Перед глазами ее плыло, в ушах гулким колоколом билась кровь. Иголка дрожала, зажатая в пальцах, и Ретта, посмотрев на нее с недоумением, воткнула в ткань.

Раздался звук шагов, в темноте коридора мелькнула тень, и Ретта, бросившись к окошку, заметила вскоре, что на смотровую площадку вышел Аудмунд.

«Теперь или никогда», — решила она и, подобрав юбки, пошла вслед за ним.

Время ужина уже давно миновало, сгущались сумерки, и на небе иглисто-ярко разгорались звезды. Казалось бы, те же самые, что и на ее родном юге, и все же Ретта, глядя на них, не могла отделаться от мысли, что видит их в первый раз.

На лестнице, ведущей в башню, стояла стража, однако на самой площадке было непривычно пусто. Только фигура эр-князя одиноко возвышалась там, и порывистый ветер трепал его плащ, у самого подола заляпанный грязью. От маршала словно веяло невыразимой печалью.

Ретта приблизилась и положила руку ему на плечо.

— Вы устали, Аудмунд? — с неподдельной тревогой спросила она.

Услышав ее голос, оборотень кивнул, а потом провел ладонями по лицу и ответил глухо:

— Да, очень.

— Что же будет теперь?

Голос Ретты звенел, но за тревогой легко угадывалась решимость. Она тихонько сжала его рукав, ласково коснулась спины, и напряженные мышцы под руками ее расслабились.

— Если все продолжит идти так, как сейчас, то случится бой, — ответил Аудмунд твердо.

Ретта резко выдохнула:

— Но почему же колдуны не перечат магистру? В чем заключена его власть, что она столь велика?

— У него есть возможность, — медленно, с расстановкой заговорил Аудмунд, — перекрыть магу все каналы, по которым тот получает силу. Любые. Конечно, для этого потребуется специальный обряд, и все же примеры были.

«И несмотря на это, супругой князя Эргарда стала колдунья, — подумала Ретта. — И именно она дала Бардульву жизнь…»

— Расскажите же, Аудмунд, — вновь спросила она, — если, конечно, это возможно, как так получилось, что ваш отец женился на столь неподходящей для Вотростена женщине, которую к тому же, как я понимаю, никогда не любил?

Она посмотрела ему в лицо, ожидая ответа, и вдруг подумала, что эр-князь, в самом деле, очень красив. Красив настоящей, мужественной красотой. В нем не было никакого жеманства, нередкого среди придворных Месаины, и не было ничего от мужлана, варвара. Черты лица, фигура — все в нем, как и в его отце, было созвучно и соразмерно, как в добром музыкальном произведении, и лишь зрачки время от времени напоминали о полузвериной природе. Но теперь, по прошествии многих дней, ее больше не пугала эта сторона его натуры. В конце концов, до сих пор все поведение Аудмунда говорило, что ему можно доверять.

— Мой отец, — тем временем начал он, — вел тогда затяжную войну с Гроимом. Наша армия уже понесла серьезные потери, и вот однажды ему представился шанс покончить со всем, наконец, одним ударом. Но для решительного прорыва не хватало сил, предоставить же необходимую помощь мог только Фатраин.

— Понимаю, — кивнула Ретта. — Он отправил посольство к магистру Джарааку, и тот согласился ее оказать — в обмен на то, что князь Эргард возьмет не только воинов, но и его дочь?

— Совершенно верно, — скрипнул зубами Аудмунд. — Другого выхода не было. Горгрид искал тогда, но так и не смог доказать, что в войске Гроима бились колдуны. Как бы то ни было, в конце концов Вотростен победил. Кадиа прибыла в Асгволд. Поначалу казалось, что все еще может закончиться хорошо.

— Несмотря на ненависть вотростенцев к магам?

— Да. Мой отец пытался быть с женой вежливым, но она не оценила его стараний. С каждым днем княгиня заносилась все больше и больше. А когда родился Бардульв, стало ясно, что он маг. Некромант. И Кадиа напоила его человеческой кровью. Князь сам видел это.

Аудмунд замолчал, и Ретта застыла, терпеливо ожидая продолжения.

Наконец он снова заговорил:

— Когда стало ясно, что беда разразилась, отец собрал людей и под видом похода отправился в земли оборотней. Он знал кое-что, могущее исправить невольно причиненное им Вотростену зло. Он пришел на поклон к рысям, рассказал о своей беде и попросил, чтобы одна из их женщин родила ему сына.

