После 424 г. Прокопий, очевидно, оставил военную службу, поскольку не встречается среди презентальных магистров, назначение на каковой пост было бы логическим следствием его карьеры. В этом плане его карьера вполне типична для 420–430-х гг., когда сложилось своеобразное размежевание по этническому признаку при замещении высших командных должностей: все магистры Востока были из римлян, почти все презентальные магистры — из варваров. Должность комита доместиков, одного из важнейших администраторов в ведомстве магистра оффиций, также занимали римляне. Некоторые из них (подчеркнем, что 104 это не закономерность), вне сомнения, пользовались при дворе большим влиянием, чем презентальные магистры. Так, Малала (352) сообщает об одном комите доместиков, который был отцом Паулина, друга детства императора и магистром оффиций в 430 г. Суммируя, необходимо отметить, что появление варваров на должностях презентальных магистров было подготовлено административными новациями 410–420-х гг., объективно принизившими значение этих постов в государстве по сравнению с региональными магистериями, управленческие функции которых были все же более широкими. На таких постах, во многом контролируемых гражданской администрацией, правительство предпочитало видеть тех из офицеров, которые обладали лучшим боевым опытом, вне зависимости от их происхождения. Офицеры-варвары, начинавшие службу в римской армии с низших рангов (как, например, Гайна), несомненно, были хорошими профессионалами, если они выслуживались до магистерских чинов.
Данные источников позволяют сделать вывод и о том, что чинопроизводство офицеров-варваров в презентальные магистры было делом не только естественного “самотека”, но и сознательной установкой в персональной политике. В 420-х гг. в Византии складывается практика, когда большая часть презентальных войск под командованием магистров-варваров в силу изменившейся международной ситуации ориентируется в основном на реализацию внешнеполитических акций. Например, командующими византийскими войсками в кампании 424 г. были аланы Ардабур и Аспар и римлянин Кандидиан (Olymp. fr. 46); двое последних, видимо, были magistri vacantes. В походе участвовал и Гелион, причем, видимо, в качестве военачальника: “Гелион же, магистр и патрикий, захватил (καταλαβών) Рим (разрядка наша. — Ε. Γ.)… “ (Olymp. fr.46). Примечательно, что Ардабур и Гелион в одном году оставили службу. Хотя случайность в данном случае вероятна, однако складывается впечатление, что Ардабур был протеже Гелиона. Когда в 422 г. Гелион был послан в Месопотамию для заключения мира с персами (Socr. VII. 20. 2), он вряд ли мог не познакомиться лично с Ардабуром. После этого Ардабур назначается презентальным магистром. Представляется, что именно Гелион был автором политики использования офицеров-варваров (назначение Плинты, кстати, также падает на период его полномочий) на постах magistri praesentales. Могущественный Гелион в этом смысле смело возрождал принципы кадровой политики Феодосия I. Подконтрольные магистру оффиций служаки варварского происхождения были маловлиятельны при дворе уже в силу того, что они не были ни фамильно, ни политически свя–105 заны с какими-либо политическими силами в столице. Их авторитет при дворе, видимо, был прямо пропорционален воинским заслугам. На них также распространялся временный характер магистратуры магистров, особенно в относительно мирные периоды. Так, получив в 427 г. консулат, Ардабур исчезает из источников. Его преемником в ранге презентального магистра А. Демандт считает его сына Аспара[249]; Д. Мартиндейл полагает, что Аспар был только magister vacans (PLRE. II. 165).
