Сразу после неизвестной техники, Ба Мяо зажгла в ладони странный сиреневый огонь и с размаху хлопнула по груди мальчишки. Тот моментально закашлялся, глубоко и громко втянул в себя воздух, помотал головой и приподнялся на локте, щуря светлые глаза.
— Я же дала слово: вам будет предоставлена быстрая и безболезненная смерть. От порванных каналов в голове ты мог остаться слабоумным, мог умирать медленно и мучительно, да мало ли что еще мог. Зачем так рисковать!? — Разозлилась она, — Хочешь напоследок впечатлить меня своим контролем Ци? Умилостивить новыми знаниями? Да, он неплох, но и только…
— Прошу меня простить, Ба сянь-шен, но если я и так умру, то какая разница? — Дерзко произнес он.
Прошедшая успешно процедура все же скинула морок с его головы. Заставила принудительно протрезветь, запустила когнитивные процессы в мозгу. Вот только ошеломляющее чувство рухнувшего мира вокруг только усилилось. Саргон вдруг понял, что никак не сможет замять этот поступок. Что бы ни случилось, как бы он сейчас не вывернулся — ОНА будет помнить и презирать его…
— ПРОСТИТЕ МЕНЯ СВЕТЛАЯ ГОСПОЖА!!! — Вдруг взревел Камей, — ЭТО ВСЕ МОЯ ВИНА. С сердцем, открытым Императорской милости, я принимаю их грехи на себя, — Уже более спокойно продолжил бородач, когда понял, что никто не собирается прерывать его радикальным образом. А сама Мяо отвлеклась от Саргона и воззрилась на Камея так, словно видела впервые.
— Я ни разу не слышала этой формулы в пределах Форта, — Тихо сказала она, — Кто ты, воин?
— Безымянный грешник, Ба сянь-шен, — Опустил голову тот, — Позвольте моим спутникам жить. Они важны для обороны лагеря новобранцев. Важнее меня, — Каждое слово давалось Камею нелегко. Саргон видел, как трясло от ужаса матерого убийцу и преступника. Но он продолжал заступаться за них. За него, Саргона. Вряд ли бывший бандит решил пожертвовать своей жизнью за грехи Юншэна.
— Хорошо, я дарую тебе смерть, а остальные спутники получат по семьдесят плетей, — Согласилась она внешне бесстрастным голосом. Вот только даже Саргон понял — им не пережить "смягченного" наказания. Акургаль говорил — обычный человек умирает после двадцати. Практикующий воин — тридцати. Культиватор — пятидесяти. И лишь идущие путем закалки способны преодолеть целую сотню. Впрочем, к культиваторам выше первых двух рангов это наказание не применяли. Слишком слабо и нелепо.
Поэтому сейчас Ба Мяо сочувствовала Камею. Человеку, чей безусловно благородный порыв пропадал втуне и лишь добавлял его спутникам лишние страдания.
— Вы обещали мне последнее слово, госпожа, — Вдруг напомнил Саргон. Он походя проверил тонкие тела в мозгу. Удивительно, однако они работали — приобрели некий покров, подозрительно похожий на то, что сам попаданец уже проделывал с сосудами вокруг глаз.
Это быстро сказалось на его состоянии: ушла какая-то чехарда из эмоций, сгладились эмоциональные же качели от отчаяния до злости. Сознание снова начало искать способы выйти из положения. Избежать наказания и хотя бы вернуть статус кво прежних отношений.
"Эх, ну что нам стоило сразу пойти в казарму?! Может принять быструю смерть и откатить все назад? Нет, нельзя. Только на самый крайний случай. Потому что я опять окажусь на момент выхода из портала Нингаль. И у меня нет уверенности в том, что я способен еще один раз пройти тот допрос у Ксина и его дяди".
— Ба сянь-шен, мы не варили и не доставали alkogol'... В смысле, байцзю! Мы не связаны ни с контрабандистами, ни с butlegerami, самогонщиками. Таким стал адлайский взвар после воздействия на него моей Ци. Но я и предположить не мог…
— Что?! — Брови Мяо поднялись вверх от такого заявления. А затем она безо всяких церемоний дернула на себя бочонок, который все еще держала полумертвая от страха Айра, открыла его и осторожно зачерпнула их же чаркой напиток.
— Да, ты не врешь, — Удивленно сказала она, а затем вылила напиток из чарки на землю и бросила посудину обратно в бочонок. Но лишь затем обратила внимание на то, кто, собственно, его держит.
