И вдруг она запела. Макалаурэ на долю секунды замер от неожиданности, а после расслабился и, в конце концов, ощутил, как распускается, подобно цветку под действием лучей Анара, фэа. Голос Силмерин тек, подобно ручью, и в нем он отчетливо ощущал любовь и ласку.

Смятенный разум приходил в порядок, и, хотя боль никуда не ушла, теперь он чувствовал, что может жить и действовать.

— Я люблю тебя, — прошептал он, глядя прямо в глаза жене.

Она улыбнулась, и на лице ее отразился свет, который шел, должно быть, из глубин фэа. Она привстала на цыпочки и быстро поцеловала Кано в лоб, положив ладони ему на плечи.

Песнь смолкла. Она улыбнулась тепло одними глазами и посмотрела на близнецов.

— Как вас зовут? — спросила она. — Меня Силмерин.

Малыши переглянулись, перевели взгляд с нее на Макалаурэ и обратно и ответили по очереди:

— Элронд.

— Элрос.

А после первый, задержав на менестреле взгляд чуть дольше, уточнил:

— А он ваш супруг, да?

Нолдиэ улыбнулась и, кивнув, ответила:

— Верно.

***

Раны на руках кровоточили. Уже давно растаяли круги на воде в том самом месте, куда упал Сильмарилл, а Макалаурэ все стоял и стоял, бездумно глядя в синеющую даль. Куда теперь идти? Кто примет его?

Истерзанная фэа болела еще сильнее ладоней. Ушло все, что он знал и любил. Нет больше братьев, как нет отца. Нет цели в жизни. Что осталось ему?

Анар отражался от гладкой поверхности, слепя глаза, а менестрель все никак не мог решить, броситься ли ему в море прямо сейчас или подождать иного случая.

«Но ведь это будет трусость», — подумал он.

Он тяжело вздохнул, опустив плечи, и медленно побрел вдоль кромки прибоя. Вернуться к жене на Амон Эреб он тоже решался. Он так и не смог ей дать ничего — ни спокойствия, ни уверенности в будущем, ни детей.

Чайки кричали, и только эти звуки находили отклик в его душе. Скоро набежали облака, закрыв небо, и начался дождь. Сперва слабый, он с каждой минутой все усиливался, и тут Макалаурэ вдруг услышал за спиной тихий голос:

— Кано!

Он вздрогнул, поняв, кто зовет его, и медленно обернулся. Силмерин стояла, глядя на него с надеждой и болью.

— Ты же не собираешься теперь бросить меня? — спросила она.

К горлу его подступил тугой ком, он судорожно сглотнул и покачал головой:

— Нет. Конечно, нет. Мелиссе…

Она рванулась к нему навстречу, увязая в прибрежном песке, и Кано крепко обнял ее, забыв о боли в руках и о крови, что капала до сих пор. Они стояли, прижавшись друг к другу, и вместо уст теперь переговаривались их фэар.

Ладья Ариэн медленно плыла по небу, уверенно опускаясь к западному горизонту. Наконец, Силмерин и Макалаурэ разомкнули объятия, и жена взяла руки мужа в свои:

— Что же случилось?

Тот вздохнул и, решившись, поведал ей обо всем, не таясь. И тогда она запела. Одну из тех песен, что дарят надежду на спасение. И Кано казалось, будто от пальцев ее исходит свет.

— Мелиссе, — прошептал он.

Боль немного стихла, и, хотя раны еще не затянулись, однако поток крови постепенно начал иссякать. И тогда Макалаурэ, наклонившись, ласково обнял и поцеловал любимую. Они взялись за руки и пошли вдоль берега уже вместе. Когда стемнело, Силмерин подстрелила в ближайшей рощице птицу и разожгла костер. Они с аппетитом поели, а огонь все продолжал гореть, согревая двух усталых путников, и отблески его виднелись далеко, за несколько лиг.

***

Они не заметили, как пришла волна. Ни звери, ни птицы не донесли вестей до двух одиноких путников. Только в какой-то момент вдруг послышался непривычный шум, и огромная тень накрыла небо. Макалаурэ поднял взгляд и увидел гигантский вал, почти до самого неба, который двигался прямо на них.

Силмерин вскрикнула и бросилась к мужу. А тот, обняв ее, прижал изо всех сил к груди и прошептал:

— Я с тобой, родная.

«Должно быть, это конец», — понял Кано. Ни скрыться, ни улететь, ни убежать они уже не сумеют. Что ж, не самый худший финал из возможных. Он выдержал и прошел свой путь до самой последней точки. Не сошел с него, не сдался. И больше он ничего не должен. Если только…

На лицо упали первые соленые брызги. Волна подхватила двух нолдор, закружила в гигантском водовороте, и больше всего Макалаурэ теперь боялся, что потеряет жену. А она смотрела, и на лице ее, в расширенных от ужаса зрачках он по-прежнему читал любовь.

Воздуху не хватало. Казалось, легкие вот-вот разорвет. Перед глазами его вспыхивали светящиеся круги, и в самый последний момент, уже на пороге смерти, пришло видение.

Он шел вместе с Силмерин, держа ее за руку, и над их головами сиял Анар. Но поля были те же самые, знакомые и родные, много раз исхоженные им в детстве. Они с любимой смеялись, и на лицах обоих было написано настоящее, идущее из сердец, из глубин фэар счастье.

Макалаурэ понял, что это предвидение. Apacenye. Но это был еще не конец. Те двое остановились, и навстречу им выбежала девочка. Еще совсем маленькая, лет примерно пятнадцати. На лице ее легко читались черты их обоих — его и мелиссе. И тот, другой Кано подхватил малышку и закружил.

А волна все прибывала. Земля дрожала, стонала, будто от невыносимого горя. Они тонули, все так же крепко держа друг друга в объятиях, и Макалурэ твердо решил, что выйдет из Мандоса разу же, как только это станет для него возможным. Слишком много осталось планов, которые требовалось воплотить. И для этого больше не надо было никуда спешить. Ведь счастье было здесь, с ним, рядом.

«Я выбираю жизнь», — подумал он, постаравшись передать свою мысль мелиссе, и мог бы поклясться, что она его услышала.

«Я выбираю жизнь… — повторил он. — И любовь».