Когда переговорщики возвратились в юрту, хан окончательно успокоился.

– Хорошо урус, дары хороши. Я дарю эти земли тебе, но при одном условии, – заявил, усевшись на подушку.

По земельному закону казахов – «Жер дауы» – хан обязан компенсировать потери рода Табын и предоставить им другие пастбища и водопои, но выгода от сотрудничества с городом перевешивала любые издержки.

«Ну вот, дурашка, – думал Соловьев, – а ты сопротивлялся». Степь попаданцам была неинтересна, нужны были конкретные места под рудники и полоса земли под железную дорогу к городу.

История обладала колоссальной инерционностью, словно вязкая и плотная вата, в которой глохнет звук и, после появления города попаданцев, не успела измениться. Справку о плачевном состоянии дел у южных соседей Соловьев читал в первые дни после Переноса. В 1680 году повелитель Джунгарии Галдан Бошогту завоевал Кашгар и Яркенд, в следующем году предпринял успешный поход на Сайрам. В 1681 году совершил поход в Семиречье и Южный Казахстан. Казахский правитель Тауке-хан потерпел поражение, а его сын попал в плен. Затем, в 1682 году, Галдан подчинил Турфан, где правил Абдурашид-хан, потом Хами, кара-киргизов и разорил Ферганскую долину. В результате походов 1683—1684 годов джунгары захватили Сайрам, Ташкент, Шымкент, Тараз. Казахо-джунгарские войны длились столетие и исчерпали возможности казахов к сопротивлению, поставив их на грань физического уничтожения. Именно это стало главной причиной их добровольного вхождения в состав Российской империи. Этим обстоятельством Соловьев и планировал воспользоваться. Предложить казахскому хану помощь в борьбе с джунгарами в обмен на мясо, необходимое чтобы дожить до нового урожая, установление торговых связей и аренду месторождений. Мысленно ухмыльнулся. «Нас слишком мало. Со всеми потенциальными врагами одни не справимся, силенок не хватит, да и боеприпасы закончатся гораздо раньше. Значит надо действовать мирными средствами – приручить вождей аборигенов, заставить их соревноваться между собой в стремлении получить наши товары и нашу помощь. А казахам мы долго, десятилетия, будем нужны в качестве щита против джунгар. Значит будем бить в больную точку».

– И каком же? – негромко спросил Соловьев.

– Вы продадите нам летающие арбы и скорострельные мультуки.

Соловьев отрицательно покачал головой и скрестил руки на груди. Еще чего не хватало, дикарям, любым, хоть русским, хоть казахским, хоть серо-буро-малиновым, продавать современное оружие. Не бывать такому!

– К сожалению уважаемый хан, это невозможно, таким оружием будет вооружена только наша армия. Но мы готовы продать вам холодное оружие, доспехи и мушкеты, наподобие вам подаренного.

Хан недовольно засопел, ладони легли на колени, но спорить не стал.

К плечу Соловьева склонился визирь в одежде, цвета воинов пришельцев, и прошептал на ухо. Тот согласно кивнул и обратился к казаху:

– Скажите, хан, ведь вы знали о нас и возможностях нашего оружия. К вам дошли беглецы из города?

Когда переводчик закончил говорить, Тауке-хан недовольно нахмурился, но скрывать очевидное глупо. По действиям казахов даже слепой поймет, что они знакомы с возможностями оружия пришельцев, но и расставаться с доставшимися ему беглецами из города он не собирался.

– Да, дошли, – хан буркнул недовольно.

– В таком случае, вы знаете, откуда мы пришли, – Соловьев остановился потом, выделив голосом последнюю фразу, закончил, – Это наши люди, их необходимо вернуть.

Градоначальник замолчал, рассматривая лицо царственного собеседника, на котором вновь полыхала смесь удивления и злости.

– Урус, я не могу это сделать, даже если бы захотел. Они умерли, и, как полагается мусульманам, до заката солнца их похоронили.

«Врет, – хмыкнул про себя Соловьев, – впрочем, что могут знать недоучившиеся студенты? Все, что могли – рассказали и больше не опасны. Пусть прозябают в средневековых аулах, раз выбрали такую жизнь». Соловьев несколько мгновений с едва заметной усмешкой смотрел в закаменевшее лицо повелителя казахов.

