— Молодец, ответила. Держи, — Попаданец протянул ей небольшой кусок вяленого мяса из своих запасов, — Только съешь побыстрее.

Она отпрянула от него, на лице появилось загнанное и голодное выражение. Прошло полминуты, минута, однако рука еще оставалась протянутой. Как правило, мучителям быстро надоедало ждать, поэтому они предпочитали с хохотом закинуть еду в свое нутро и громко чавкать, чем пытаться сделать ей побольнее ценой потери своего времени.

Неприятная гримаска на лице девочки постепенно сошла, но жадность и недоверие одновременно легко читались. Она нерешительно протянула руку, словно дикий зверёк, готовая к смеху, отказу или даже удару. Медленно выпрямила пальцы, а потом осторожно обхватила угощение, готовая отпустить по первому требованию или движению с другой стороны.

Однако его рука никуда не ушла. Он позволил взять ей еду, и кусочек мяса быстро исчез в ее рту. Невольница сжевала и проглотила его быстрее, чем домашняя кошка своё лакомство после вынужденной диеты. Никакой благодарности на словах или жестах. Никакого доверия. На лице осталось немного меньше голода, зато появилось больше подозрения. Да еще маленькие, вполне человеческие ушки начали забавно дергаться, словно ловили звук то с одной, то с другой стороны. Как будто люди вокруг нее непрерывно что-то говорили, а она прислушивалась то к одному, то к другому человеку.

— Как-то они долго. Пойду сам проверю, — Вздохнул он и уже повернулся, чтобы подойти к казарменному крыльцу, когда его остановил шорох со стороны подопечной. Обернувшись, он увидел, как рабыня неуверенно сделала шаг по направлению к нему, словно собиралась последовать за хозяином в страшную, полную синов казарму. Однако потом заколебалась, и теперь усиленно решала: зависнуть ли снова изваянием, как во время представления отряду, или все же следовать за своим новым хозяином.

— Жди здесь, — Прервал ее метания Саргон, — Я скоро приду.

Внутри царил все тот же полумрак, как и обычно. Днем никто не хотел зажигать ни свечу, ни лучину, ни другие средства освещения. Вместо них светились небольшие прорези в потолке, заделанные какой-то мутной субстанцией, а также пропускали морозный воздух многочисленные щели и прорехи в стене. Редкий солнечный луч, проходя сквозь них, лишь подсвечивал витающую в воздухе пыль, ничуть не изменяя общий показатель освещенности. Однако Саргон вынужденно признавал: в подобной атмосфере имелось свое очарование.

— Так вот оно какое, Правило Денежной Жабы, — Неопределенно произнес он, когда подошел к крайнему правому углу, где уже толпились Юншэн, Камей, Юлвей и Уру.

Почему-то Саргон вбил себе в голову, что древний конструкт Форта будет напоминать эдакие списки из РПГ-игр. На крайняк — ряд иероглифов с именем, циферками (да, они тоже иероглифы, к вящему его сожалению), а также подписями кому и за что. Ну, или рисунками.

Реальность оказалась куда логичнее, но при этом страннее, чем он рассчитывал.

Правило Денежной Жабы представляло собой… Денежных Жаб. Небольшую такую делянку, заполненную стоящими в ряд глиняными лягухами на постаменте из монет. Выглядело невероятно похоже на фигурки, которые были популярны в его стране в девяностые, и стояли в каждой третьей российской квартире. У этих, правда, во рту никакой монетки не имелось. Зато та куча денег, на которой сидели жабы, выглядела вполне себе настоящей.

— То есть я могу просто подойти и забрать их? — Спросил попаданец, не обращаясь ни к кому конкретно, — Как вообще понять, какая из них — моя?

— Да, Саргон, можешь. Поднимаешь свою жабу, а затем забираешь юани. Как понять? Очень легко. Просто почувствуй. Вот только есть у них одна интересная особенность… — Со вздохом просветил его Вань. Сам старик стоял, гипнотизировал взглядом ближайшее к себе земноводное, а также яростно наглаживал старческими узловатыми пальцами свою бороденку. Причем делал все в таком напряжении, будто решал сейчас задачу, от которой зависит его собственная жизнь. Или вовсе жизнь сына.

