Ну а чё, она специально и стала так, чтобы на той стороне могли пробить её со скоростью звука. Государственная контора, поди ресурсы позволяют.

Пробили, хе-хе. И это хорошо. Потому что в подобных беседах (она это отлично знала от старших) больше одного раза воздух не сотрясают и дважды никому ничего не говорят.

— Ваш Климентьев отправляется на луну, кроме прочего, для того, чтобы ресурсы моей семьи могли быть использованы в его адрес в полной мере. — И снова ничего кроме правды.

Хотя и не вся правда, но то уже мелочи.

Если подумать, союз Дальхис и Тики давно ни для кого не секрет. Рыжий им только что сам сказал, что он теперь местами Хамасаки.

Соответственно, и между Айей Мартинес и ним, по логике, тоже могут быть свои отношения. Да они и есть, эти отношения, так что со всех сторон чистая правда.

Посол зримо напрягся: явно всем коллективом сейчас просчитали крайне несложные последствия, которые ожидают Гену Климентьева — теперь уже неизбежно.

— Я вас внимательно слушаю. — Между бровями Сапрыкин пролегла глубокая борозда.

— Я представляю, каким образом возникает единая линия поведения в структурах типа вашей, — ровно продолжила Айя. — Масса необходимых согласований, куча начальства, у которого одни права — а у вас одни обязанности. И к общему знаменателю кроме вас наверняка никто и не собирается приходить.

Тип молча кивнул, не сводя с неё взгляда.

— Господин посол, Гену Климентьева начнут потрошить даже не на луне, а ещё на пересылке здесь, в муниципалитете. Можно, конечно, предположить некий утопический вариант. — Она коротко задумалась. — Вы напрягаете свои ресурсы, его переводят из общей тюряги куда-нибудь в изолятор Федеральной Безопасности, но только это пластырь, временное решение. Никаких проблем это не решает, для Гены.

— Продолжайте. Вас сейчас слушают и те, которые, как вы говорите, стоят за мной.

— По роду занятий моей семьи я знаю с детства, как выглядят места отбытия наказания в вашей юрисдикции. Сотрудники правоохранительных органов, государственные чиновники и так далее у вас сидят отдельно. — Айя наконец словила нужную волну и теперь не опасалась ошибиться. — В Федерации иначе: закон один для всех и тюрьмы тоже для всех одинаковые. Вы понимаете мой намёк?

— Поскольку содержание нашей с вами беседы будет передаваться дальше, я бы просил вас быть максимально развёрнутой.

— Я не представляю ни единого заведения, вы понимаете, о чём я, в котором на момент времени не нашлось хотя бы десятка-другого hermanos. Ваших, русских, наоборот: Климентьев скорее всего будет единственным за пятилетку.

— К чему вы ведёте?

— А я не знаю, — искренне ответила она. — Я понятия не имею, ПОКА. Это очень здорово зависит от того, какая информация в голове этого вашего Гены Климентьева содержится. Конкретно сейчас пару дней по инерции он ещё посидит в полицейской кутузке: пока документы прогрузятся, пока постановление от апелляционного суда.

"Хрнсе! Откда ты эт зншь?! 😨🤦‍♂️" — Рыжий и в реале разинул рот так же, как в чате.

Прикольно, хи-хи. Что интересно, против генеральной линии не возражал — значит, она всё делает правильно.

Ура. Это классно, когда женщина является идеальным продолжением своего мужчины.

Не к месту захотелось петь, а за спиной появилось ощущение крыльев.

— Господин посол, я вот прямо сейчас, в параллель нашего разговора, прошу в семейных чатах известить всех наших, — продолжила Мартинес, глядя в глаза взрослого мужика возрастом хорошо за полтинник. — Не скажу, что Гена не жилец, но в тюрьмах федерации с hermanos очень трудно состязаться абсолютно любой группировке. Любой. Даже чёрным.

Ч-чёрт, у них же negros, наверное, звучит неприлично? Ладно, пёс с ним. По-испански просто название цвета, сойдёт.

— Что вы хотите предложить? — Сапрыкин сделал очень неплохую попытку одурачить малолетку-девчонку с задворков цивилизации.

Тёмную, забитую девочку из неграмотных краёв.

