— О чем вы думаете? — негромко поинтересовался у нее эр-князь.

Ретта вздрогнула, выныривая из собственных мыслей, и вдруг, неожиданно для самой себя, поделилась со спутником одолевавшими только что фантазиями.

— Понимаю вас, — серьезно ответил он. — Я тоже любил забавляться в детстве подобным образом: коридоры замка весьма располагают к тому.

Ретта сжала в знак благодарности его пальцы, и Аудмунд вновь улыбнулся ободряюще:

— Ничего не бойтесь — я с вами.

Стражи вытянулись по струнке, приветствуя их, и распахнули двери. В уши ударил звук голосов, смех, и радость вдруг рванулась в груди, словно попали они не на простой обед, а на веселую ярмарку.

Горгрид, заметив вошедших, сделал прочим гостям знак молчать и чуть склонил голову, приветствуя. Присутствующие поспешили последовать его примеру.

— Добро пожаловать ко двору Вотростена, Алеретт, — поприветствовал он. — Рады видеть вас.

— Я тоже, советник, — с искренней улыбкой ответила та. — Очень.

Горгрид, Весгард, Кьярбьерн, ее дорожные попутчики. Были все, за исключением, пожалуй, одного — того подозрительного воина, в душе которого она разглядела тьму. Ретта посмотрела на Аудмунда, вопросительно приподняв брови, взглядом указывая в сторону Бёрдбрандта и Айтольва, и маршал кивнул.

— Прошу к столу, — пригласил всех Горгрид, сделав широкий жест.

Аудмунд подвел ее к месту во главе, сам же уселся напротив.

Один из слуг приподнял крышку супницы, и до Ретты донесся густой аромат солянки. Невольно сглотнув слюну, она оглядела стол и заметила на нем жареную рыбу, копченую зайчатину, рулетики с сыром, тарталетки с овощами и копченостями, а также салат с мясом и северной капустой и пироги.

— С чем они? — спросила она одного из слуг.

— С ягодами, госпожа, — ответил тот. — С голубикой, брусникой и костяникой.

— Выглядит восхитительно, — прокомментировала она и взялась за ложку.

— На вкус тоже прекрасно! — отозвался Бенвальд.

Советники засмеялись. Неунывающего солдата, казалось, ничем невозможно было смутить. Он весело переговаривался с сидящими за столом, рассказывая о проделках своего пса, и вотростенская знать вслед за ним то и дело разражалась вспышками смеха.

— Мне в самом деле очень жаль, Ретта, — тем временем заговорил Горгрид, — что все сложилось таким вот образом. Бардульв, конечно же, не должен был поступать столь недостойно.

— Что вы имеете в виду? — уточнила она.

— Ваш брак. То, что он взял вас в качестве приложения к договору, — тут Горгрид не выдержал и откровенно нахмурился, — нарушает все правила приличия и обычаи Вотростена. Это просто позор, если говорить прямо. Еще ни разу за две тысячи лет наши князья не брали себе жен силой. А подобный договор, как ни крути, насилие — ведь вам не оставили выбора.

Ретта грустно вздохнула — советник был прав.

— Бардульв обязан был подписать мир без условий подобного рода, затем вернуться домой и уже отсюда отправлять посольство, полагаясь на вашу благосклонность. Хотя, конечно, вряд ли бы вы ему ответили согласием.

Тут Аудмунд громко хмыкнул, и Ретта, подняв взгляд, посмотрела на оборотня. На лице его, однако, читалось отнюдь не веселье: на скулах играли желваки, а в глазах застыло выражение гнева.

— Ты, как всегда, прав, Горгрид, — сказал он вслух. — Но сделанного не воротишь. Придется жить с тем, что есть, и принимать меры, сообразные обстоятельствам.

Эр-князь и советник посмотрели друг на друга, и Ретта могла бы поклясться, что между ними произошел безмолвный диалог. И что они хорошо поняли друг друга.

— Скажите, княгиня, — нимало не смущаясь, спросил вдруг Бенвальд, — а вы умеете танцевать?

Ретта не без удивления поглядела на бывшего провожатого:

— Конечно.

— Э, нет, — сощурился он ехидно. — Я не о тех, что танцуют на балах, я про пляски, что с детства знает любой вотростенец.

Вопрос был с подвохом, Ретта чувствовала это, но никак не могла угадать, в чем он заключается. В конце концов она ответила честно:

— Нет.

