— Какая красота, — прошептала она и, наклонившись, обняла родительницу и положила подбородок ей на плечо.

Та в ответ улыбнулась и ласково потрепала ее по руке.

— Ты ведь по делу? — уточнила княгиня.

Ригердта тихонько фыркнула:

— Почему ты так думаешь?

— Потому что обычно для задушевных бесед ты приходишь ближе к вечеру. Так что случилось?

Та помолчала. Конечно, иного она и не ждала — мать знала своих детей чересчур хорошо, чтобы можно было надеяться ее провести. Поэтому принцесса, заправив выбившуюся прядь за ухо, призналась:

— Я уезжаю в Аст-Ино.

Алеретт вздохнула и воткнула иголку в холст.

— Пожалуйста, Орнильд, оставьте нас ненадолго — мы с дочкой поговорим.

— Хорошо, госпожа, — ответила фрейлина и, снова слегка поклонившись, покинула комнату.

Ригердта ждала, любуясь лицом матери. Сколь мало изменилось оно по сравнению с тем временем, когда отец впервые увидел и влюбился в нее! Черты лица еще не успели оплыть, глаза все так же сияли задором, а седины в золотых косах, если та и имелась, было не разглядеть.

— Я правильно понимаю, что это не обычный твой визит к бабушке и тете Наэре? — в конце концов уточнила она.

Ригердта подтвердила:

— Верно. Я хочу переселиться в Исталу насовсем. Во всяком случае, попытаться.

И она принялась рассказывать. Конечно, тот факт, что дочь любила военное ремесло, для матери не был новостью. Та прекрасно знала, что отец и братья почти каждый день тренируют ее, если у них есть такая возможность. Еще совсем малышкой она перерыла библиотеку замка в поисках книг по человеческой военной тактике и внимательно их изучила.

— И все же мне тяжело сознавать, что я расстанусь с тобой навсегда, Ри, — сказала Ретта, когда та закончила.

— Я буду вас навещать, — пообещала Ригердта пылко. — Правда! Я и сама заранее скучаю. Но ты ведь понимаешь, что тут, в Вотростене, для меня нет будущего?

— Разумеется, — вздохнула княгиня.

— Если бы тут однажды отыскался мой истинный, то я бы осталась ради него. Но его нет. Так почему бы мне не попытаться воплотить мечту в жизнь?

Княгиня встала и, тяжело вздохнув, принялась неспешно ходить по комнате. Остановившись у окна, она некоторое время смотрела на далекие поля и линию моря у горизонта и наконец ответила:

— Да, ты права. Мне нелегко будет расстаться с тобой, и все же я тебя понимаю. Признаюсь, я ждала чего-то подобного. Задумчивые взгляды, устремленные в пустоту, давно сказали, что ты обдумываешь нечто. И раз твой отец согласен, то и я не стану сопротивляться. Он ведь уже в курсе, я полагаю?

— Так и есть, — призналась Ригердта и, сложив руки на груди, воскликнула: — Благодарю тебя!

Алеретт грустно посмотрела и уже совсем было собиралась что-то сказать, но очевидно передумала. Подойдя ближе, она просто наклонилась и поцеловала дочь в лоб:

— Пусть Тата присматривает за тобой.

— Спасибо, матушка!

Она крепко обняла Ретту и вдруг услышала в коридоре знакомые шаги. Дверь распахнулась, и на пороге появился отец. Обе женщины встрепенулись, и он, в несколько шагов пересеча комнату, привычным жестом потрепал Ригердту по голове и обнял супругу.

— Ну что, вы уже поговорили, как я понимаю? — уточнил он.

— Да, — ответила мать и все так же грустно улыбнулась.

Отец, не удержавшись, поцеловал ее, и дочь деликатно отвела взгляд. Ей ли не знать, что к присутствию рядом своей истинной половинки невозможно привыкнуть? Память оборотня подсказывала ей, что с каждым прожитым годом чувства столь же остры, как и в первый день. Она услышала, как отец с шумом втянул носом воздух, и поняла, что можно поворачиваться:

— Мама разрешила мне отправиться в Аст-Ино, — сообщила она.

— Когда убегаешь?

— Завтра утром.

— Так скоро? — огорчилась княгиня.

Плечи Ригердты поникли:

— Зачем тянуть? Расставаться в любой день будет трудно.

Ретта вздохнула:

— Да, согласна.