— У вас почти получилось, — мягко и лишь самую малость снисходительно улыбнулась она уголком рта. — Но я не предлагаю, а обещаю. Господин посол, моя семья будет знать ВСЁ, известное Климентьеву, в первые же сутки после того, как он переступит порог абсолютно любого заведения после полицейской камеры. Мы для этого употребим всё своё влияние, а в тех местах лично нам напрягаться нужно меньше, чем высморкаться.

Она и высморкалась в сторону, затем продолжила:

— Целость организма вашего гражданина лично меня не волнует нинасколько. Соответственно, расскажет он ВСЁ. — Кажется, на той стороне дозрел не только посол, а и все те, кто за ним слушает. — Поэтому ваших предложений жду я.

Какое-то время они оба помолчали, меряясь взглядами.

— Вы хотели договорить, — мрачно предположил русский.

А глаз не отводит, молодец. За своих тоже готов стоять, респект. Только вот сил у тебя, дядя, именно в тех заведениях маловато. Ваш расчёт был исключительно на экстрадицию — в родных пенатах Гена Климентьев мгновенно бы соскочил.

Но в федерации вмешался рейтинг Хамасаки — раз. И ваш парняга будет чалиться все восемнадцать месяцев без вариантов.

Два. Тюрьмы федерации — это давняя вотчина одной испаноговорящей семьи, причём очень хорошо знакомая Семье вотчина. Кроме прочего, потребитель первой тройки одного очень интересного сельскохозяйственного наименования.

Где ещё двигаться, как не в тюрьме.

— У меня не сильно большие козыри на руках, я это понимаю. — Мартинес говорила спокойно и где-то вдохновенно. — Я всего лишь школьница, с противоположного от вас конца вселенной, могу немного. Кроме вашего Гены у меня физически нет вариантов вам досадить. Потому этот вариант я буду использовать полностью. Я не знаю и не хочу вникать, что вам нужно от Рыжего.

Здесь сжать его самого за булку, чтобы выглядело достовернее, благо, за жопу парня взяла изначально. Не в переносном смысле, хи-хи.

Бля, Виктор заполошно выпучил глаза и чуть не взвился в воздух. Кажется, на автомате переборщила с импульсом в мышцах.

— Но я очень хочу, чтобы завтра он сам попросил меня отменить уже сделанную просьбу маленькой девочки Айи Мартинес в адрес большого парня по имени Гена Климентьев, — уверенно закончила она. — Моим родственникам. Если завтра у вас получится договориться с Виктором Седьковым, — прости, Рыжий, но здесь для иллюстративности нужно сжать твою жопу ещё раз, — то я тут же уберу вопрос с повестки дня в семейном чате. Господин посол!

— Да? — хмурым взглядом Сапрыкина можно было колоть орехи.

Кажется, прониклись, хе-хе. Что интересно, и Миру молчит на тему истерик в их канале: видимо, больше не ругаются.

Не ругаются потому, что видят: она говорит правду.

Разумеется, жизнь этого Гены и гроша ломаного не стоит. Теперь пусть русские стараются умаслить Рыжего с его ГЕНЕТИКСОМ — тогда и она снимет заказ.

Как по команде, именно в эту секунду в семейном чате пришёл ответ кого-то из троюродных братьев: "... Да, но не бесплатно. Или 10 доз вирта, или эквивалент деньгами ты мне — я тогда за тебя сам туда заброшу. Но в ценах тюряги, извини. С самим клиентом проблем не будет...".

Заведение родственник уже предположил — на основании записи из суда, статьи и приговора.

Айя отлично помнила, что самое большое влияние возникает тогда, когда ты делаешь то, что говоришь, а говоришь чистую правду.

Она сперва поставила плюсик кузену в чате, подтверждая заказ, потом тут же перевела на его счёт пятнадцать штук.

— Господин Сапрыкин, я очень прошу вас попытаться договориться с Виктором Седьковым, — грустно глядя в глаза взрослого человека, попросила Мартинес. — У меня действительно нет рычагов давления на ситуацию кроме Гены Климентьева. Ничего личного, простите, только бизнес. Потому Гену Климентьева в тюрьме выдавят до конца, если первого пункта не произойдёт.

Видимо, послу сейчас пудрили мозги сразу из нескольких источников, потому что он в первую секунду даже не сообразил: