Помыв посуду, брат и сестра снова взвалили рюкзаки на плечи и двинулись дальше.

Еще некоторое время их путь пролегал по осыпи, петляя зигзагами то вправо, то влево, однако в скором времени камни закончились. Начинались настоящие трудности. Закрепив на себе страховочный пояс, они вбили в скалу первый крюк. Восхождение начал Тар, а Лехтэ отправилась за ним следом.

***

Они шли втроем под ярким голубым небом среди становящихся все светлее и выше стен: оставлять Щена в лагере одного на полдня Альмарион не захотел, а Имерлин просто учла, что спутников у нее будет двое. Поэтому в одном месте она провела их в обход чем-то не угодившего ей участка, выглядевшего безопасно и дружелюбно. Однако дева знала, что трава там скрывала многочисленные острые осколки породы. А в другом она сама взяла щенка на руки, когда им пришлось, прыгая с камня на камень, переходить холодную речушку. Майяр Ульмо, видимо, сердились на них, пожелавших преодолеть преграду, не замочив ног, и мелкая, но удивительно холодная водяная взвесь, висящая над бродом, была ценой за переход. Впрочем, солнце высушило их почти вмиг — леди Ариэн благоволила им.

Двигались они явно больше часа, но Алмо и не думал жаловаться — было красиво. Пусть не так, как в Тирионе и Форменосе, не так, как в лесу рядом с крепостью, но впечатляюще. И он наслаждался этой непривычной для себя красотой. И молчал. Сейчас он наконец-то понял Имерлин: слова здесь, в тени высочайших пиков, вольно говорить лишь ветрам, водам и земле. Квенди же лучше слушать.

А потом была Белая. Альмарион не знал, какие породы слагали эту пещеру, он мог только предполагать, но желание угадывать отчего-то его не посетило. Он просто смотрел, изредка касаясь пальцами чуть прозрачного, поблескивающего в лучах принесенных ими светильников камня, шелковистого и прохладного.

Первую резьбу он тоже ощутил пальцами. Алмо поднес лампу ближе, всмотрелся: порода была снята аккуратно, обнажая тонкую жилку примеси. Больше ничего. Но едва свет ее коснулся, она вспыхнула, преломив его чуть иначе основного массива, и на стене распустилось золотое дерево… Светящиеся росные слезы капали с его ветвей.

В восхищенном молчании оглянулся Куруфинвион на Имерлин, сидящую у входа вместе со Щеном, и увидел одобрение в ее глазах. Дальше он искал узоры уже специально. Алмо находил их все больше и больше: брачный танец журавлей, парусник на волнах, олененок, дева, плетущая венок, маяк над океаном, единорог, дельфин…

Оказалось, что при изменении угла и интенсивности освещения узоры перетекают один в другой, меняются и дополняются.

Эльфенок забыл об обеде, а Имерлин не напоминала, не желая мешать — просто тихо вышла покормить Щена, да и после лишь изредка заглядывала в пещеру. Лишь за час до захода, она напомнила о том, что им пора возвращаться.

***

Выискивая в скалах неровности, цепляясь за выступы и шероховатости, брат с сестрой постепенно поднимались все выше и выше. Стена скоро стала совсем отвесной, и продвижение значительно осложнилось. Однако не прервалось.

Две руки, одна нога. Вбить крюк, закрепить страховку. Подняться. Две ноги, одна рука. Три точки опоры. Вытащить флягу и попить. Найти взглядом следующую трещину и попытаться до нее дотянуться. Закрепиться и взять пробу. И снова вперед. Туда, где виднеется где-то далеко впереди цель. Пробы, само собой, нужны, в них весь смысл, но Тэльмэ шла просто ради процесса и получала от него огромное удовольствие.

Сердце восторженно билось, и она почти не замечала, что воздух становился более разреженным, а дышалось все труднее. Ничего, справится. Не в первый раз.

Скоро значительный отрезок пути уже был пройден. Коллекция проб основательно пополнилась, и беглый осмотр образцов вселял надежду, что труд их не был напрасен. Хотя, конечно, подробное изучение находок предстоит значительно позже, не в лагере даже, но в Тирионе, и Лехтэ в нем принимать участие скорее всего не будет. Но Тар ей, конечно же, расскажет о результатах. Однако скорее всего расчеты брата были верными, и руда тут есть, а это значит, что после них сюда придут другие эльдар, и закипит работа. Огромное счастье — знать, что дело, которому ты служишь, приносит пользу другим. Этих ощущений ничто не заменит.

