Аудмунд осторожно коснулся пальцем ее подбородка и приподнял его. В потемневших, почти грозовых глазах мужа светилось восхищение.

— Вы истинная маленькая княгиня, — проговорил он серьезно.

В стекло ударили первые крупные капли дождя. Ветер взвыл бешено, словно голодный зверь, накинулся на стены домов и верхушки деревьев. Серое небо сливалось у горизонта с такой же свинцово-темной полоской моря. Жители Асгволда спешили укрыться в тепле, и только стража терпеливо стояла на своих постах, будто отлитая из металла, да с площадки под окнами доносился звон мечей.

— Неужели они тренируются даже в дождь? — спросила Ретта растерянно.

Князь чуть заметно усмехнулся:

— Враг не будет ждать, пока распогодится, надо уметь биться в любых условиях. Впрочем, для совсем уж яростного ненастья есть закрытый зал.

Он быстро поцеловал ее в щеку и отправился одеваться.

«Интересно, принесли уже платья или еще нет?» — подумала Ретта, направляясь вслед за ним в собственную часть гардеробной.

Там ее уже дожидались служанки и Бериса.

— Доброе утро, госпожа, — поздоровались девушки.

Всегда веселые и приветливые, сегодня они выглядели грустными. Тоже скорбят? А почему бы и нет. Советник прожил в Асгволде всю жизнь, и, зная его, было сложно представить, что он когда-либо был груб со слугами. Скорее всего, не только они, но вся челядь в замке теперь в подавленном настроении.

На одном из сундуков лежали наряды.

— Помощницы прямо с рассветом доставили, — пояснила Бериса. — Похоже, сами торопились вручить, чтоб тебя порадовать.

Подойдя ближе, Ретта оглядела их. Изящные, отделанные мехом глубокие вырезы, широкие, почти до самого пола рукава верхних туник и богато расшитые нижние. Одно платье из золотой парчи с вышивкой в виде цветов, отделанное жемчугом, два других соответственно винное с черным и изумрудное.

— Какое наденешь? — спросила няня.

— Вот это, — решительно указала она на второе.

По цветовому решению для траура оно подходило больше всего, тогда как первое и третье были скорее праздничными и веселыми. Их время придет чуть позже. С помощью служанок Ретта облачилась, и девушки туго затянули шнуровки по бокам.

С украшениями же княгиня решила повременить, лишь вплела одну жемчужную нить в косу.

«Больше в траур надевать не стоит», — решила Ретта и приказала уложить волосы венцом.

Накрыв голову белой накидкой, она осталась вполне довольна внешним видом.

— Ну как, я соответствую обстановке? — спросила она няню, оторвав изучающий взгляд от зеркала.

— Конечно, милая, — кивнула та, — не переживай. Ты выглядишь красиво, достойно и сдержанно. Никто, глядя на тебя, не обвинит княжескую семью в легкомыслии.

— Спасибо, — поблагодарила она.

Девушки убрали остальные платья, а Ретта вернулась назад в спальню.

Как оказалось, Аудмунда уже осматривал Ингдун. Повязки были сняты, и лекарь с самым сосредоточенным видом исследовал рану.

Буря за окном, налетевшая столь внезапно, уже успела рассеяться. В просвет между мрачных, тяжелых туч пробивался бойкий радостный солнечный лучик. Однако ветер по-прежнему трепал верхушки деревьев, и было очевидно, что осень в самом деле уже у порога.

«Только бы завтра погода была хорошая», — подумала она, бросив взгляд в окно, и поздоровалась:

— Рада вас видеть, мастер Ингдун.

— Доброе утро, госпожа, — обрадовался ее появлению старик. — Вы как раз вовремя. Хотите полюбоваться, как заживает шов у нашего непоседы? Уверяю вас, ничего подобного вам прежде видеть не доводилось.

Заинтересованная Ретта подошла ближе и присмотрелась.

— О боги! — воскликнула она и всплеснула руками, не в силах сдержать изумления.

Довольный оборотень чуть ехидно сощурился. Глубокое поражение, лишь чудом не задевшее внутренних органов, теперь стало меньше почти на две трети. Подобная рана, конечно же, опасений больше не вызывала. Случись такое в армии, Аудмунда даже в госпиталь бы никто не отправил.

— Но это не значит, — проворчал старик, — что ты можешь прямо сейчас хвататься за меч. Сегодня еще побудь в покоях. Можешь читать, играть на свирели, разговаривать, но вот перенапрягаться я решительно запрещаю, так что никаких упражнений.

