========== 15. Бардульв ==========

С самого утра погода хмурилась. Небо затянули тяжелые кучевые облака, потом вдруг налетели порывы ветра, словно стремящиеся сорвать листву с деревьев.

После завтрака, впрочем, наступило затишье. Казалось, ни единая травинка не шелохнется в полях. Было душно и томно, и Ретта бродила по замку, подобно бесплотной тени, и никак не могла найти себе места.

В Асгволде царила непривычная, какая-то вязкая, словно старый мед, тишина. В коридорах не слышались оживленные голоса, не переговаривались свободные от караула стражи. Советников тоже не было видно, и только гвардейцы в дверях и коридорах напоминали, что замок пока не обезлюдел.

Что она будет делать, если в грядущей битве Аудмунд сможет одержать победу? Ретта подошла к окошку в библиотеке и теперь размышляла, глядя на волнующуюся бескрайнюю даль. Вновь разрезвившийся ветер играл метелками вереска, и ей казалось, что цветы танцуют загадочный, диковинный танец, приветствуя своего господина.

Ретта вздрогнула. От последней мысли ей вдруг стало холодно и неуютно, и она плотно обхватила себя двумя руками. Победа. Столь манящая и желанная. Пусть боги пошлют ее Аудмунду! Но все же, что станет с нею самою потом? Вернется домой?

Тяжелый вздох сорвался против воли с губ Ретты. Месаина. Удивительно, но теперь, по прошествии многих дней перспектива вновь ступить на родную землю вызывала грусть. Уплыть навсегда и больше не видеть ни этого неба, такого переменчивого и каждый раз нового, ни местной зимы с ее вьюгами и снегами, ни щедрого лета? Печальная участь.

— Скажи мне, няня, — спросила она Берису, безмолвно сидевшую у камина в одном из кресел, — а почему ты сама отказалась вернуться?

Старуха молчала, и Ретта, оглянувшись, встретилась с ее внимательным, умным взглядом.

— Ты имеешь в виду то письмо, в котором я просила отца меня не искать? — уточнила она.

Ее воспитанница кивнула.

— Понимаешь, — коротко вздохнув, начала объяснять няня, — мне не к чему было возвращаться.

— О чем ты?

— Отец бы меня, несомненно, выкупил, но что ждало бы здесь, по прибытии? Одинокая жизнь? Замуж бы я, конечно, не пошла. Детей бы тоже не было. А там, в Месаине, жила ты, моя маленькая герцогиня, и я успела тебя полюбить. Конечно, я скучала по Вотростену, но предпочла оставить прошлое за плечами и не оглядываться назад.

— Что ж, понимаю, — ответила тихо Ретта.

И вновь повисла гулкая, надрывная тишина. Вода сочилась сквозь клепсидру, отсчитывая минуты. Те складывались в часы. Говорить не хотелось, читать не было сил — строчки прыгали перед глазами, сливались, образуя нечто невнятное, и в конце концов Ретта оставила это занятие. Сходив за арфой, она попробовала играть, но музыка выходила нестройная и рваная, словно убогий инвалид, и инструмент вскоре вернулся на каминную полку.

— Сколько времени? — уже в который раз задала вопрос Ретта.

— Два часа пополудни, — ответила Бериса.

В одном дне пути, сказал Аудмунд. Значит, Бардульв прибудет вечером.

В груди вдруг образовалась пустота, ноги ослабели, и чтобы не упасть, она предпочла сесть в кресло.

«Скорее бы он приехал», — подумала она, и сердце сжалось от страха.

Однако ожидание было совершенно невыносимо!

— Пора и обедать, — объявила няня, и Ретта покорно поднялась и пошла вслед за ней.

Погода портилась все сильней. В стекло ударили первые капли дождя, и она вдруг подумала, не задержит ли это ее будущего супруга?

«Ну нет, пусть поскорее приедет! — решила она. — Любая опасность, встреченная лицом к лицу, лучше, чем бесконечное ожидание!»

Стражи распахнули двери столовой, Ретта вошла и почти сразу встретила взгляд Аудмунда. Он встрепенулся, заслышав шаги, посмотрел на нее, а потом стремительно подошел и обхватил руками за плечи:

— Я рядом, Ретта, ничего не бойтесь, — сказал он твердо, глядя прямо в глаза. — Клянусь, что не дам вас в обиду!

— Не оставляйте меня, — попросила она.