— Но почему именно к ним? — снова не удержалась от вопроса Ретта. — И откуда ваш отец узнал тайну?

— Дело в том, что на оборотней не действует магия. Не то чтобы это был какой-то секрет, просто коты не трубят об этой своей особенности на всех углах. А отец узнал обо всем совершенно случайно. В молодые годы, когда он еще не был князем, во время одного из путешествий он спас жизнь незнакомцу — его корабль потерпел крушение.

— Это был ваш дед, — догадалась Ретта.

— Верно. Мой дед. Они с отцом подружились. Настолько, насколько вообще могут сблизиться два столь разных существа. И вот его-то дочь и согласилась стать моей матерью. Почти год прожил князь Вотростена в землях оборотней, а потом родился я. Он забрал меня и уже не выпускал из рук. Он берег меня пуще глаза, всем наукам, необходимым князю и командиру, обучал лично. Вы знаете, Ретта, в раннем детстве у котят могут случаться спонтанные обороты, которые по мере взросления проходят, но я ни разу не видел, чтобы отец переменился в лице, когда во время игры мои коготки внезапно вонзались ему в руку. Он в самом деле любил меня.

— Вам повезло, — заметила та задумчиво. — Даже среди простых людей подобное встречается не так уж и часто, а уж в венценосных семьях…

— Вы совершенно правы. Я стал для него утешением и радостью.

— Но от чего же погибла княгиня? Я видела беспорядок у нее в покоях.

— Этого я вам не могу сказать, просто потому, что не в курсе подробностей. В ту ночь, когда ее не стало, меня не было дома — я бегал в Исталу навестить мать. Не знаю, что между ними произошло, но отец был в ярости, когда я вернулся, и имени жены даже слышать не хотел. Официальная причина смерти княгини — выкидыш. Не знаю, право, от кого она забеременела, но совершенно точно не от отца — он после рождения Бардульва не делил с ней ложа. Хотя, впрочем, кое-какие догадки на этот счет при дворе ходили, но вам о них знать совершенно не обязательно. О Кадиа все скоро просто забыли. Бардульв — единственное, что от нее осталось. И вот теперь отца больше нет, а на меня легла ответственность за весь народ. В память о нем я не имею права проиграть в этой битве, Ретта. Да, кстати, я хотел поблагодарить вас. Ваше предположение насчет шпиона подтвердилось. Мы взяли его в порту, когда он пытался передать сведения.

Она вздохнула:

— И что же вы намереваетесь делать?

Аудмунд обернулся и посмотрел ей прямо в глаза:

— Сначала скажите, вы обдумали наш разговор в лесу?

— Да, — ответила Ретта без колебаний. — Я на вашей стороне.

— Хорошо, тогда слушайте. Нам придется сразиться с магами. Скорее всего, в день вашей свадьбы — это самое благоприятное время, и Бардульв обязательно им воспользуется. Основная ударная сила Фатраина — колдуны, они привыкли на них полагаться. Часть некромантов давно в Вотростене, и именно из-за их силы, как я вам уже говорил ранее, перестали петь птицы. Другая же часть прибудет под видом гостей жениха. Вот эти-то вторые и лелеют надежду убить меня.

Ретта вздрогнула. Аудмунд неумолимо продолжал:

— Разведка оборотней доносит, что маги хотят устроить засаду. Я пойду навстречу их горячим желаниям. Отправлюсь один, без сопровождения, через лес. Они непременно воспользуются любезно предоставленным им «судьбой» шансом. И вот тогда на них нападут оборотни. В этом бою мы существенно ослабим силы фатраинцев.

— А если вас убьют? — тревожно вскрикнула Ретта, ухватившись за его плечо.

Аудмунд усмехнулся, и непонятное выражение промелькнуло на его лице, почти сразу исчезнув.

— Не убьют, — успокоил он. — Оборотня не так легко прикончить. Вы когда-нибудь слышали, что у кошки девять жизней?

— Сейчас не время для шуток!

— Да уж какие шутки. Не тревожьтесь, Ретта, я сам обо всем позабочусь. Готовьтесь к свадьбе, она ожидается на редкость насыщенная. А я буду готовиться к бою.