Веки Йена дрогнули и медленно приоткрылись.

И он увидел склонившееся над ним лицо Руэла: похудевшее, утомленное, но с сияющими голубыми глазами.

«Тигр ступает мягко, глаза его светятся ярко…»

— Молодец! Вот видишь. Первый шаг ты уже сделал. А теперь открой рот.

Горячий мясной бульон…

— Нет, нет, не отворачивай голову. Ты сейчас доешь это все до конца. Надо набраться побольше сил.

— Боль… Такая боль…

— Ты ее сможешь преодолеть.

Руэл не представляет, как сильна боль, которая терзает его тело, иначе он бы не просил его открывать глаза.

— Я все знаю, Йен. И все понимаю. Я видел выражение твоего лица… — Он положил ладонь на руку Йена, лежащую поверх покрывала. — Но я не дам тебе сдаться. Ты поправишься и поедешь домой в Гленкларен.

Гленкларен. Башни, холмы, покрытые туманами.

— До него слишком далеко …

— Но я-то здесь. — Руэл сжал руку брата. — Ты мне нужен, черт побери.

Но Руэлу никто никогда не был нужен.

— Нет.

— Ты мне в самом деле нужен. Неужели ты не видишь этого?

Руэл смотрел на брата сверкающими глазами, крепко сжимая его руку. Йен хотел попросить, чтобы его оставили в покое, не мешали двигаться к свету, но его удивило то, что он услышал. Никогда и ни при каких обстоятельствах Руэл не желал признаваться в том, что ему кто-то нужен. И если уж он решился вымолвить такое, значит, ему действительно было не по себе. А если брату плохо, нехорошо оставлять его одного в беде. Придется вернуться к нему…

— Я попробую… — слабо отозвался Йен. — Я попробую..

— Это единственное, о чем я тебя сейчас прошу, — напряженно-хриплым голосом сказал Руэл. Но Йен уловил в его голосе тот же самый звук, какой издает натянутая до предела струна. Это означало, что Руэл готов пойти на все, чтобы вытащить его из объятий уютного, обволакивающего забытья. — Остальное сделаю я, Йен.

«Все в порядке. Постоялый двор „Кедейна“.

Джейн почувствовала огромное облегчение, когда, сложив записку, разорвала ее на мелкие кусочки. Ли Сунг и Картаук в безопасности. По крайней мере, хоть с этим все складывается благополучно.

Она бросила клочки записки в мусорную корзину и повернулась к Руэлу, который вышел из спальни.

— Я только что получила весточку от Ли Сунга. Они сумели добраться до Наринта.

— Отлично. — Руэл осторожно прикрыл за собой дверь спальни. — Йен заснул. Утренний осмотр причинил ему такую боль, что чуть не довел до сумасшествия.

Джейн слышала страшные крики из спальни и страдала не меньше, чем Руэл.

— По крайней мере, он жив, и, кажется, с каждым днем ему становится все лучше. Думаю, за эту неделю он поправился на фунт или два.

В то время, как Йен набирал вес, Руэл худел на глазах. Его кровать стояла в комнате больного, и за последние три недели он почти не выходил оттуда. Но, несмотря на такую резкую потерю в весе, он не казался ни изможденным, ни ослабевшим. Иной раз Джейн почти физически ощущала, какая огромная жизненная сила исходит от него. И эта сила поддерживала жизнь в Йене, как пламя костра сохраняет тепло в доме, когда хозяин ложится спать.

— Что сказал доктор?

— Йен уже вне опасности.

— Слава Богу.

— У Йена иное мнение на этот счет. — Руэл горько улыбнулся. — Может статься, что он никогда не встанет с постели.

— Нет!

— У него поврежден позвоночник, — резко сказал Руэл. — Он совершенно не чувствует своих ног. И неизвестно, будет ли он в состоянии даже сесть.

— Я надеюсь, что это временно. Доктор тоже может ошибаться.

— Всем нам остается только надеяться. — Руэл повернулся и тяжелыми шагами прошел по комнате. — Мне пора к нему. Я не хочу, чтобы он проснулся и не увидел никого рядом.

Джейн смотрела ему вслед, и слезы жгли ей глаза. Последние недели, когда они пытались вырвать Йена из лап смерти, она поняла, насколько не соответствовал образ Руэла, созданный в ее воображении, тому, что она увидела на самом деле. Оказалось, что это не капризный, чувственный, избалованный мужчина, а человек, способный испытывать боль потери, растерянность. Нежный и сильный одновременно. Ей захотелось пойти за ним следом, успокоить, попытаться облегчить ему душу.

