Льёрдвар вздрогнул, а затем кивнул:

— Конечно. Принц Джермальд мне все объяснил.

— И все же вы настаиваете? — удивленно приподняла брови она.

— Да. Я не смогу без вас.

Дочь князя нахмурилась. Этот гвардеец проделал длинный путь, понимая, что ответить взаимностью она не сможет. Ведь в противном случае она бы просто никуда не уехала из Асгволда. Что ж, достойно уважения. Но ей-то что делать?! Она любит повелителя. Но долг…

Ригердта поднялась и, подойдя к окну, посмотрела в сад. Цветы на деревьях уже успели облететь, и острый взгляд рыси отчетливо различал пока еще маленькие завязи вишен и яблочек.

Долг перед родиной. Он ей настойчиво твердил, что новый аристократический род, в жилах которого течет кровь оборотней, сделает ее гораздо сильнее. Командиры, военачальники, не чувствительные к магии Фатраина — щит Вотростена. Пока их всего двое. Конечно, со временем братья женятся и заведут котят. Это неизбежно, как рассвет и закат. Правда, случится столь радостное событие отнюдь не завтра. Но она любит повелителя!

— Я должна подумать обо всем хорошенько, — наконец проговорила ровным голосом Ригердта и, предоставив бабушке заботиться о незваном госте, вышла в сад.

В памяти всплывали сцены, как Кимеда с дедушкой Эргардом проводили долгие дни и месяцы вместе. Ее саму влекло к сениту с неудержимой силой. И что же, отказаться от всего этого? Ради того, чтобы сделать родную страну еще могущественнее?

Мысль о долге настойчиво билась в уши, смущала разум и сердце. Душу рвало пополам по живому. Решив, что больше не выдержит этой муки, Ригердта сорвалась с места и помчалась во дворец. Запах сам уверенно вел ее.

Она миновала улицы и центральную площадь. На бегу поприветствовав стражей, оборотница рывком распахнула дверь в одну из гостиных и принюхалась.

Нюх зверя утверждал, что Иласару стоит искать в саду. Там, среди магнолий и апельсинов, она и обнаружила его.

— Повелитель, — прошептала она, подходя ближе и всматриваясь в черты возлюбленного.

Тот стоял, закрыв глаза и обратив лицо к небу. Ветер чуть заметно шевелил темные пряди. Выражение спокойствия и умиротворения отчего-то придавало сил и вселяло уверенность в будущем. Ригердта положила руки Иласару на плечо, прижавшись всем телом, и он крепко обнял ее. И тогда она все рассказала.

— Повелитель, — в конце концов обратилась она, и в голосе молодой оборотницы можно было услышать отчаянную надежду. — Кесау не дано знать будущего, но сениту держит в руках нити жизней своего народа и видит дальше любого из них. Что можешь ты посоветовать? Как мне поступить?

Любовь и долг. Тяжкий выбор. Иласару вздохнул, и лучи солнца, показавшись из-за крон, осветили его лицо, так что оно оказалось окруженным сверкающим ореолом.

«Прекрасен!» — с восторгом подумала Ригердта и полной грудью вдохнула дурманящий запах любимого.

— Я вижу радость, — наконец сказал он. — Ожидание не будет напрасным.

— Ты так думаешь? — с надеждой спросила она.

— Убежден. Раз ступив на дорогу, свернуть уже не удастся, и она рано или поздно приведет тебя к желанной цели. А пока…

Иласару открыл глаза и посмотрел на Ригердту с лаской и нежностью.

— Я люблю тебя, — признался он. — И буду ждать, сколько понадобится. Но для тебя будет лучше, если ты пока вернешься в Вотростен.

Ригердта качнулась, и вдруг решение подобно яркому пламени вспыхнуло в голове. Что ж, раз так, она тоже не сдастся судьбе без боя! Ни один кесау не сможет отказать, если позовет его истинная половинка.

Она посмотрела Иласару в глаза, осторожно провела пальцем по его щеке и прошептала:

— Пойдем со мной, повелитель. Я желаю, чтобы первым мужчиной в моей жизни был тот, кого я люблю. Я хочу тебя!

Иласару рыкнул, и на дне его глаз в один момент разгорелось пламя. Черты исказило звериной страстью, он выпустил клыки, и Ригердта снова с упоением в сердце подумала: «Прекрасен. Прекрасен! Лучший из всех!»

