— Но мне не нужны «Речи», — попробовал объяснить эльфенок.

— А что тебе нужно? — удивился библиотекарь, и было чему: все юные эльдар от двадцати до пятидесяти требовали от него именно эту старинную рукопись.

— Что-нибудь об Аталантэ. Дело в том, что… Дельфины показали мне статую…

Он решил рассказать все как есть, ведь мастер Айкасанвэ лучше знал свои владения и мог многое посоветовать.

— Я понял тебя, — погрустнел библиотекарь. — Мы зовем ее Заблудившаяся. Хочешь, я расскажу тебе сам?

Альмарион был удивлен: мастер Айкасанвэ никогда еще не предлагал ему побеседовать, как взрослому. Конечно же, он хотел. Да еще как!

Они присели на диване у окна, подальше от шкафов и пюпитров с книгами и свитками. Сквозь задернутые плотные шторы почти не пробивались лучи заходящего солнца. Ровный свет искусно сработанных светильников, выполненных здесь в виде факелов, давал возможность различить каждую черточку лица библиотекаря.

— У меня на Эленне было много друзей, — мастер Айкасанвэ начал с неожиданного. Алмо было трудно представить себе этого эльфа за пределами библиотеки вообще. А уж тем более, на землях людей.

— Вижу твое удивление, малыш, — чуть улыбнулся мастер, хранитель знаний. — Но я не всегда жил в окружении книг и свитков. Мои друзья не могли навещать меня, поэтому я часто подолгу жил среди них: изучая, записывая и исследуя…

Айкасанвэ умолк, погрузившись в воспоминания. Альмарион терпеливо ждал и дождался.

Осанвэ было ярким, его не пятнали печаль и горечь утраты. Библиотекарь показывал ему вид на остров с какой-то высокой башни: изрезанный уютными бухтами берег, зеленые луга, грива леса вдалеке, вершина горы на горизонте. А прямо под ногами город. Похожий одновременно и на Тирион, и на Форменос. Мастер то ли не смог, то ли не захотел сдержать чувства, и Алмо понял, что эльф любил город не меньше тех, кто в нем жил. А, может, и больше. Ведь среди тех, кто его строил, он был не последним.

И люди: чуть более приземистые и массивные, нежели эльдар, двигающиеся немного тяжелее. Многие мужчины носили короткие аккуратные бороды, а женщины почти эльфийские платья, а еще они очень любили подкрашивать глаза.

А потом пришел второй образ. Далеко не такой яркий, словно в глазах, видевших его, застыли слезы. Все тот же город, и казалось бы, такие же люди, но одежды их стали пышнее, прически и украшения — вычурнее, взгляды — надменнее и… испуганнее? А гора на горизонте, будто вулкан, оказалась укутана темным дымом.

Осанвэ прервалось, и мастер Айкасанвэ продолжил рассказ.

— Когда, — голос его немного изменился, — тень пала на Остров, они пытались просить о помощи. О нет, не все. Некоторые сначала не понимали. Другим, но таких было немного, было все равно… Иные поддались. Но были и те, кто пытался докричаться до нас: бессмертных и бесчувственных. А мы считали себя не вправе вмешиваться. Отказались услышать. И… — он снова замолчал. А потом продолжил совсем другим тоном: — Ты понял верно: это была носовая фигура с нуменорского корабля. Нет, он не доплыл туда, где ты его видел. Морские духи и майар принесли его откуда-то из внешних вод. Ты ведь понимаешь, что я имею в виду?

Альмарион молча кивнул. И мастер добавил:

— Эленна погибла пять месяцев спустя.

Они помолчали немного. За окнами было темно: новая луна только-только народилась, и плотных штор хватило для того, чтобы поймать ее свет.

Неожиданно Айкасанвэ уже совсем другим тоном спросил:

— Книги нужны тебе здесь или в Форменосе?

— С вашего позволения, мастер, я возьму их, когда мы с мамой будем возвращаться.

— Я отправлю сам. Для тебя груз будет слишком велик.

Алмо поблагодарил и отправился домой, раздумывая по пути о людях, эльфах и валар, их путях и деяниях.

***

Лехтэ от сопровождения отказалась, заявив, что просто навестит их с мужем старые покои, которые, как оказалось, совершенно не изменились с эпохи Древ. Было видно, что в комнатах убираются, следят за ними, однако вещи все лежали на своих местах — там, где она их и оставила. Защитные чары, которые, по-видимому, время от времени обновлялись, не давали времени взять верх.