– Кхы, – тихо кашлянул за плечом Тауке-хана визирь и продолжил надтреснутым, старческим голосом, – Разреши сказать, о повелитель?

– Говори, верный визирь!

Визирь почтительно наклонил голову в сторону хана и заговорил негромко, обращаясь к главе попаданцев:

– Престарелый хунтайши Галдан вновь собирается в поход на владения казахов. Если вы поможете отвадить волка от нападений на наши земли, мы готовы заплатить. Если мы нанесем поражение основным силам Галдана, то ойратским гарнизонам в Сайраме, Ташкенте, Шымкенте и Таразе придется оставить наши города.

Беки и султаны на время превратились в безмолвные статуи, боясь прослыть неприличными.

«Все правильно, – думал хан, – если не удалось завладеть оружием из будущего, то следует самих пришельцев сделать союзниками и навсегда закрыть Джунгарские ворота».

Джунгарские Ворота – горный проход между Джунгарским Алатау с запада и хребтом Барлык с востока, соединяет Балхаш-Алакольскую котловину и Джунгарскую равнину. Представляет собой плоский и широкий (более 10 км) коридор длиной около 50 км.

Соловьев несколько секунд раздумывал, а точнее, изображал задумчивость. Ну что же, на ловца и зверь бежит. Значит, выбьем из казахов дополнительные бонусы».

– Если вас устроит цена, я готов обсудить условия предоставления военной помощи. Нам нужен скот, установление торговых связей и аренда месторождений. И еще, – Соловьев оглядел казахов хищным взглядом и продолжил спокойным, размеренным голосом, так не соответствующим содержанию речи, – нам необходимо золото.

Позади Соловьева кто-то судорожно вздохнул от неожиданности, но мэр ухом не повел, продолжая сверлить лицо хана пристальным взглядом. «Все городу, а золото мне, мне… бескорыстно пусть дураки работают!»

Тауке-хан внимательно и оценивающе посмотрел в глаза собеседника и поджал губы. В ухо, обдавая горячим дыханием, зашептал визирь. Хан полузакрыл узкие щелочки глаз – мать его была ойратской наложницей и это было наследство от нее, затем тщательно выверенным жестом согласно склонил голову, дав возможность урусам рассмотреть бархат и волчий мех покрытого вышивкой борика (казахский головной убор). Цена велика, но результат оправдывал ее.

Вечером, когда уставшие, но довольные переговорщики вышли из юрты на ужин, соглашение в общих чертах было готово. Город получал все необходимое ему для выживания, Соловьев – золото, а казахи – обязательство города послать в экспедицию к Джунгарским воротам батарею тяжелых минометов с мотострелковым взводом прикрытия. А гарантией от вероломства кочевников стал наследник Тауке-хана. Он отправлялся к пришельцам из будущего в «гости» до тех пор, пока отряд попаданцев не вернется назад.

***

Полдень следующего дня. В городе душно и жарко. Никак не желавшую вступать в свои права весну неожиданно сменило жаркое лето, и даже вездесущие воробьи куда-то исчезли, попрятались по укромным местам.

– Соловей-разбойник! Уходи! –проник усиленный громкоговорителем голос сквозь открытое окно в зал заседаний администрации, где за длинным, монументальным столом собрались городские и, оставшиеся в составе объединенного Собрания сельские депутаты вместе с чинами администрации и городскими журналистами. Виктор Александрович запнулся на полуслове, раздосадованный взгляд упал на окно. Внизу густеющая толпа. Над головами самодельные транспаранты с надписью: «Соловьев, уходи!» Потом – на противоположный край длинного стола, где злорадно скалился Романов. Под скулами опухли и катнулись желваки.

– Так что, – немного ошеломленно закончил фразу мэр, – к осени город может не опасаться нашествия аборигенной армии любой численности.

В напряженной тишине слышался только мегафонный голос с призывом к мэру уйти да крики полицейских, требовавших разойтись. Введенный в городе режим чрезвычайного положения запрещал любые собрания и демонстрации, но осмелевшая толпа не подчинялась.