— Джейн.

Она повернулась и увидела Патрика, стоявшего в дверях. Он неловко помялся.

— Я слышал, как в клубе говорили о том, что Йену стало получше. И пришел узнать, не нужно ли вам чего?

Джейн пожала плечами.

— Продукты? Лекарства? Ведь у нас на счету еще осталось немного денег…

— Руэл сам следит за тем, чтобы ни в чем не было недостатка.

Патрик продолжал вертеть в руках шляпу.

— Но если что-нибудь… Дай мне, пожалуйста, знать..

— Боюсь, ты вряд ли сможешь помочь. — Джейн не собиралась этого говорить, но вдруг не выдержала и со слезами на глазах выпалила: — Доктор сказал, что Йен никогда не сможет ходить.

Потрясенный Патрик покачал головой, словно хотел отогнать эту страшную новость от себя, не желая верить в услышанное.

— Это такой благородный, такой хороший, самоотверженный человек. Почему он должен страдать? Это несправедливо! — Ее голос дрогнул.

Патрик быстро прошел по комнате и крепко обнял Джейн.

— Не плачь. — Его тяжелая ладонь гладила ее по волосам. — Все будет хорошо.

Все было ужасно. И Джейн не очень надеялась на то, что когда-нибудь станет лучше. Но руки Патрика были такими сильными и движения его были полны любви к ней. Сколько раз в жизни ей хотелось, чтобы Патрик подошел и вот так с любовью обнял ее, как он это сделал сейчас.

— Моя девочка, — сказал он ласково. — Моя Джейн.

Она неровно вздохнула и отстранилась.

— Мне жаль, что я была груба с тобой.

— Это я один во всем виноват. Я вел себя по-дурацки. — Патрик с усилием улыбнулся. — Ты простишь меня?

Джейн промолчала, не зная, что сказать ему в ответ.

Приободрившийся Патрик вдруг решительно проговорил:

— Не люблю приносить дурные вести, но, боюсь, тебе придется покинуть наш дом до конца месяца. Махараджа аннулировал договор об аренде.

Джейн отрицательно покачала головой.

— Мы не уедем отсюда, пока Йен не поправится настолько, что сможет передвигаться или, по крайней мере, его можно будет перевозить с места на место, не причиняя вреда.

— Махараджа решил избавиться от нас, Джейн.

— Мне нет дела до того, что хочет этот самодур, — ответила она яростно. — И я не уеду отсюда до тех пор, пока нужна Руэлу и Йену. Если уж ты так хочешь помочь, ищи способ, как убедить махараджу, чтобы он не торопил нас с отъездом.

— Сделаю все, что будет в моих силах. — Он поколебался еще немного. — Я думал о том, что делать, когда мы уедем отсюда, Джейн. Быть может, нам стоит вернуться в Америку и начать все с самого начала? Может быть, там никто не будет знать о…

— Сейчас мне не хочется ничего загадывать. Я не могу думать ни о чем, кроме Йена…

Патрик кивнул.

— Ты ведь не покинешь меня? Ты мне нужна, Джейн. Мы с тобой как одна семья…

Он так близко подошел к тому, чтобы сказать заветные слова, которых Джейн ждала так долго. Почему он решился произнести их именно сейчас?

Патрик смотрел на нее с каким-то странным выражением, по которому нетрудно было угадать, что он еще не договорил до конца. Наконец он решился.

— Я еще хотел тебе сказать… Ты должна знать. Махараджа попросил полковника Пикеринга выделить одного из инженеров, чтобы тот провел расследование причин крушения поезда… Не думаю, что Пикеринг будет особенно докучать тебе вопросами. Я позаботился обо всем.

— И что ты сказал ему?

Патрик отвел глаза в сторону.

— Было бы лучше для нас двоих, чтобы все сочли, что…

— Говори, говори!

— Я сказал ему, что рельсы заказывала ты сама. — Боясь, что она прервет его раньше, чем он успеет договорить, Патрик торопливой скороговоркой произнес: — Я был вынужден пойти на это, потому что махараджа сначала принялся во всем обвинять меня. Ну, ты сама понимаешь… будет лучше, если все сочтут, что я по глупости доверил решение таких сложных вопросов женщине. Зато они не обвинят меня ни в халатности, ни в мошенничестве. Тебе это ничем не повредит. А я бы мог даже выручить кое-что…