Едва ему удалось освободиться из каменного плена, как расшатанная конструкция затряслась, и начался новый обвал. Вскочив на ноги, Ли бросился бежать. Повторив путь, ранее проделанный Генрихом и Горским, Юн добрался до подземного тоннеля и затем двинулся в сторону к выходу из шахт. Больше всего он боялся не успеть догнать Генриха и его спутника, которые вполне могли улететь без него, что было бы для него равносильно смерти. Наконец он почти доковылял сбитыми в кровь ногами в разодранных носках до заветной цели, когда услышал обрывки разговора двух мужчин.

Ли незамедлительно выключил нагрудный фонарик, чтобы не обнаружить свое присутствие, и дальше незаметно подкрался поближе. Спрятавшись за штабелем старых шпал, Ли отчетливо различил фигуры двоих человек: Генриха, взволнованно расхаживающего взад-вперед, и русского, сидящего на деревянном бруске, спиной к притаившемуся китайцу. Между ними на полу стоял включенный галогеновый фонарь, в свете которого человеческие фигуры отбрасывали причудливые тени на своды тоннеля. Позиция для нападения, по мнению Ли, создавалась крайне выигрышная: ему, не обнаружив своего присутствия, удалось подобраться к противнику максимально близко. Бесшумно достав из-за пояса нож, Ли прицелился русскому между лопаток и с силой метнул нож.

Ли целился точно в сердце (а он никогда не промахивался); и когда он уже выкинул нож, в тот же миг Горский внезапно резко поднялся с места, и клинок со всей силы врезался русскому в нижнюю часть позвоночника.

Получив ощутимый удар в спину, Алекс сильно покачнулся, но не упал. В этот момент он поймал на себе взгляд Генриха, который, замерев, смотрел на Горского выпученными от страха и неожиданности глазами. Алексу хватило нескольких секунд, чтобы осознать, что он до сих пор жив и даже не ранен. Каково же было удивление Ли, когда он понял, что армейский нож угодил прямиком в заткнутый Горским за пояс пистолет, срикошетив и отлетев от него в сторону, при этом не причинив Алексу никакого существенного вреда, кроме будущего синяка в месте ушиба.

Выхватив пистолет и развернувшись в сторону предполагаемого противника, Горский без промедления привел его в боевое положение и сделал пару одиночных выстрелов в направлении нагромождения деревянных шпал, за которыми предположительно укрылся неизвестный метатель ножей. Звуки выстрелов гулким эхом отозвались от каменных сводов. Затем Алекс, пригнувшись, с оружием наизготовку, поменял свою тактическую позицию, быстро переместившись из освещенного участка в темноту.

В этот момент, вышедший из ступора, вызванного шоком происходящего, Генрих тоже не терял времени даром: схватив фонарь, он опрометью бросился бежать к выходу из тоннеля, оставив Горского самостоятельно разбираться с возникшей проблемой.

– Выходи с поднятыми руками, я знаю, что ты не вооружен! – выкрикнул Алекс во мрак, обращаясь к своему невидимому противнику.

Ответа не последовало.

Оставшись без света, Горский и Ли уравняли свои шансы. Стараясь не делать резких движений и не издавать лишних звуков, оба бойца стали плавно обходить друг друга по дуге: начинался смертельный танец двух равных противников.

Алекс отдавал себе отчет, что в кромешной мгле подземелья автоматическое оружие дает ему весьма условное преимущество над врагом: стрелять можно было только наугад, ориентируясь на шум, поэтому Горский снова убрал пистолет за пояс, подготовившись к рукопашному бою.

Когда глаза немного привыкли к внезапной темноте, в которую вновь погрузился тоннель после того, как Генрих малодушно сбежал, прихватив с собой фонарь, Ли начал смутно различать находящиеся вокруг него предметы. Нащупав шершавую, в зазубринах, поверхность деревянных шпал, у него возникла идея забраться на штабель, чтобы напасть на более рослого противника сверху. С обезьяньей ловкостью Ли начал карабкаться, цепляясь за любые щели и выступы, и довольно быстро достиг вершины. Забравшись, Юн тихо присел на корточки, пристально всматриваясь в темноту и прислушиваясь к еле различимым звукам крадущихся шагов Горского. Наконец подходящий момент настал, и Юн обрушился сверху на русского, повалив его спиной на землю.

