Вопросов, однако, меньше не становилось. Скорее наоборот, больше. Они теснились в голове, и Ретта не могла понять, что именно ее интересует сейчас сильнее всего.

— Спрашивайте, не стесняйтесь, — пророкотал ей на ухо Аудмунд и ласково провел языком по ушку. — Я постараюсь объяснить.

С губ Ретты слетел чуть слышный стон, и на этот раз она даже не пыталась его удержать. Муж довольно сощурился и крепче обнял ее.

— Ваш дед, — выбрала она наконец один из вопросов, — какой он пост занимает? Мне кажется или он человек весьма важный?

«То есть не человек», — поправилась она. Но, как и в случае с происхождением самого Аудмунда, решила не заострять внимания на подобных лингвистических пустяках.

— Он олетэка, — ответил ей муж. — В языке людей наиболее близким будет слово советник.

— Но это не совсем так? — догадалась Ретта.

— Верно. Это связано с нашей историей. Когда-то давно, четыре с лишним тысячи лет назад, народ кесау жил в землях, которые называл Аст-Она. Теперь вы не найдете их ни на одной карте — так они далеки. Оборотни были гораздо более дикими, чем сейчас. У них не было городов, не было письменности, не было единого правителя. Они вели полузвериный образ жизни, рыскали по лесам, и каждым кланом управлял свой собственный вождь. Между собой же эти группы почти не общались. И конечно, народ кесау жестоко поплатился за разобщенность — когда напал сильный враг, он разбил всех поодиночке, быстро и беспощадно. Многих котов тогда угнали в рабство, иные погибли от голода. Леса, что кормили оборотней, были практически полностью уничтожены. Начались эпидемии. И вот тогда один из вождей предложил уйти в другие места и поискать счастья там. Его многие поддержали на том совете, но далеко не все. Часть оборотней предпочли остаться в своих старых землях, но двадцать четыре клана все же пошли вслед за тем вождем. Он привел кесау сюда, в Аст-Ино, и стал их первым сениту, а предводители кланов его советниками, олетэка. С тех пор у оборотней появилась письменность, а также собственные мудрецы, хранители знаний. Коты полностью подчинили своей человеческой половине зверя, и лишь имена, которые звучат так по-разному, напоминают о прошлом. На один клан — одно окончание в именах мужчин.

— Например? — мгновенно заинтересовалась Ретта.

— Например, правитель Иласару и его брат Рамору — это один клан. Мой дед Раэтин — совершенно другой. Тэньяти — третий. Лерук, один из младших командиров, — четвертый.

Ретта мысленно повторила каждое из имен, покатала их на языке, словно пробуя на вкус.

— И впрямь, — наконец сказала она, — будто из разных языков, столь непохоже они звучат. А что же те, кто отказался уйти? Вы не знаете, что случилось с ними?

— Почему же, знаю. Три поколения назад оборотни отправляли туда экспедицию. Они нашли потерянных сородичей, но те окончательно скатились в дикость и теперь скорее звери с проблесками разума. Когда они увидели посланцев кесау, то приняли их за богов. Это было такое жалкое зрелище, Ретта! Оборотни не стали там задерживаться и скоро вернулись назад.

— Как грустно, — задумчиво проговорила она.

Сколь сложны и разнообразны судьбы живых существ!

Аудмунд чуть заметно пожал плечами:

— За все в жизни приходится платить. Иногда невозможно победить, оставаясь тем, кем ты был прежде.

— Понимаю. Значит, ваш дед — советник и глава одного из кланов?

— Да. А после, когда придет время, этот пост займет моя мать.

— А Тэньяти наследует должность главы военной разведки. — Ретта задумчиво покусала губу и уставилась на огонь. — У оборотней наследуются все должности, да? И посторонним власть не передается?

— Только в крайних случаях. Это вопрос практичности. Поймите, Ретта, тот, кто помнит, как правили многие и многие поколения его предков, помнит все их достижения, сомнения и промахи, лучше справится со своей работой, чем посторонний, у которого в родне были пахари. Земледелец не знает ничего о том, как управлять народом, и обязательно наделает кучу ошибок. И если вдруг один из правящих родов прерывается, то подбирают ему замену из тех, кто уже занимается чем-то подобным. Например, больше двух тысяч лет назад произошел случай — род правителя прервался.