Не в силах больше сдерживать собственных чувств, она утробно, по-звериному зарычала и с силой укусила его за плечо. Он изогнулся и, выпустив ее из объятий, перекинулся в зверя. Ригердта последовала его примеру, и оба они опрометью бросились из дворца.

Она бежала за ним, доверившись целиком и полностью, а он вел ее по улицам и площадям к окраине города. Покинув Исталу, Иласару с Ригердтой отправились в лес. Тот принял их, укрыв резным темным пологом, через который почти не проникал тусклый вечерний свет.

Скоро повелитель остановился, и тогда его спутница увидела поросшую яркими разноцветными цветами поляну, а посреди нее большой мягкий холм.

Ригердта выпрямилась и, посмотрев на возлюбленного, одним движением скинула мешающую одежду, на ходу вновь обращаясь в человека.

Иласару рывком сорвал собственные штаны и, перекинувшись, приблизился. Она еще успела краем сознания отметить его красоту, полюбоваться стройными, поджарыми бедрами прежде, чем страсть накрыла их обоих с головой.

Ригердта вдохнула аромат тела любимого и, не в силах больше сдерживаться, укусила его за плечо, утробно зарычав. Иласару ответил тем же, сжав ее в объятиях с такой силой, что ни одна человеческая женщина не смогла бы выдержать. Только оборотница!

Она обхватила его бедра ногами, и оба упали в принявшую их траву. Они катались, кусались, потом, переведя дыхание, начинали вылизывать друг друга, наслаждаясь каждым прикосновением, каждым движением и ощущением силы любимого. Наконец, они замерли, и мужчина посмотрел женщине в глаза. Та откинулась на спину, выгнулась, тихонько мурлыкнув, и Иласару, предупреждающе рыкнув, вошел.

Память предков не готовила ее к тому, что ощущения могут быть настолько яркими и сводящими с ума, незабываемыми. Наслаждение волнами разливалось по телу, усиливаясь с каждым новым толчком любимого. Вскоре и сама она, поймав ритм, начала ему помогать. Иласару зарычал, еще сильнее прижав к себе, и Ригердта плотно обхватила его торс ногами.

— Сильнее! — попросила она, чувствуя, что уже с трудом может дышать.

Сознание ускользало, унося ее куда-то ввысь, к облакам. Мир сузился до глаз, до лица мужчины, и кроме его объятий, кроме резких, выбивающих дух движений не существовало более ничего.

Жесткие травинки больно кололи кожу, волосы растрепались. На нежном теле начали проявляться первые следы их страсти. Ригердта и Иласару дышали все громче, перемежая стоны отрывистым рычанием.

Вдруг она изогнулась и, подавшись вперед, вновь в исступлении укусила его за плечо и затем за шею. Острые коготки оставили на спине длинные полосы. Он крепко сжал ее бедра, сделал несколько частых, сильных движений, и в этот момент Ригердта, с усилием протолкнув сквозь легкие непослушный воздух, закричала. Она стремилась выплеснуть наружу все наслаждение, накрывшее с головой, подобно осеннему шторму, и грозившее унести в открытый океан. А там были волны высотою в несколько этажей, и ее мотало, словно щепку.

Ригердта кричала, и Иласару вторил любимой, бессильно упав ей на грудь. Вскоре оба затихли, но так и не смогли разомкнуть объятий. Она его гладила по голове и плечам, перебирала волосы и все шептала, шептала что-то, сама не в силах разобрать слов.

И скоро плоть повелителя вновь начала наливаться силой. Она ощутила это и сделала движение, приглашая к продолжению.

Небо постепенно темнело, вечер сменялся ночью. Дневные птицы смолкли, уступив место ночным. Вновь немного отдохнув, Ригердта легконько толкнула Иласару на спину и принялась ласкать, извлекая из памяти все, что та могла ей подсказать. И скоро повелитель сдался. Дыхание его стало отрывистым, частым. Ригердта села сверху, принимая его, и в этот раз сама стала задавать темп.

Ощущение единения с возлюбленным сводило с ума, лишало воли. И раз уж им суждено расстаться на какой-то срок, она была намерена взять от ночи все, что та могла дать. Теплый ветер ласково обдувал обнаженную кожу. Не прекращая движений, она начинала гладить грудь Иласару, шепча с придыханием: «Повелитель», и тот, слегка притянув ее, принимался ласкать языком грудь. Ригердта вновь закричала.