— За каждые оставленные под ней десять монет, жаба дает еще одну раз в неделю, — Дополнил слова Ваня бывший чиновник, — С одной стороны, мне хочется потратить все. Или, хотя бы, поесть как следует на часть облачных юаней. С другой стороны, на довольствие нас поставили, одежду мы себе взяли, причем с избытком, а лишние деньги, гм, лишними не будут. Так не стоит ли…

"Блин, их на деньги что, жаба давит?" — Хмыкнул Саргон, пока с преувеличенно участливым лицом слушал выкладки Уру. Не сказать, что его товарищ совсем ничего не понимал или был неправ: он просто не видел примитивной манипуляции, основанной на жадности. Новобранцев специально приучали к бережливости, таким образом закрывая целый ворох проблем.

Кутилы, которые повышают напряжение в отряде, вызывают зависть у остальных, опустошают ценные запасы Форта. Идиоты, жрущие на все деньги до заворота кишок, а потом голодающие до новой волны. Еще большие идиоты, которые даже из беззубого ассортимента распорядителя способны создать проблемы себе, отряду или даже всему лагерю разом. В последние вполне мог войти Юншэн или другой фармацевт, однако ген бережливости любого травника надеждо нейтрализовывал подобный контингент.

Кроме усмирения этих категорий, Форт получал обратно облачные юани погибших (ведь те их не потратили), заставлял работать головой остальных, давал новый фокус внимания. Говорят, у солдата в голове всегда одна выпивки и женщины. Это не совсем так: деньги тоже играют громадную роль. И в качестве награды, и в качестве развлечения.

Например, позволяют мечтать, куда полученные юани можно потратить. При этом сам факт пассивного заработка невероятно радует местных. То есть таким жестом руководство еще и неплохо оздоровляет психику личного состава, улучшает взаимодействие между ними и вообще дают человеку сплошь положительные эмоции. Впрочем, вряд ли это являлось хотя бы второстепенной целью создателей массива и такой придумки.

Интересно, что простая зарплата, даже высокая, таких сильных эмоций не вызывает, а потом и вовсе проходит по разряду рутины. Причем, даже если она зависит только от твоих собственных усилий и имеет некий соревновательный элемент. Недостаточный, раз нет списков и топ-листов. Зато способ умножения этой самой зарплаты наверняка вызывает ажиотаж у каждой группы новичков. В будущем этот выверт сознания с успехом использовали пирамиды, букмекерские конторы, казино и прочий лохотрон. Здесь — сделали на пользу окормляемой паствы, причем без двойного дна.

— Что, это вся система? — Удивился Саргон, — Тупо есть жаба, под которой растут монеты за драки с демонами? А где подсчет: сколько за каждого, сколько за помощь и так далее. Где, я спрашиваю, объяснение системы?

— Экий ты, Саргон, любопытный, — Вяло отозвался Вань. В любой другой раз он бы удивился, или, хотя бы, проявил больше эмоций. Но мальчишка последние сутки как с цепи сорвался. Начиная от идей по обороне Форта, успешной драки с демонами на предыдущей волне, и заканчивая перекрестком теней или той же элами. Его больше подходящая жадному чиновнику дотошность уже почти не выделялась на общем фоне остальных странностей.

— Как будто ты умеешь считать хотя бы до десяти! — Хмыкнул Уру, — Да и какой толк писать что-то, если некому прочитать?

— Ну, ты ведь умеешь читать? Или что, знаешь сотню слов, в смысле иероглифов, для общего употребления? — Развеселился Саргон, вспомнив туристические буклеты со своей родины.

— Я знал почти две сотни! — Оскорбился Уру, — Вполовину больше, чем считалось необходимым для работы или, тем более, чем записано в Книге Требований на должность!

— А, ну тогда ладно, — Моргнул тот. Чиновник говорил на полном серьезе и казался немного оскорбленным, однако парня вело любопытство и он все же решил уточнить:

— А как ты тогда работал? В смысле, ты же не мог знать все иероглифы, которые содержаться в свитках или…

— Не мог. Это уже совершенно другая должность, — Вздохнул Уру, — Я работал цзебанем, писцом-архивистом-сборщиком налогов в одном из городских околотков. Не самая плохая должность — есть еще поселковые и деревенские цзебани. В мои обязанности входил учет жителей, сбор налогов, а также перепись старых свитков и подача сведений для написания новых.