— Как так?

— Наследница погибла в бою, а ее старший брат страдал от редкой, но очень тяжелой для оборотня болезни — у него не было памяти предков. И тогда сениту объявил своим преемником одного из советников.

— А клан самого правителя?

— Они выбрали другого вождя.

— Понимаю. И что, у оборотней женщины командуют войсками?

— Если хотят. Женщины кесау живут свободно и ничем не отличаются от мужчин.

— Так уж ничем? — прищурилась Ретта.

Аудмунд тихонько фыркнул ей на ухо:

— Вы поняли, о чем я.

Она переплела свои пальцы с пальцами мужа и покладисто согласилась:

— Конечно. А что же браки оборотней? Вы упоминали временный союз. Они что, надолго не женятся? Только на один-два сезона?

«Как звери в лесу?»

Но вслух, конечно, такого говорить не стала, чтобы ненароком и по незнанию не оскорбить мужа.

— Здесь опять имеет место различие в культурах, Ретта. Оборотни очень редко заключают привычный для вас союз и только в том случае, если уверены, что хотят прожить жизнь именно с этим котом и ни с кем другим. Такой брак невозможно расторгнуть. Гораздо чаще они заключают вийнэку — временный союз. Он не требует каких-либо специальных церемоний и может быть разорван в любой момент. Дети, рожденные в таком союзе, приравниваются в правах к котятам, появившимся в привычном для вас браке, и равно принадлежат семьям обоих родителей.

— И каким же образом заключается этот самый вийнэку? — поинтересовалась Ретта.

— Для этого двое объявляют о своем намерении в присутствии хотя бы одного свидетеля, больше ничего не требуется.

Княгиня хмыкнула себе под нос, почесала бровь и наконец сказала:

— Удобно!

Аудмунд рассмеялся и снова, уже гораздо крепче, поцеловал ее в шею.

— Значит, Горгрид с Таяной заключили именно такой брак?

— Совершенно верно. Но так и не разорвали его впоследствии.

— Но раз они продолжали жить как муж и жена, почему у них больше не было детей?

— А разве неясно? — Аудмунд прищурился и посмотрел супруге в глаза. — Она не хотела ущемлять в правах Тэньяти. Ведь родись у нее еще ребенок, старший сын потерял бы все. А Горгриду и вовсе четверых детей было вполне достаточно. Еще один котенок ему погоды не сделал бы. А оборотнице не допустить беременности проще простого — для этого ей нужно просто сменить ипостась.

Ретта покачала головой. Услышанное было столь необычно и удивительно, что казалось, все, описанное им, происходит не здесь рядом, буквально в соседней стране, а в иных мирах.

— А род вашего деда? — спросила она, вновь задрав голову и посмотрев снизу вверх на Аудмунда. — Кто продолжит его?

— Моя мать, как я и сказал, — пожал он плечами. — Дед уже объявил ее официальной наследницей. А после нее моя сестра.

— У вас есть сестра? — поразилась Ретта. — По матери?

— По матери и по отцу. Очаровательная кошечка по имени Наэра. Она родилась за год до смерти отца.

— Оу…

— Мама тоже уже объявила ее своей наследницей.

— Это означает, что она решила больше не рожать детей?

— Совершенно верно. Но вы не расстраивайтесь — они прожили с отцом двадцать лет. Немалый срок, даже для оборотня. Из-за нашей памяти мы долго и осмотрительно подбираем себе партнера. Конечно, везет не всем, но тогда спасает вийнэку. Ну, а если посчастливилось найти свою истинную половинку, то новых браков кесау уже почти никогда не заключают. Вы поняли меня?

— О да!

Чего ж тут непонятного? Ведь он только что фактически пообещал ей, что после ее смерти не возьмет себе другой жены.

Она обернулась и посмотрела Аудмунду в глаза. Звериные зрачки манили, хотелось узнать, что за ними скрывается, окунуться в них с головой. Она положила ладонь ему на щеку, потянулась, и Аудмунд, утробно рыкнув, поцеловал ее.