Какое-либо политическое влияние магистров-варваров в 420–430-х гг. по источникам не прослеживается; за все время правления Феодосия II им был адресован лишь один закон (Nov. Theod. VII. 4). Именно они, главным образом, участвовали в походах и войнах Византии на Западе, в то время как их коллеги римского происхождения по региональным магистериям до определенной степени привлекались к исполнению внутриполитических акций. Например, Фл. Дионисий в 428 г. отправил в Персию посольство для урегулирования спорных дел в Армении; ему было поручено конвоирование Нестория к месту ссылки; он активно вмешивался в церковные дела на Кипре (PLRE. II. 365–366). Комит доместиков Фл. Кандидиан был представителем императора на Эфесском соборе (PLRE. II. 257). Думается, что не следует переоценивать и влияние Плинты, презентального магистра 419–(?) 438 гг., которое вряд ли было многим заметнее, чем у Аспаридов. Сообщение Созомена о том, что он δυνατότατος τότε των έν τοις βασιλέιοις γέγανοικ (VII. 17. 14), все-таки не согласуется с его неудачей утвердить на епископской кафедре Марцианополя своего претендента в 431 г. (PLRE. II. 893). Длительное пребывание Плинты на должности презентального магистра, думается, зависело как от реального места второй презентальной армии в военной организации, так и от конкретной военно-политической ситуации в Западном Средиземноморье в 420–430 гг. В то время как одно из презентальных войск (возможно, и часть второго, на что указывает применение вакантных магистериев)[250] отправилось в экспедицию, второе оставалось на охране Константинополя и столичного региона. Исходя из предполагаемого пятилетнего срока длительности компетенции магистров войск в первой половине V в., представляется, что полномочия Плинты (419–424 гг.) были продлены еще на один период (425–430 гг.) в связи с тем, что экспедиция Ардабура еще не вернулась из Италии, и еще раз — вследствие подготовки африканского похода 431 г., т. е. его третий подряд презентальный магистерий должен был приходиться на 430–435 гг. По нашему мнению, в этой связи можно трактовать на первый взгляд курьезную настойчивость Плинты стать официальным посланником империи у Руа. Он тайно отправил своего человека к Руа с целью убедить его просить императора, чтобы Плинта, а не другие римляне, вел переговоры с гуннами (Prisk. fr. 1). Может быть, таким способом, накануне отставки после очередного магистерия в 435 г., Плинта цеплялся за свой пост? В 430-х гг., когда упрочилась достаточно регулярная сменяемость высших дигнитариев вплоть до префектов Востока и магистров оффиций[251], затянувшиеся полномочия Плинты выглядели аномалией на этом фоне. Хотя в рассказе Приска вскользь упомянут и Фл. Дионисий, активно стремящимся к осуществлению этой цели выведен только Плинта, который чуть позже просил себе в качестве коллеги по посольству к гуннам квестора дворца Эпигена.
Примечательно, что к решению “гуннской проблемы” длительное время не привлекался Аспар, престиж которого при византийском дворе в какой-то мере пошатнулся из-за неудачи в Африке. В 434 г. он и Ареовинд были назначены ординарными консулами, но консулат Аспару был пожалован не Константинополем, а Равенной (CLRE. 403). В 434–441 гг. правительство имело постоянную возможность выбора между двумя магистрами — Аспаром и Ареовиндом — на пост командующего презентальной армией и умело этим пользовалось: после бесславного возвращения Аспара на Восток в 434 г. его войско передали Ареовинду и отметили последнего (видимо, еще и потому, что пятилетний срок полномочий Аспара истек — 428–433 гг.) презентальным рангом. Фиаско африканской экспедиции 441 г., проведение которой было поручено Ареовинду, привело к тому, что армию отдали Аспару. Эти должностные перемещения были в значительной мере облегчены тем, что к 440 г. сложилась гибкая система ordo dignitatum с ее четкой иерархией administrationes in actu positi, vacantes et absentes и honorarii praesentes et absentes (CJ. XII. 8. 2), которая позволяла всегда иметь под рукой готовый резерв кадров командования и гражданской администрации[252], “жонглировать” ими, не опасаясь дефицита в опытных управленцах и полководцах. Представляется, что количество vacantes не было жестко фиксированным и, наоборот, число in actu positi четко соотносилось с реальными административными структурами и имеющимися в наличии армиями, официально, регламентированными документами типа Notitia Dignitatum. В самом деле, нам известны magistri vacantes или vice praetorianae praefecturae (CJ. XII. 8. 2) без обозначения их региональной атрибуции, но нет сведений, например, о вакантных магистрах Востока или вакантных префектах Иллирика. В этой связи нам кажется весьма уязвимым тезис А. Демандта об одновременном существовании при Феодосии II трех и даже четырех in actu positi презентальных магистров[253]. Необходимость в magistri vacantes возникала, как правило, при подготовке и проведении крупных экспедиций, когда под их начало откомандировывались подразделения из различных походных группировок; главнокомандующим же назначался один из обладателей in actu positi официальных магистерских рангов, как это видно на примере африканской экспедиции 441 г., в которой войсками, кроме презентального магистра Ареовинда, командовали вакантные магистры (Theoph. AM 5941; Prosp. Tiro а. 441; CJ. XII. 8. 2). Фактически именно magistri in actu positi, но не vacantes, представляли собой военную элиту Византии в первой половине V в. Несомненно и то, что военная знать in actu positi, при наличии vacantes praesentes, не была замкнутой группой, но одновременно вполне контролируемой.