— Элами! — Снова удивилась она. Ткнула пальцем вниз, заставляя девочку опустить бочку на землю, после чего бесцеремонно схватила Айру за запястье. Та стояла ни жива, ни мертва, лишь дрожала мелкой дрожью. А дочь коменданта окинула взглядом ее фигурку, затем осторожно положила ладонь ей на челюсть, заставила открыть рот.
— Первый раз вижу, — Удовлетворенно сказала она, а потом без перехода добавила, — Мне нужны ее волосы.
— Юншэн, — Тихо бросил Саргон. Фармацевт рядом скорчил рожу, однако все же порылся в своем поясе и вытащил из него один глиняный флакон? маленький кувшинчик? — небольшую емкость с волосами Айры, которые тот успел собрать ранее. После чего с поклоном протянул их аристократке.
— Мы не виновны, Ба сянь-шен. Ни в чем, кроме распития байцзю. Да и то произошло случайно. Я не планировал превращать адлайский взвар в… чем бы оно ни стало.
— Ты не знаешь, что это? Хотя да, откуда тебе знать? — Дочь коменданта спрятала емкость себе в рукав, удовлетворенно кивнула, и, наконец, жестом позволила всей троице встать. Рабыня тут же укрылась за фигурой Саргона, что насмешило аристократку, судя по ее приподнятым уголкам губ.
— Значит, невиновны, — Протянула она. Все тот же бесстрастный голос, однако уже без ноток презрения и взвинченности. Нет, она все еще не одобряла его поступок, даже слегка презирала. Но уже без того взгляда, которым смотрят на смертников или преступников.
— Именно так, госпожа, — С энтузиазмом закивал Саргон. И удивленно моргнул. Ему казалось, что эффект от алкоголя должен был если не исчезнуть, то пойти на спад. Вот только тело переполняла дурная энергия, словно у маленького ребенка. Хотелось бегать, прыгать, носиться, бить по мишеням или стенам своим чертовым кнутом…
— Почувствовал, значит. То, что ты сделал — довольно сложная манипуляция. Нужно очистить Ци абсолютно от всех примесей, а потом воздействовать ей на… Не важно. В результате получится Цилинь-хэ, напиток Огненной птицы. Тебе получилось воссоздать только ту часть, которая опьяняет. Это на байцзю, не вино, не пиво… Вообще не горячительный напиток. Поэтому и наказание вы все получите только за нарушение общественного порядка, — Заключила Ба Мяо.
— Значит так. Заплатишь побитому тобой новобранцу сотню облачных юаней и с каждого из вас еще по сотне крепостной управе. Отдадите распорядителю, — Приказала она. Вся четверка людей пала перед ней ниц, и новобранцы стали велеречиво благодарить госпожу за проявленную милость. Та только зевала от скуки, но все равно слушала и не прерывала.
— Ладно. У меня есть и более важные дела, чем разбираться с кучкой новобранцев, — Прервала она их спустя десять-пятнадцать минут сплошного потока лести, — Что касается Саргона… Тебе сейчас нужно куда-то деть накопленную энергию. Чувствуешь ее? Наверняка, — Кивнула она чему-то, — Чжэнь-эр назвал тебя: "самым смышленым простолюдином в этой навозной куче". Покажи мне, чему ты успел научиться за все это время. Можешь взять кнут, если умеешь им пользоваться. Потрачу еще немного времени. Нужно знать, что умеют здешние, хм, стражи.
— Благодарю вас, госпожа, — Поклонился он, поднял кнут, а затем они встали на утоптанную площадку. Прямо у того места, где Саргон так долго чертил свою таблицу совместимостей. Юншэн от такого кощунства впал в ярость, однако Камей вовремя остановил его от безрассудных поступков. Просто вжал в землю и уселся на спину. Так и продержал весь поединок, периодически вдавливая лицо, чтобы дочь коменданта не услышала жалобных воплей алхимика.
Саргон быстро понял, что сама дуэль вовсе не являлся прощением, проявленным расположением или, тем более, извинением Мяо. Скорее наоборот — наказанием самого новобранца. Девушка с не свойственной ей мстительностью решила выместить на нем все свое негодование странной, почти дурацкой ситуацией.
У него не было ни шанса. Девушка старше всего-то года на полтора-два подметала им площадку без каких-либо усилий. При этом никакого брутального доминирования: она спокойно давала ему проводить свои связки, реализовывать стратегии, выдавать уловки или даже экспериментировать с энергией. Но в конце неизменно превращала все его усилия в ничто.