— Я понял тебя, — ответил тепло и даже вполне ласково князь. — Я должен завтра быть в форме, так что глупостей не будет.

— Завтра…

Старый лекарь посерьезнел и тяжело вздохнул, словно разом выпустил из груди весь воздух, а вслух пробормотал:

— Есть ли предел подлости Фатраина?

— Нет, и не было никогда, — быстро и решительно ответил Аудмунд.

Ингдун нахмурился и с каким-то особенно яростным ожесточением захлопнул сундучок:

— От этих магов одно лишь зло! Зачем только боги сотворили их?

— Этого никто не знает, — отозвался князь.

— Что ж, мне пора, — вздохнул вновь лекарь. — Приду завтра рано. Если вдруг что-то случится, госпожа, пришлите за мной.

— Непременно, — пообещала Ретта.

Вскоре слуга принес завтрак, и она с удовольствием воздала должное ягодному десерту со взбитыми сливками.

— По вкусу ничем не отличается от тех блюд, что делают при дворе в Эссе.

Муж улыбнулся, и в глазах его она прочла искреннее умиление.

«Словно на маленького ребенка смотрит», — подумала она, но обижаться все же не стала. Ведь в самом деле, вполне возможно, что ее восторги выглядят для коренного вотростенца наивно.

— Очень рад, что вам понравилось, — ответил он. — Значит, вы не будете скучать по лакомствам, к которым привыкли дома.

Тут уже настала очередь Ретты весело и беспечно пожать плечами:

— На самом деле я не такая уж сладкоежка, — призналась она. — Хотя от вкусненького не откажусь, если мне предложат. Но и более суровый, аскетичный рацион перенесу без проблем.

— Выходит, одной заботой у нас у всех меньше, — резюмировал князь.

— Именно так, — охотно подтвердила Ретта.

Посуду вскоре унесли, и Аудмунд наконец встал с кровати. Взяв с кресла приготовленную заранее котту, натянул на ходу и распахнул дверь:

— Пригласите Весгарда, — велел он ординарцу.

— Слушаюсь, — донесся бодрый ответ, и вскоре на лестнице послышался топот ног.

Глубоко вздохнув, Ретта тоже поднялась и, поправив накидку на голове, тревожно застыла, собираясь с мыслями. Конечно, это не первый ее выход в свет, однако прежде при дворе Вотростена она в качестве княгини не появлялась, лишь в роли невесты князя. Теперь как будто внешне ничего не переменилось, и все же сердце отчего-то взволнованно билось, а пальцы слегка дрожали.

Аудмунд подошел и, обняв осторожно за плечи, посмотрел ей в глаза:

— Если хотите, я могу плюнуть на распоряжения Ингдуна и пойти с вами.

— О нет! — встрепенулась немного испуганно Ретта. — Вы должны поправляться! Мне было бы совестно, если бы из-за меня ваша рана вдруг осложнилась. Не стоит так рисковать, со мной все будет хорошо.

Несколько секунд муж молча смотрел, потом кивнул сдержанно и поцеловал ее в щеку.

— Хорошо, — сказал он, — быть по сему. Но дайте слово, что если вдруг возникнут какие-либо непредвиденные осложнения, вы дадите мне знать.

— Непременно, — без колебаний пообещала она.

Князь в ожидании советника прошел в гостиную и уселся в кресло рядом с камином. Ретта же посмотрела на изваяние Таты, стоящее на полочке в углу, и принялась горячо молиться:

«Спасибо, что откликнулась на просьбу мою и даровала ему победу. Пожалуйста, не оставь Аудмунда и впредь. Пусть удача сопутствует ему и лорду Кьярбьерну в их опасном предприятии. Фатраин должен понести наказание за тот подлый удар».

Тихонько отворилась дверь, и вошла Бериса. В ожидании, пока Ретта закончит, она без слов замерла у порога. Княгиня же еще некоторое время стояла перед божницей, поверяя Великой Матери свои мысли и чувства. Вотростен. До сих пор загадочный и не до конца понятный. С каждым днем он становился ей все роднее и ближе. Но в чем причина? В мужчине, что теперь принял власть? Или в самих людях? Их заботы и проблемы она воспринимала теперь близко к сердцу, как свои собственные. Но, в конце концов, не этому ли самому ее учила мать много лет назад? Значит, у Исалины все получилось?