Тэльмиэль стояла посередине, и ей казалось, что она воочию видит, как дверь распахивается, и они с Атаринкэ, молодые и смеющиеся, вбегают в комнату, а после начинают целоваться. В окно льется свет Лаурелин, играет громкая музыка. В Тирионе праздник? Возможно. Даже наверняка. Праздник Середины лета. Но видение словно подернуто туманной дымкой. Будто бы все это происходило не с ней. Словно все, случившееся тогда, ей приснилось. А теперь, здесь и сейчас, она стоит уже совсем другая, живая и настоящая. И Атаринкэ, тот, что теперь в Химринге, тоже настоящий и живой, из плоти и крови.

Лехтэ сделала шаг вперед, и видение стало распадаться на маленькие фрагменты, пока наконец не рассеялось без следа. Она тряхнула головой, с облегчением вдохнула, подошла к окну и распахнула створки, впуская в комнату гул голосов и птичий гомон. Анар постепенно начинал садиться, и она вдруг вспомнила, как в юности мечтала встретить закат на дворцовой крыше. И почему бы не воплотить давнюю мечту прямо сейчас? Что ей мешает?

Лукавая, немного заговорщическая улыбка скользнула по лицу нолдиэ и тут же исчезла. Она подобрала юбки и быстрым шагом направилась к выходу из покоев, как вдруг взгляд ее упал на лежащую на столике у стены книгу. Странно, почему за семь эпох никто из верных не забрал ее и не отнес в библиотеку?

Она глубоко вздохнула, подошла ближе и взяла томик в руки. Сборник сказаний, баллад и песен, составленных, спетых эльфами еще до переселения в Аман. Интересно… В то время для нее это было просто забавное, развлекательное чтение. Теперь же оно стало бы скорее познавательным. Как видели мир перворожденные, едва пробудившись, и каким видят его эльдар сейчас? Вот бы сравнить.

Лехтэ тряхнула головой, отгоняя мысли, и решительно взяла книгу. Ее явно не решались забирать без нее. Значит, она и вернет ее потом сама в библиотеку. Когда прочитает.

А теперь — на крышу.

В коридоре послышались шаги, и в покои внука вошел Финвэ. Лехтэ поприветствовала его, и король, тепло поздоровавшись с ней в ответ, поинтересовался о планах.

— Алмо в библиотеке, — ответила Тэльмэ. Финвэ кивнул — ему явно уже доложили об этом. — А я собираюсь залезть на крышу.

Брови Нолдорана поползли вверх:

— На крышу?

— Ну да, — не смутилась Лехтэ. — Почему бы и нет? Давно мечтала там встретить закат — уж очень обзор на диво хороший. Не лезть же мне с этой целью на Миндон Эльдалиэва? Хотя… Это, конечно, тоже вариант.

— Ну уж нет, — встрепенулся Финвэ. — Уж лучше на дворцовую. Тебя как, проводить?

В глазах Нолдорана читалось легкое ехидство. Однако Лехтэ, вопреки его ожиданиям, сочла предложение своевременным и приемлемым:

— Было бы замечательно. Дело в том, что раньше никогда не приходилось туда забираться…

— Да уж я думаю.

— Ну вот, и так получилось, что я не знаю дороги…

Дед Атаринкэ еще раз смерил жену внука с ног до головы оценивающим взглядом и, по-видимому решив для себя что-то, кивнул ей:

— Пошли!

Они направились пустынными коридорами, в которых никого кроме стражей им не попадалось, в сторону винтовой лестницы, ведущей на чердаки. Подхватив подол юбки, чтоб не путался под ногами, и не выпуская из рук взятую в покоях книгу, Лехтэ поднималась вслед за королем.

— И давно тебя такая фантазия посетила? — уточнил Финвэ.

Тэльмиэль пожала плечами:

— Давненько, еще в Эпоху Древ. Правда тогда не было закатов, но встретить там смешение света хотелось очень. Но то одно, то другое — беременность, Тьелпэ меленький, все откладывала… А потом и вовсе не до того стало.

— Ну да, ну да, — пробормотал тот. — Понимаю. Я вот тоже как раз в ту пору все планировал съездить в Сады Йаванны слив набрать, да так и не собрался. Не то чтоб мне их во дворце не хватало, слив этих, но ведь с веток вкуснее, сама понимаешь.