— Здравствуйте, дети. — в кабинет вошел пухлый, больше похожий на один воздушный шарик, преподаватель в круглых очках. Поправляя их, он взял со стола тот самый цветочек, который успели обсудить ученики. — Сегодня я вам покажу такой цветок, как Олеандр. Он очень ядовитый. Хоть и от него редко умирают, но все же. От этого растения страдают разными заболеваниями кожи. А так же… — он оглядел учащихся — если долго дышать рядом с ним, то можно загреметь в больничное крыло с легкостью.

И дальше Аддамс не слушала. Впервые за все свои учебные годы, она может выделить урок, на котором даже не пыталась заставить себя воспринимать слова учителя. Она просто смотрела в одну точку, не обращая внимания ни на что. Но почувствовав теплую, живую руку на свой под столом, Уэнсдей вынудила себя очнуться.

Торп не смотрел на нее, но она видела румянец на его беспристрастном лице. Его ладонь, как лекарство подействовало на нее. Спокойствие пронизало каждый миллиметр ее тела. Она была готова поклясться, что такого ощущения не испытывала никогда, когда простая рука подарила силы вернуться в реальность.

***

— Надо бы сходить куда нибудь. Как тебе такая идея? — говорила за обедом Синклер. — Можно сегодня ночью в кафе пойти. И Аякса возьмем с Ксавье. Кстати… — и готка понимала о чем сейчас она начнёт болтать — Как у вас там с ним? Он давно не подходил к нам. У вас же все хорошо?

— Угу.

— Ненавижу, когда ты так отвечаешь. Угу. Да что это вообще означает? — а Уэнсдей не нравилось, когда Энид начинала ворчать. Она это делала максимально неэтично. Как будто на публику. Актриса…

— То и означает. Все нормально. Мы, к счастью или к ужасу, не вы, чтобы говорить ночью по телефону. — собеседница округлила глаза.

— Ты слышишь?

— Ты слишком громко смеешься. — тишина повисла над ними (не считая, конечно, вечного чавканья и болтовни других людей). Блондинка не решилась снова заводить разговор о их отношениях с Торпом, а Уэнсдей просто не хотела говорить.

***

Она слишком устала…

Ей хотелось спать…

Хотелось просто закрыть глаза и больше их не открывать никогда…

Ночь приходила и притаскивала вместе с собой еще и гнусные мысли, страхи…

А Уэнсдей просто хотела отдохнуть…

Дать волю себе…

Снять маску безразличия и просто…

Лечь спать.

Сидя сейчас на полу одинокой ванной комнаты, Уэнсдей Аддамс ощущала холод от мраморной кладки. Вода тоненькой струйкой текла по раковине и шумом раздавалась в ее голове. Сейчас она была готова отдать все за сон, от которого так долго бегала. Была готова продать душу дьяволу, чтобы тот подарил ей часы счастья. Но он был на это не способен. Лишь девушка могла обеспечить себе его. И она решилась… на это…

Тонкое и острое лезвие, танцуя вальс по воздуху, опускается на бледную кожу запястья…