Бенвальд радостно потер руки:

— И что ж вы тогда будете делать на городских праздниках? Быть может, Аудмунд сейчас вас поучит? А я поиграю?

Ретта удивленно посмотрела на маршала:

— Вы действительно умеете танцевать?

— А вот это уже прямой вызов мне, — мгновенно среагировал тот, вставая, и Ретта поняла, что снова брякнула глупость. Что-то очень уж часто в последнее время.

Один из слуг принес инструмент, по виду отдаленно напоминающий лютню, и Аудмунд, приблизившись, подал руку.

Ретта поняла, что обратной дороги нет, и, решительно выдохнув, вложила пальцы. Все ждали и смотрели на них, затаив дыхание.

Бенвальд заиграл.

Наверное, это был самый необычный и увлекательный урок в ее жизни. Несмотря на то, что взор помимо воли то и дело дольше необходимого останавливался на плечах, ногах и глазах преподавателя, она ухитрилась верно запомнить все движения кистей, повороты и хлопки. Или же, наоборот, благодаря тому?

Музыка играла все громче и громче.

— Все правильно, — подбадривал Аудмунд.

Ретта смеялась, и в конце концов они смогли исполнить танец от начала до конца вместе.

— Браво! — закричали гости. — Молодец, княгиня!

Советники, поднявшись, захлопали им обоим в ладоши.

Обед закончился. Вошедшие слуги начали убирать со стола приборы, а лорд Кьярбьерн, взяв со стола папку, первым направился в сторону выхода. Горгрид присоединился к нему, а Аудмунд еще раз сказал:

— Вы были великолепны.

— Спасибо вам, — ответила тихо Ретта, глядя в узкие щелки зрачков. — Мне очень приятно.

Ноздри его, уже в который раз, чутко вздрогнули. Наконец оба они, попрощавшись с гостями, поспешили в кабинет, где должен был состояться доклад.

— Это уже не лезет ни в какие ворота, — взорвался Горгрид, едва за Аудмундом и Реттой закрылась дверь. — Бардульв попирает все обычаи нашего народа один за другим!

Эр-князь подвел спутницу к мягкому дивану, предназначенному для гостей, сам же уселся у стола в кресле. Кьярбьерн расположился напротив него с бумагами. Главный же советник словно разъяренный зверь расхаживал по кабинету из угла в угол, заложив руки за спину.

— Сначала долгая осада противника, который заведомо слабее нас, потом смерть пленников! Затем он устраивает в высшей степени недостойное сватовство и, в конце концов, просто не является, чтобы поприветствовать свою невесту!

Горгрид отчетливо скрипнул зубами, а Ретта отметила по себя, что не только ей поведение Бардульва кажется неуместным. Данный факт сам по себе не мог не радовать.

— Где его носит? Сидит в Фатраине и строит козни против собственного народа? Весь лес кишит следами, ты мне сам говорил!

— Успокойся, мой друг, — вздохнул тихо Аудмунд, подняв в предупреждающем жесте руку. — Еще не поздно все исправить, я тебе обещаю. Этот позор ляжет на плечи моего брата, а не на всю страну.

— Брата, — проворчал Горгрид, с размаху усевшись в кресло и прикрыв ладонью глаза. — Сказал бы, где я видел таких братьев, да только здесь дама. Подобное предательство смыть нелегко. Я все еще считаю, что твой отец напрасно не послушал моего совета двадцать лет назад. Мы могли бы избежать многих проблем. Ладно, простите старика за лирическое отступление. Что там у тебя, Кьярби? Рассказывай.

Лорд Кьярбьерн выпрямился, расправил плечи и, взяв в руки один из листов, заговорил:

— Когда лорд Горгрид поручил мне заняться этим делом, я задал себе вопрос: кому это выгодно?

Аудмунд подобрался и, сложив руки на груди, обратился в слух. Ретта и сама затаила дыхание.

— Как вы все знаете, маги ведут весьма замкнутый образ жизни, а в Академию в Рагосе и вовсе никого не принимают, кроме самих фатраинцев. И вот что выяснилось.

Кьярбьерн взял в руки другой листок.

— Случилось так, что в семье одного вельможи в Месаине родился ребенок с магическими способностями. Весьма приличными, так, по крайней мере, считали родители. Они порядком намучились с младшим отпрыском, когда он то нечаянно мановением руки поджигал занавески, то заставлял левитировать кошку. Они хотели найти для непоседливого сына учителей, и Академия могла бы стать идеальным выходом.