© Крестовская Е., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

Когда Патрисия Слоэйн открывает продолговатый почтовый ящик у дороги и вынимает свежую почту, белый конверт вначале остается незамеченным. Она берет под мышку маленькую стопку писем, газет и рекламных листков, опускает красный флажок и идет к воротам.

Еще только май, а жара уже накрыла Шарлотсвилл плотным покрывалом. Газон высох и пожелтел, а земля по всему двору покрылась трещинами от засухи.

Патрисия опирается на белый столб ворот, чтобы перевести дух. День в средней школе Маккинзи, где она работает, выдался на редкость длинным. Утро началось с того, что сработала противопожарная сигнализация, прервав урок полового воспитания и психологии совместной жизни у учеников восьмого класса.

Конечно, Патрисия знала, что тревога ложная. Она видела, как Деннис Род пробежал по коридору с зажженной зажигалкой в руке. Но на всякий случай им все равно пришлось эвакуироваться, а заставить пятьсот подростков построиться на футбольном поле немногим сложнее, чем прогнать стадо взволновавшихся бизонов через безнадежно узкий загон.

Женщина устало растирает ноющее плечо. Естественно, пауза привела к тому, что остаток урока по половому воспитанию и психологии совместной жизни восьмиклашки пропустили, к бурному возмущению учителя биологии господина Альвареса. Преподаватель беспокоился, что ученики прослушали только первую, информативную часть его лекции, пропустив вторую, посвященную последствиям, как он выразился, «безответственного использования репродуктивной системы», и требовал немедленного пересмотра расписания, чтобы закончить урок. Патрисии захотелось ответить биологу, что ему следовало бы задуматься о собственном безответственном использовании лосьона после бритья, но вместо этого ей удалось связаться с математиком и убедить его отдать тридцать минут своего урока господину Альваресу.

К этому времени часы уже пробили десять, и Патрисия выбивалась из графика, не выполнив намеченные на утро дела. Сорок пять минут спустя, как раз когда она вновь начинала обретать контроль над ситуацией, в приемную, зажав нос двумя пальцами, вошла Рэйчел Морган. Девочка была одета в физкультурную форму, а над сползшими гольфами красовались ссадины.

– Подсечка, – пробормотала она.

К несчастью, именно в этот момент Патрисия глубоко погрузилась в один из километровых отчетов директора о расходовании материальных ресурсов трудовым коллективом, и ее угораздило переспросить:

– Что ты сказала?

После этого девочка разжала пальцы, и из носа прямо на коврик с эмблемой школы у двери в приемную хлынула кровь.

Патрисия не придумала ничего лучше, чем сорвать с плеч свой любимый платок и вытереть им лицо Рэйчел, одновременно пытаясь разыскать школьную медсестру. Но госпожа Флетчер, как обычно, была на курсах, и в конце концов Патрисии пришлось самой вламываться в медкабинет. Когда она, спустя немало времени, отпустила бедняжку Рэйчел восвояси с двумя ватными тампонами в носу, прозвенел звонок на обед.

– Если бы ты только знал, какой у меня выдался день, – говорит Патрисия, приветствуя великана-лабрадора по имени Барри, который встречает ее у ворот. Барри радостно мотает головой, и Патрисия улыбается. Она никогда не рискнула бы жить на ферме в Мил Крик одна, если бы не пес. Барри – не только сторожевая собака, он еще обеспечивает компанию, когда ей одиноко.

Весело помахивая хвостом, пес короткими прыжками следует за Патрисией на веранду, где она усаживается на синие качели.

Легкий ветерок, пробегающий по полям, приятно обдувает Патрисию, пока она просматривает и сортирует почту, собирая в небольшие стопки. Счета откладывает отдельно, рекламу ближайшего сельского магазина оставляет лежать вместе со свежим номером журнала «Акры». В руке остается только один белый конверт. Он маленького размера, адресат аккуратно выведен черными чернилами, штемпель заграничный.

Патрисия переворачивает конверт, изучая его. Отправитель не указан. Она редко получает рукописные письма и поэтому вначале думает, что письмо на самом деле адресовано Тому и Юнайс, живущим через два дома от нее. Они распахнули двери своего дома ученикам по обмену, и последние десять лет там по году гостит молодежь из Голландии, Франции и Германии, чтобы познать настоящую американскую школьную жизнь. Патрисия никогда не понимала, почему семьи, у которых достаточно средств, чтобы отправить своих детей учиться за границей, выбирают Мил Крик, но готова предположить, что игры в бутылочку и пивной пинг-понг можно назвать развивающими, если играть в них в англоязычной среде. Однако адресатом письма была указана она, а не Том с Юнайс.

Патрисия пытается вскрыть белый конверт, но он крепко заклеен и не поддается, а ей с дороги хочется пить. Войдя в дом, она достает из холодильника графин, наливает себе чаю со льдом, прихватывает нож, чтобы вскрыть конверт, и возвращается во двор.

Открытая нараспашку дверь в красный сарай ударяет по стенке от порывов ветра. Постройку пора красить – краска выцвела от солнца и начала шелушиться, – но у Патрисии нет ни времени, ни денег для решения этой проблемы.

Она окидывает усталым взглядом поле. Окрестности совсем не изменились со времен ее детства. На ветру шелестят зеленые табачные листья, а за ними, вокруг блестящего на солнце соседского элеватора, желтеет пшеница.

Патрисия обмахивается газетой. Ее крошечное хозяйство никогда не могло сравниться с угодьями Хендерсона, а в последние годы она и вовсе свела его на нет. Большая часть унаследованной от родителей земли распродана, коровы и свиньи ушли с молотка, пришлось избавиться даже от всего оборудования, которое имело хотя бы какую-то ценность на вторичном рынке. Она охотно продолжала бы держать скот, но в одиночку с таким хозяйством не справиться. Единственное, что оставила Патрисия, – это несколько кур и овощной островок, где растут тыквы, томаты и фасоль, но звуков и запахов скотного двора ей все-таки не хватает.

Иногда Патрисия задумывается, что бы случилось, решись она покинуть ферму. Никогда не предполагалось, что она останется здесь, но после того, как тридцать лет назад исчезла ее младшая сестра Маделен, Патрисия не смогла расстаться с унаследованным хозяйством.

Взглянув на деревянную спинку качелей, на которой вырезаны буквы «М» и «П», она вздыхает. В детстве их всегда было двое. Они проводили все свое время вместе, а повзрослев, Патрисия доверяла Маделен самое сокровенное. Покинув родительский дом, Патрисия обычно звонила сестре каждое воскресенье. Лежа в постели и наматывая на пальцы скрученные провода телефонных аппаратов, они могли часами беседовать, подробно обсуждая все, что случилось за неделю. Каждый рассказ Патрисии о неудачном свидании или каком-нибудь неловком происшествии в колледже вызывал такой заливистый смех Маделен, что отец начинал колотить в стенку.

Поэтому, когда Маделен призналась, что получила место практикантки в Свободной церкви где-то в шведской деревне, Патрисия испытала не только радость. Конечно, она понимала, что для сестры это – шанс посмотреть мир и узнать страну, откуда приехала мать, но и оставаться одной, без Маделен, ей не хотелось. Теперь их будет разделять целый океан.

Патрисия качает головой. При воспоминании о последней встрече с сестрой глаза вновь наполняют слезы. Она сама отвезла Маделен на вокзал в Шарлотсвилле. Сестра выглядела такой счастливой. В ее взгляде сияло ожидание, она радостно махала из вагона. Знай Патрисия, чем это закончится, не дала бы сестре уехать, но она просто помахала в ответ.