садясь на лошадь. — Это здесь, рядом.

Стражи распахнули ворота, мост опустился, и их небольшая кавалькада выехала за пределы замка.

— Я даже был помолвлен с ней, — добавил Айтольв, когда они спустились с холма.

Ретта аж вздрогнула от неожиданности. Глаза ее блеснули хищной радостью в предвкушении интересного рассказа:

— И что помешало свадьбе?

Ехавшие рядом солдаты хмыкнули. Ретта вопросительно подняла брови, и капитан вдруг как-то разом помрачнел и покачал головой:

— Она же еще совсем девочка, ей семнадцать лет. У нас с ней разный опыт и интересы. И как мне поступить, скажите, если однажды в будущем она вдруг влюбится в ровесника?

Ретта задумчиво нахмурилась, подумав, что разница и правда, пожалуй, весьма велика. Ему даже не тридцать лет, как Бёрди, он гораздо старше. Что, если леди и сама от перспективы грядущего брака не в восторге? Что тогда прикажете делать ей, как княгине? Если на то пошло, теперь Барнильд у нее на службе и не может выйти замуж без ее позволения. Но выход ли это?

— Я серьезно, — продолжал капитан. — Она неплохая, добрая девушка, но когда мы остаемся с ней в одной комнате, нам почти не о чем говорить. Она мало разбирается в вещах, которые составляют мою жизнь, я же устаю все время разговаривать о ее любимых цветах. Признаюсь вам честно, я даже обрадовался, когда узнал, что вы взяли ее к себе в свиту. Прошу вас, княгиня, помогите ей узнать о жизни побольше, а то, боюсь, мне придется разорвать помолвку.

— Так вы все еще ее жених? — встрепенулась Ретта.

— Увы, — сокрушенно вздохнул Айтольв.

Княгиня в ответ покачала головой. Интересную задачу, что ни говори, перед ней поставили.

— Первый раз слышу, чтоб от невесты требовался в первую очередь ум, — проговорила она задумчиво. — Но может быть, я смогу вам помочь… Бериса, распорядись, что для начала обязанностью леди Барнильд будет читать мне вслух.

«А там поглядим».

— Хорошо, поняла, — ехидно хмыкнула себе под нос няня.

Они свернули на одну из улиц, на которой прежде Ретта еще не была. Достаточно широкая мостовая была выложена камнем, справа и слева возвышались дома. Двухэтажные, отделанные лепными фресками, они стояли достаточно плотно друг к другу и были построены явно гораздо позже, чем замок. Желтые, розовые, зеленые — всех возможных расцветок. Некоторые с колоннами, но чаще всего без них. Однако окна все же были в большинстве своем узкими, а стены толстыми — это было заметно даже невооруженным глазом.

— Эту улицу много раз перестраивали, — пояснила Бериса в ответ на вопрос подопечной. — Конечно, поначалу тут стояли деревянные лачуги, потом домишки из грубого камня. Но семьи богатели, а значит, жилища увеличивались в размере. Только княжеский замок стараются по возможности сохранять в первозданном виде, хотя и он изнутри существенно поменялся. А для построек знати и вовсе никаких ограничений нет.

На стенах домов росли деревья и пели птицы, девушки танцевали и плели венки. Хозяева явно стремились изобразить то, чего не хватало всем вотростенцам — лето.

Горожане, завидев княгиню со свитой, кланялись и уступали дорогу.

— Сюда, госпожа, — сделал знак Айтольв, указывая на очередное строение.

Совершенно такое же, как любое другое на улице, ничем не выделяющееся, разве что тем, что в одном из окон на втором этаже она заметила растущие в горшках цветы.

— Это все Барнильд, — пояснил капитан, перехватив ее взгляд, — ее стараниями.

Ретта отметила про себя этот примечательный факт и остановила Астрагала.

Дверь почти мгновенно распахнулась, и на порог выбежал сам хозяин дома:

— Добро пожаловать, госпожа!

— Доброе утро, — откликнулась та. — Мы приехали навестить вашу дочь.

— Конечно, — засуетился отец. — Проходите, княгиня!

Они спешились, и Ретта, взяв у Берисы корзинку, вошла вместе с нею и Айтольвом в дом. Откуда-то из глубины послышались взволнованные женские голоса. Двери были распахнуты, и отец Барнильд пригласил ее, сделав широкий жест:

— Сюда, госпожа.

Ретта огляделась по сторонам и пошла в том направлении, куда он указывал.

— Князь передает вам наилучшие пожелания, — между делом сообщила она, и лицо хозяина озарилось искренней радостью.

Ковровая дорожка, зеркала, свечи — отделка была на первый взгляд такая же, как и в замке, но если там она смотрелась гармонично, то здесь ее не покидало ощущение неуместности. Быть может, дело было в несоответствии духу самого дома?

Незаметно пожав плечами, Ретта вошла в гостиную. Фрейлина, сидевшая на диване, при виде нее попыталась встать, но княгиня сделала успокаивающий жест:

— Не надо, не поднимайтесь, я ненадолго. Как вы себя чувствуете?

— Благодарю вас, госпожа, — улыбнулась она и, бросив взгляд на Айтольва, заметно порозовела. — Но не очень хорошо — нога болит.

— Я полагаю, мастер Ингдун прописал вам отвар?

— О да, — согласилась Барнильд. — И я пью. Но она все равно порядком досаждает.

Ретта опустила взгляд и посмотрела на лодыжку, стянутую бинтами.

— Что ж, придется немного потерпеть, пока заживет, — заметила она. — Мне очень жаль, что вы не сможете завтра участвовать в церемонии. Но если вы захотите, то можете просто прийти и посидеть на празднике как гостья.

— Спасибо вам, госпожа, — поблагодарила девушка и, покраснев, опустила глаза. — Может быть, я приду.

Барнильд снова бросила быстрый взгляд ей за спину, и Ретта, оглянувшись, заметила, что капитан и сам переминается с ноги на ногу, то и дело поглядывая в сторону невесты. Что ж, теперь, по крайней мере, ей было ясно — дело с их помолвкой вовсе не так уж безнадежно, как могло бы показаться в начале. И даже сама леди, возможно, охотно приложит усилия, если ее направить незаметно.

— Это вам, — добавила Ретта, протянув Барнильд корзинку.

Та заглянула внутрь и восхищенно ахнула:

— Спасибо вам, госпожа! Не желаете ли чаю?