Анар постепенно опускался к западному краю небосклона, щедро расплескивая по горным склонам жидкое золото. Близилась ночь, и следовало подумать об устройстве спального места. На этом отрезке пути это составляло серьезную проблему.

Лехтэ потянулась, пристроила пальцы на небольшом выступе и, проверив, хорошо ли он держится, подтянулась. Вбила очередной крюк и, заметив то, что ей показалось рудной жилой, полезла за инструментом.

В этот момент прозвучал голос брата:

— Устраиваемся на ночлег.

— Я тоже думаю, что пора, — откликнулась Тэльмэ.

Взяла пробу и, наметив подходящий участок, вбила несколько крючьев. Теперь самое сложное — достать раскладной гамак. Удобный, подвешивавшийся на одной петле, но извлекать его приходилось все-таки на весу. Она справилась, подумав мельком, что даже хорошо, что ее в этот момент не видит муж — он ей еще понадобится живым и здоровым. Нет, правда замечательно.

Наконец гамак занял свое место на подвесе, на соседнем расположился рюкзак, удерживаемый веревкой, а в гамаке, не снимая страховочный пояс, Тэльмэ. Рядом все то же самое проделал, устроившись на ночлег, брат. Теперь и поесть можно было.

— Ну как, мы молодцы? — спросила весело Лехтэ Тара.

Тот в ответ улыбнулся:

— Еще какие. Завтра поднимемся вон до той вершины, видишь? И потом вниз, в лагерь.

Под ногами раскинулись необозримые пространства долин, лесов. Виднелись башни Тириона, ярко освещенные лучами Анара, сверкавшие на солнце хрустальные лестницы. Если совсем немного отойти с проторенной тропинки, то перед тобой откроется уже абсолютно другой мир — чарующий и удивительный. Раз вдохновившись им, ни забыть, ни разлюбить уже невозможно.

Мечтательно вздохнув, Лехтэ потянулась за лембасом. Скоро и спать. Больше ведь делать тут все равно нечего.

***

Обратно Имерлин вела его другой дорогой, и на закате они остановились у огромного валуна, стоящего в кругу камней поменьше. Вершина его была ровно срезана под небольшим углом, а оттуда, где стоял Алмо, заметно было, что булыжник рассекают несколько трещин.

Дева стояла на месте, Альмарион тоже не двигался. Западный горизонт был открыт, и ничего не мешало ему любоваться последними лучами заката.

Внезапно Щен, отправившийся исследовать большую глыбу, с визгом отпрыгнул от нее. Эльфенок недоуменно посмотрел на друга — никакой опасности среди камней он не видел. Но очень скоро услышал… нечто — низкое, постепенно повышающееся гудение.

Щен прижался к его ногам, и Алмо наклонился подбодрить зверя. Тональность гудения сменилась, почти на грани слуха появилось еще несколько «голосов». «Песня» длилась не больше пары минут. В конце она поднялась выше диапазона, доступного эльдар.

В серебряном свете Исиля горы выглядели совсем иначе, чем днем. Красота окружающего мира стала хищной: резкие тени, размытые контуры, таинственные звуки… Ничего необычного больше в этот вечер не произошло. Они добрались до лагеря, поужинали, а заодно и пообедали, и легли спать. Правда, перед этим Имерлин спросила у него, хочет ли он подготовиться к возвращению матери и дяди. Получив, конечно же, утвердительный ответ, она посоветовала ему засыпать побыстрее — наутро их ждала дальняя дорога и долгая работа.

Пренебрегать советом Альмарион не стал.

***

Они еще немного поговорили, в основном строя планы на будущее, ближайшее и не очень, потихоньку мечтая, как было бы здорово обнаружить в горах Амана мифрил, а потом, когда Анар окончательно скрылся за горизонтом, и звезды обильно высыпали на черном бархате неба, легли спать.

Впрочем, Тэльмэ уснула не сразу. Некоторое время она просто лежала, рассматривая стропы гамака и вспоминая, как страшно ей было ночевать подобным образом в первый раз. Теперь это было уже делом привычным.