– Булочки я не ем, а от кофе не откажусь. Если он экологически чистый.

– Это кофе из жестяной банки, – объясняет Мона с улыбкой на лице. – Меня приехали навестить дочь Эрика и внучка Лина. Ну, а с Дорис ты знакома.

Поздоровавшись, Мариан присаживается. Эрика рассматривает ее, пока та поправляет свое белое платье и забрасывает ногу на ногу. Она помнит, какой переполох случался раньше в Юсшере, когда Мариан возвращалась домой. Рассказы маминой подруги детства о приключениях в Голливуде всегда звучали так увлекательно.

– Ну вот, – говорит Мона, поставив перед подругой чашку кофе. – Теперь ты дома, можно вздохнуть спокойно.

– Да ладно, это все не страшно, – отвечает Мариан. – Мне нравится волноваться. Волнение ускоряет обмен веществ, можно поменьше заниматься на беговой дорожке завтра утром.

– Как дела у Франка? – спрашивает Мона, отставляя в сторону кофейник. – Он мне так понравился в этом фильме про космос.

– Да, немногим удается убедить режиссера разрешить сниматься с обнаженным торсом, разгуливая по космической станции, – сухо отвечает Мариан. – Честно говоря, я давно с ним не разговаривала. Сейчас мы общаемся исключительно через наших адвокатов.

Мона закрывает рот рукой.

– Неужели вы решили…

– Развестись. Потому что лучше не стало, – спокойно говорит Мариан, помешивая кофе.

– Как грустно это слышать. Франк казался таким…

– Красавцем? – дополняет Мариан, слегка махнув рукой, будто пытаясь избавиться от назойливой мухи. – К сожалению, чистильщик бассейна тоже так полагал. И массажист. И мой лучший аудитор.

Мона широко открывает глаза от удивления.

– Ты ведь это несерьезно?

– К сожалению, адвокат запретил мне комментировать случившееся. Одно могу сказать: даже если Франк попадет под автобус, ни один нерв у меня не дрогнет. А вот результаты развернутого анализа его налоговых платежей меня радуют, – замечает она с улыбкой. – И, похоже, в налоговую инспекцию кто-то на условиях анонимности недавно сообщил, что у Франка есть тайные счета на Каймановых островах. – Чувствуя себя обязанной включить в разговор не проронившую ни слова Дорис, Мариан оборачивается к ней: – А ты как нынче поживаешь?

– Хорошо, – растерянно говорит Дорис, но ее реплика скорее похожа на вопрос, чем на ответ.

– Дел невпроворот? – интересуется Мариан, отпивая глоток кофе. – Я знаю, каково это. Ни отдыха, ни минуты покоя. То наращивание ресниц, то криолиполиз, то кроссфит. Сказать откровенно, я начинаю уставать от такого. Мне нужен настоящий отпуск, а поездка в Сен-Тропе вылилась только в лишний стресс. Я жду сейчас сценарии и от Спилберга, и от Скорсезе, а пока они не пришли, хочу позволить себе взять настоящую паузу.

– Ты останешься здесь? – интересуется Мона, подвигая к ней блюдо с булочками.

Мариан берет идеально закругленную булочку и начинает крутить ее в ухоженной руке с аккуратным маникюром.

– Да, по крайней мере, до конца лета. Джордж и Амаль приглашали меня погостить у них, в доме на озере Комо. Похоже, Боб Де Ниро и Мерил очень хотели, чтобы я приехала. Да, мы снимались вместе в одном фильме, но это было чертовски давно, – объясняет она Дорис. – И я, честно говоря, собиралась к ним поехать, но потом услышала, что Тома Хэнкса они тоже пригласили, и тогда я решила плюнуть, – говорит она, презрительно скривив верхнюю губу.

– Вот как? Почему? – с любопытством выспрашивает Мона. – Они с Франком тоже?..

– Нет, ничего такого. Просто все полагают, будто Том чрезвычайно приятный, а я считаю, что успех слегка вскружил ему голову. О чем бы ни шла речь, он обязательно упомянет, что получил двух «Оскаров», но ведь с тех пор уже прошло больше четверти века! «Чего тебе удалось добиться в последние годы?» – думаю я обычно, когда Том начинает болтать о том, каким средством начищает до блеска свои статуэтки. – Мариан качает головой. – Думаю, будет к лучшему, если я останусь здесь ненадолго. Мне нужно хотя бы пару недель пожить нормальной жизнью и попытаться немного сбавить обороты.