— Что ж, раз так, — сказал отец, — то я сегодня же напишу несколько писем. Для твоей бабушки, для Иласару и для дяди Тэньяти.

— Хорошо, пап, я передам.

Больше на эту тему они не говорили. Ригердта заявила, что побежит в звериной шкуре сушей, и пошла собираться. А родители еще долго гуляли в саду, взявшись за руки, и дочь, приникнув к окну, время от времени замечала их фигуры. И старалась запомнить, хотя, конечно, память предков и без того достаточно четко хранила их образы.

Перед мысленным взором юной дочери князя Аудмуна вставала Истала.

***

— Арндольв приехал?

Ригердта торопливо вошла в столовую и, не заметив того, кого так ждала, удрученно вздохнула.

— Нет пока, — подтвердил ее догадку отец.

Еще утром им доложили, что корабль наследника вошел в порт. Однако дотошный и обстоятельный, словно следователь на допросе, старший брат предпочитал все сотню раз перепроверить, прежде чем распустить по домам команду и самому предаться блаженному отдыху. Поэтому так скоро она его, собственно говоря, и не ждала. Однако огорчилась от этого не меньше.

Плечи Ригердты поникли, она снова незаметно вздохнула и прошла в зал.

— Добрый вечер, лорд Бёрдбрандт, — слегка поклонилась она, приветствуя старшего советника.

Тот широко улыбнулся в ответ:

— Здравствуй, девочка.

В окно ударили первые крупные капли, и дочь князя, садясь на свое место, подумала, предстоит ли ей путь под дождем или до утра еще успеет распогодиться. Впрочем, откладывать путешествие она в любом случае не собиралась, тем более из-за таких пустяков.

Отец занял свое место во главе стола, и начался ужин. Беседа текла размеренно и неторопливо, словно речка в предгорьях летом. Пламя свечей слегка подрагивало, отражаясь в зеркалах и золоте отделки яркими бликами.

— Как твой сын? — спросил Аудмунд друга, и Бёрдбрадт принялся оживленно рассказывать об успехах своего младшего, недавно поступившего в мореходную школу.

Ригердта время от времени прислушивалась к шорохам, доносящимся сквозь балконную дверь, открытую по случаю теплой погоды. Переговаривались стражи на стене, иногда доносились легкие женские шаги, должно быть, прислуги или фрейлин. Солнце постепенно опускалось за горизонт, небо из пронзительно-синего становилось фиолетовым, и вот, когда уже загорелись первые яркие звезды, а ужин был окончен и вся семья перешла из столовой в расположенную рядом гостиную, до дочери князя донеслись звуки, которых все так ждали.

— Арндольв приехал! — воскликнула она радостно.

Отец, рассказывавший как раз что-то матери, замолчал и прислушался.

— Верно, — наконец подтвердил он.

Не прошло и четверти часа, как на лестнице послышались торопливые тяжелые шаги. Дверь распахнулась, и старший брат, войдя, заполнил вдруг собою каким-то невероятным образом всю комнату, весьма немалую по размеру. Глаза его сверкнули весельем, ноздри едва заметно вздрогнули. Не прекращая улыбаться, он ощерил показавшиеся рысиные клыки и утробно проворчал:

— Запах дома… Как же я скучал по нему!

Он обвел присутствующих взглядом и, задержав его на отце, слегка кивнул.

— Хорошие вести, — прокомментировал Аудмунд.

А брат тем временем подошел к сидевшей на диване княгине и, встав на одно колено, поцеловал ее руку:

— Здравствуй, матушка.

Из чего Ригердта сделала вывод, что новости, привезенные им, в самом деле добрые, иначе в первую очередь бы наследник подошел к князю, чтобы отчитаться о поездке. Теперь же он мог позволить себе никуда не спешить и поздороваться с каждым обстоятельно. Когда мама поцеловала первенца в лоб, тот поднялся и, приблизившись к отцу, крепко обнял его.

— Рад видеть тебя, мой мальчик, — ответил тот и расцеловал Арндольва в обе щеки.

Означенный мальчик, детина на полголовы выше отца, довольно осклабился и продолжил, обернувшись к советнику:

— Лорд Бёрдбрандт, рад видеть вас.

— Взаимно, — ответил тот все с той же привычной добродушной улыбкой.

Старший принц перевел внимательный взгляд с отца на его помощника и с торжествующим видом достал из-за пазухи свернутый в трубочку пергамент.