Эр-князь кивнул, и она почувствовала, как от него через взгляд его, через тепло рук передается сила и уверенность.

«Наверное, я не так уж мужественна, как думала о себе».

Но что из того? Пока ей есть на кого опереться, но ведь маршал уедет на свою битву, оставив ее наедине с Бардульвом.

Хотелось кричать, чтобы выпустить наружу боль и страх, но было нельзя. Советники стояли, внимательно наблюдая за каждым ее шагом, и когда Аудмунд ответил, кивнув: «Конечно», она вздохнула, улыбнулась через силу и, расправив плечи, пошла к столу. Что бы ни было у нее в душе, никто из подданных не должен этого видеть.

Уха была ароматной, густой и наваристой. Съев полную порцию, Ретта попросила налить ей еще и заметила, что советник Горгрид усмехнулся одобрительно, а глаза его блеснули весельем.

Она выпила полную кружку травяного чая с ягодным пирогом, и стало как будто теплее. Бросив на Аудмунда быстрый, умоляющий взгляд, вновь безмолвно попросила не покидать ее, и он кивнул, а затем подошел и подал руку.

— Спасибо вам, — непонятно за что поблагодарила Ретта советников.

Быть может, за присутствие рядом и ту поддержку, что оказывали они ей все время. Или за иное, чему пока сама не могла подобрать названия?

Стекла дрожали. Буря разъяренным зверем кидалась на стены замка, как будто хотела отомстить за что-то.

— Ничего не бойтесь, — прошептал ей Аудмунд, когда они оба оказались в библиотеке. — Когда я уеду, в Асгволде останутся трое рысей. Они присмотрят за вами.

— Спасибо вам, князь! — порывисто, от всего сердца поблагодарила она и снова не заметила невольной оговорки.

В тяжелой массе туч блеснул просвет, и Ретта подумала, сколь переменчива, в самом деле, северная погода. Однако для нее теперь при слове «Вотростен» перед мысленным взором вставали не дожди и вьюги, но вересковые поля, лесная тропинка, залитая солнцем, и водопад Таты. Красивое, не похожее ни на что, виденное ею ранее, зрелище. Дивная картина из волшебной сказки.

— Я полюбила ваш край, — призналась она, глядя на узор стола, и ощутила, как пальцы Аудмунда, сильные и горячие, взяли ее тоненькую, хрупкую ладонь и осторожно сжали. И больше не отпускали.

Пять минут ли прошло или целый час, она не знала. Наверное, даже много больше. За окном почернело, и было похоже, что свет дневной успел покинуть небосвод, уступив место ночи.

Послышалась шаги, уверенные и легкие, и Ретта побледнела, а сердце ее трепыхнулось где-то у самого горла.

— Это он? — резко выпалила она.

— Да, — ответил Аудмунд и отпустил ее руку, которую до сих пор держал в ладонях.

Она гордо выпрямилась, тряхнула головой, расправив плечи, и в этот самый момент дверь с шумом распахнулась, и вошел тот, кто занимал все эти дни их мысли.

Она не думала, в общем-то, каким ожидает увидеть будущего супруга. Портретов его она не встречала, а расспрашивать о внешности князя Вотростена как-то не приходилось. Миниатюра с изображением магистра Джараака давала лишь общее представление, но теперь, узрев воочию, она могла бы сказать только одно: «Похож». На кого? На самого себя. Порывистый и стремительный, напоминающий сгусток энергии, он словно дышал силой.

«И ничего общего с Аудмундом», — определила для себя Ретта, разглядывая Бардульва.

Маршал монументален и основателен, словно гранитная скала, его же старший брат подвижен и изменчив, как ртуть. И это не считая совершенно разной внешности. Если при взгляде на Аудмунда в сердце рождались уверенность и спокойствие, то вид Бардульва порождал бурю.

Князь Вотростена остановился, окинул выразительным, цепким взглядом их группу, и чуть заметная усмешка показалась на его губах.

— С возвращением в Вотростен, — сказал спокойно, с достоинством Аудмунд. — Мы ждали тебя.

— Нисколько не сомневаюсь, — ответил Бардульв и, скинув мокрый плащ и перчатки, швырнул их на деревянный столик.

Ретта поморщилась, подумав, что столь неделикатное обращение может повредить изящную, ценную вещь, и князь, заметив, по-видимому, ее взгляд, ответил: