***

Не раз и не два Рейнаари, оставив Нуаримаану еды на несколько дней, надевала выданную оборотнями глухую одежду и направлялась к заставе. Поднятые вихрями тучи черной пыли больно секли лицо, нестерпимо хотелось пить. Однако острые пики гор впереди придавали сил — там была жизнь. И друзья.

Колдунья сама не заметила, когда, в какой именно момент стала называть кошаков именно так. Кесау встречали ее, отводили в комнату для гостей, давали отдохнуть и выспаться, а после Рейна отправлялась к местному роднику и там, набирая в кувшины раз за разом воду, преобразовывала ее, превращая в небольшую, шириной в два или три пальца, капсулу. Ее потом можно было положить в любой сосуд и вернуть в привычное состояние. Жившие на острове фатраинцы часто плавали на кораблях и быстро создали аркан, упрощающий морякам жизнь. Теперь же он эту самую жизнь призван был сохранить.

Закончив с этим делом, Рейнаари возвращалась на заставу кесау, где ее уже ждали запасы еды. Магичка не спрашивала, чем вызвано подобное расположение хвостатых — о еде она их никогда не просила.

«Захотят — сами расскажут однажды, — решила она. — В любом случае, спасибо им».

Она благодарила хозяев Аст-Ино и, подхватив тяжелые сумки с поклажей, возвращалась к башне Аурлахана. Мысль, как там без нее Нуарим, беспокойно билась в сердце, и лишь поднявшись в лабораторию и увидев мага привычно сидящим за столом и погруженным в расчеты, облегченно вздыхала. Она подходила к нему со спины, обнимала тихонько, и меридан тогда поднимал голову и, обернувшись, приветствовал, оставляя на губах девушки невесомый, но такой обжигающий, словно пламя костра, поцелуй.

— С возвращением, — шептал он и вновь с головой погружался в расчеты.

Рейнаари запускала пальцы в волосы мага и, поцеловав его в макушку, уходила.

Прошло много времени, прежде чем башню старого мага огласил радостный крик Нуаримаана:

— Я нашел! Я понял, Рейна!

Девушка бросила на стол меч, который как раз точила, и кинулась наверх. Влетев в лабораторию, она с грохотом распахнула дверь и застыла на пороге. Меридан обернулся, и колдунья увидела его сверкающие, словно два костра в ночи, глаза. Лицо горело возбуждением.

— Я нашел, — вновь, уже гораздо тише, прошептал он и отбросил исписанные неровным мелким почерком листы на стол. — Я знаю камень, что может заменить погибший Утаирант.

— И что же это? — спросила Рейна и нервно облизала вмиг пересохшие губы.

Нуаримаан сделал шаг вперед:

— Алмазирилл. Это редкий камень, ближайшее месторождение расположено в Гроиме. И структура алмазирилла очень близка к структуре артефакта.

— Так может быть, для Асцелины и Утаиранта использовался какой-то редкий его подвид? — предположила девушка.

— Неважно, — отмахнулся меридан. — Теперь у нас есть шанс, ты это понимаешь, Рейна?!

— О да!

Рейнаари невольно вскрикнула, всплеснув руками, и Нуаримаан, вдруг смерив ее пронзительным, долгим взглядом, стремительно подошел и впился в губы ее требовательным, полным страсти и какой-то торопливой горячности поцелуем.

Магичка с силой прижала меридана к себе и, больно куснув в ответ его губу, рванула пряжку ремня Нуарима. Мужская плоть под ее руками живо отозвалась, дыхание вдруг кончилось, оставив лишь одно — стремление слиться воедино, познать стоявшего перед ней мужчину до самого конца, до потаенных, самых темных уголков его существа.

Нуаримаан коротко рыкнул, словно кесау, и, обдав ее губы тяжелым, горячим дыханием, рванул ткань штанов Рейнаари. Подхватив ее на руки, он пересек комнату и усадил ее прямо на стол, не обращая внимания на раскиданные вокруг бумаги.

Рейна отшвырнула пинком мешавшие брюки, стащила с Нуарима рубашку, и он, посмотрев долгим взглядом ей в глаза, толкнул спиной на столешницу и принялся целовать.

Он целовал ее долго, страстно, словно стремился стать с девушкой одним существом или просто съесть. Его губы касались ее лица, шеи, линии ключиц, живота.

Сорвав рубашку с Рейны, он принялся жадно ласкать грудь и бедра девушки.

Дыхание их обоих сбилось. Тело колдуньи нестерпимо горело, будто поджаривалось на медленном огне, а голова кружилась. Огни свечей мерцали перед глазами, сливаясь в какой-то дикий, не похожий ни на что хоровод, и только фигура Нуарима перед глазами была для нее незыблемым, нерушимым ориентиром.

Она закинула ноги мужчине на плечи, и тот спустил собственные штаны, обнажив плоть. Обхватив бедра Рейны, он приблизился, и та вдруг сжалась, не зная, чего ей ждать и как реагировать. Каково это — быть с мужчиной?

Тот, несмотря на собственное, явно далекое от здравомыслящего, состояние, заподозрил что-то. Вместо того, чтоб войти, он накрыл ее лоно ладонью и, поласкав немного, дождался, пока Рейна расслабится. Тогда он ввел палец и, с удивлением вскинув взгляд, спросил:

— Как ты умудрилась сохранить девственность, будучи боевой колдуньей?

Та вздохнула в ответ и призналась:

— Просто я ждала одного конкретного мага.

Глаза Нуарима блеснули, он крепко сжал ее бедра и, поправив ноги Рейны на своих плечах, прошептал:

— Тогда ничего не бойся. Ты не пожалеешь о приятном решении. И пусть посреди мертвой земли восторжествует жизнь.

Он наклонился к ней и уже неспешно, но бережно и нежно поцеловал. Руки мага накрыли грудь девушки, затем спустились ниже, уступив место губам, и продолжили ласку. Скоро магичка расслабилась, впервые в жизни забыв до конца обо всем на свете, и тогда Нуаримаан вошел.

Это было похоже на плаванье в самый дикий, яростный шторм. Их бросало с вершины вниз, а после вновь поднимало ввысь, прямо к небу. Вселенная кружилась перед глазами, и не существовало ничего, кроме их слившейся в едином ритме плоти, ставшей центром мироздания.

Нуаримаан то вбивал Рейну яростно в каменную столешницу, то выходил почти до конца, а после начинал двигаться неспешно, словно дразня и играя. Потом он вновь начинал наращивать темп, и так раз за разом. Дыхание их перемешалось, на плечах у обоих горели следы укусов. Стоны становились все громче и громче и наконец слились в едином громком, неудержимом крике, потрясшем основы мироздания.

Нуаримаан замер, тяжело дыша, и вечность спустя прошептал:

— Если бы мы были с тобой людьми, Рейна, я бы сказал, что люблю тебя. Но между магами любовь не живет. Поэтому я просто скажу: «Ты мне нужна, Рейнаари».

— Ты тоже мне нужен, Нуаримаан, — ответила она прямо и поглядела магу в глаза. — Ты мне очень нужен.

— В таком случае как ты смотришь на то, чтобы делить ложе со мной и впредь?

— С удовольствием.

— Да будет так.

Он вновь наклонился и, оставив на губах невесомый, но ласковый и бережный поцелуй, вышел наконец из любовницы.

Спустя восемь месяцев Рейнаари объявила Нуариму, что ждет ребенка.

Меридан отложил расчеты нового аркана, над которым работал, в сторону и, приблизившись, обнял любовницу. Они стояли, обнявшись, посреди лаборатории, и обоим казалось, что в мире, кроме них двоих, не существует больше никого.

— Это значит, — спустя много времени проговорил он, — что мне следует поторопиться. Наш сын должен родиться на Фатраине.

— Думаешь, будет мальчик? — спросила Рейна.

Меридан уверенно кивнул в ответ:

— Я чувствую.

Он положил руку на живот Рейны в подтверждение своих слов, и та, немного судорожно вздохнув, призналась:

— Нуарим, если он будет неполноценный, я… Я просто не смогу убить его!

Она подняла на любовника встревоженный взгляд, в котором читалась неподдельная тревога за судьбу ребенка-изгоя. Нуаримаан бережно погладил ее по щеке и покачал головой:

— Это вовсе не обязательно. Спрячем его в землях людей. Например, в Гроиме или в Треане. Но, мне кажется…

Он не договорил, а закрыл глаза и явно прислушался к чему-то. Наконец, лицо мага озарила искренняя, идущая из самой глубины сердца улыбка:

— Он будет магом. Природным. Ни о чем не переживай. А вот мне стоит поволноваться — теперь у меня осталось всего два или три месяца, чтобы закончить разработку нового аркана для камня некромантов.