Эрика видит, как ее мать расплывается в широкой улыбке, и сразу понимает, что ее задачу теперь будет выполнить в десятки раз труднее.

– Потрясающая новость! Как я рада!

Мариан откусывает крошечный кусочек булочки.

– Мне будет полезно заняться тем, что делают обычные люди, а не мотаться по всему свету, – уверенно заявляет она.

– Ты можешь присоединиться к нашему книжному клубу! – восклицает Мона.

Дорис краснеет до корней волос, но сохраняет молчание.

– А кто еще в вашем клубе?

– Пока только мы – я и Дорис. Ах, все будет совсем как раньше, – радостно заливается Мона. – Помните, как мы лежали на причале и читали книги о Китти?[4]

Мариан барабанит по столу ярко-красными ногтями.

– Хорошо, – задумчиво отвечает она. – Мне нужно чем-то себя занять. Но тогда, думаю, нам надо устроить настоящее открытие, с напитками и закусками.

– Ну конечно, – щебечет Мона. – Приходи после обеда, и все в деталях распланируем. Мы хотели начать с «Гордости и предубеждения».

– Я, кстати, никогда ее не читала.

– Это прекрасный выбор, – говорит Мона, легонько толкая Дорис в бок.

Встав с места, Мариан помахивает наполовину съеденной булочкой.

– Будь добра, скажи мне, что в этой выпечке нет масла.

– Почти нисколько, – улыбается Мона, но Эрика замечает, что мать скрещивает пальцы за спиной.

Надев солнцезащитные очки, Мариан на прощанье машет рукой, как нынче делают только дети и члены королевских семей.

– Чао! – кричит она, исчезая за дверью отеля.

Эрика хочет высказаться, но Дорис опережает ее. Она похожа на перегретую скороварку, которая в любую минуту взорвется.

– Зачем ты это сделала?

– Что именно? – спрашивает Мона и непонимающе качает головой.

– Пригласила ее в книжный клуб.

– А что в этом такого?

– Неужели ты и правда веришь, что она хочет с нами общаться? – вопрошает Дорис, вскидывая руки. – У нас ведь уже практически нет ничего общего!

– Но, Дорис, мы же старые друзья.

– Скорее бывшие друзья. Когда Мариан в последний раз с тобой связывалась?

– Признаться, не помню, – отвечает Мона, пожимая плечами.

– В том-то и дело. Я не хочу показаться невежливой, но просто я так нервничаю каждый раз, когда она появляется. В присутствии Мариан я начинаю чувствовать себя… инопланетным пришельцем.

– Да ладно тебе, – говорит Мона, положив руку на плечо Дорис. – Нам будет очень весело, обещаю, совсем как раньше.

– Вовсе не думаю, – бормочет Дорис.

– Ну пожалуйста, дай нашему клубу шанс!

Вздохнув, Дорис опускает голову, и рассмотреть ее лицо можно теперь только сквозь желтый козырек кепки.

– Ради меня, – продолжает Мона.

– Ну хорошо, – в конце концов соглашается та. – Единственный шанс. Но если Мариан начнет говорить о том, какой воск использует, чтобы очистить от растительности линию бикини, как было при предыдущей встрече, я просто уйду отсюда.

– А Мариан не планирует выйти на пенсию, как думаешь? – интересуется Эрика. – Мне показалось, она начинает уставать от такой жизни. Ей ведь тоже в этом году шестьдесят восемь стукнет?

– Но вовсе не обязательно выходить на пенсию только потому, что тебе больше шестидесяти, – говорит Мона. – Я, например, не собираюсь покидать мой отель никогда. Вам просто придется выносить меня отсюда вперед ногами, когда придет мой час.

Эрика больно прикусывает губу. Все пошло совсем не так, как она рассчитывала.

– Ведь пять поколений нашей семьи… – начинает Мона, одновременно протирая стол.

– …здесь жили, – заканчивает фразу Эрика. – Да знаю, мама.

– Я вовсе не хочу зудеть, но мне грустно оттого, что твои дети лишены возможности вырасти в Юсшере, как ты выросла в свое время. Я могла бы помогать вам с Линой, и вы могли бы проводить больше времени вместе. Ты же знаешь, что близость – это альфа и омега в сохранении брака.