Завязалась драка: Горскому удалось сбросить с себя китайца, но тот тут же снова пошел в атаку. Руки и ноги противников, наносящих друг другу удары, мелькали, как при ускоренной перемотке, никто не уступал другому. Будучи более опытным бойцом рукопашного боя, Ли, наконец, сбил Алекса с ног, следом припечатав его мощным ударом локтя в солнечное сплетение. Не давая противнику подняться, Юн навалился на Горского, прижав его грудь коленом и нанося кулаками удар за ударом. У Горского потемнело в глазах, в какой-то момент он почти потерял сознание. Внезапно, пальцы его правой руки ощутили под собой лезвие армейского ножа. Усилием воли, не обращая внимания на боль, Алекс подтянул нож поближе и крепко сжал его рукоять.

Ли уже занес кулак для решающего удара, когда Горский один точным движением проткнул его снизу вверх ножом под ребра, одновременно провернув рукоять. Ли стекленеющими глазами удивленно посмотрел сначала на Алекса, затем на рану, и следом рухнул лицом вниз. Убедившись, что Ли больше не представляет собой опасности, Горский выбрался из-под мертвого тела боевика. Все тело болело, из рассечённой губы сочилась кровь. Отдышавшись, Алекс наощупь обыскал Ли. Как он и предполагал, в одном из нагрудных карманов он обнаружил фонарик и, самое главное, ключ, которым можно завести двигатель вертолета.

– Одну проблему решили – другая – уже на подходе! Пойдем теперь догонять Генриха – далеко этот трус вряд ли убежал, – высказался вслух Алекс и, включив нагрудный фонарик, медленной трусцой побежал по тоннелю, подальше от этого превратившегося в склеп места, навстречу утреннему рассвету.

Очутившись на свежем воздухе, Горский испытал необыкновенное облегчение. Оглядевшись по сторонам, он невольно залюбовался окружающей природой.

Большой шар утреннего солнца медленно выплывал из-за густых крон могучих деревьев, возвращая землю к новой жизни. Найдя лазейку, и пробившись сквозь плотный древесный строй, широкий солнечный луч как будто расстелил с высоты чистейшего (без облачка) голубого неба вплоть до самой земли широкое полотно прозрачной паутины света, сотканной из мельчайших золотистых нитей.

Природа просыпалась. Невидимые глазу среди густой листвы птицы выводили свои музыкальные рулады, возвещая новый день. Крохотная, чем-то похожая на мышь, бурозубка, выползла из своей норки, спрятанной среди корней полусгнившего пня. Вот она замерла ненадолго, греясь на солнце и подергивая время от времени своим чудны́м удлиненным носиком, а затем, мелко перебирая своими тонкими цепкими пальчиками, прытко побежала дальше, по своим, одним только ей известным, делам.

Быстро отыскав следы Генриха, отпечатавшиеся на влажной от росы земле, Алекс двинулся по ним, и уже через несколько минут вышел на небольшую поляну, посреди которой расположился вертолет, укрытый защитной сеткой и набросанным лапником. Генриха нигде видно не было, но его следы вели прямиком сюда.

– Выходи уже – не прячься, – громким шепотом позвал его Горский.

Тот трусливо выполз на четвереньках из-под камуфляжной сетки и начал суетливо отряхиваться.

– А где Ли? – задал он вопрос.

– Остался в штольнях.

– Он жив?

– Если хочешь, можешь пойти туда и проверить, – саркастично ответил Алекс.

– Вот еще! – отмахнулся Генрих. – Ли – страшный человек, я рад, что мы от него избавились.

Горский оставил эту реплику без комментариев, подозревая, что Генриху было принципиально все равно, кто выживет в схватке; главное, чтобы один из них потом смог управлять вертолётом.

– Пока ты здесь сидел в засаде, ничего подозрительного не слышал? Мы находимся не так уже далеко от места взрыва, наверняка спецназ до сих пор прочесывает окрестности.

– Пока ты не появился – все было тихо, – язвительно ответил Генрих.