- А.. как ты его? – Проговорил второй стражник, после недолгого молчания. – Ну, это… убил?

- Я – маг. – Голендил достал из повозки свой магический лук и продемонстрировал его стражникам. – У меня больше шансов убить такую тварь, чем у тебя.

Он ещё раз осмотрел площадку и двух стражников. Было видно, что за время этого короткого диалога их мнение о нём сильно возросло. Если не до обожания и поклонения, то хотя бы до уровня уважения. Этим следовало воспользоваться для выполнения плана действий, если он вообще хотел чего-либо добиться.

- Ну, так как, вы позовёте начальство? Мне всё-таки надо попасть в город.

- А… это… зачем? – Было заметно, что шок от увиденного и осознанного ещё не покинул их сознание.

- Мне нужно закупить продуктов для дальнейшей дороги. Ещё надо сообщить вашему городскому совету, что дорога до Солема теперь свободна.

- А…

- Моё имя – Голендил. – Он поднял руку, предупреждая дальнейшие вопросы. – У меня траурный путь. Мой боевой товарищ родом из северных земель недавно погиб в битве с нежитью. Я везу его прах и личные вещи на его Родину. Мой путь лежит в город Корбак. Это мой траурный путь, согласно нашим традициям. Я буду весьма признателен, если вы не станете меня сильно задерживать.

Голендил наблюдал в глазах стражников нарастающее уважение. Они переглянулись. Без всяких приказов они одновременно убрали копья, поставив их вертикально возле своих ног нижним концом. После этого оба стражника исполнили уважительный поклон.

- Вам… это, придётся обождать – старший стражник мельком глянул на молодого, и тот, уловив его взгляд, совершил лёгкий кивок головой и отправился вглубь арки ворот, в сторону внутренних построек. – Скоро подойдёт начальник караула и сопроводит вас до здания городского Совета.

Голендил кивнул головою в ответ. Мысленно он отметил для себя изменение отношения и обращения от «ты» до «вы». Но ничего не сказал. Уложив обратно в повозку свой лук, он забрался снова на козлы и приготовился ждать. А ждать пришлось достаточно долго. Солнце успело продвинуться по небосклону уже на несколько пальцев по горизонту. Стражнику также надоело стоять в одной напряжённой позе, и он стал расхаживать в тесном арочном проёме, меряя его шагами от одной стены до другой.

Голендил уже решил, что ожидание затягивается, а ни молодого стражника, ни его начальства до сих пор не видно. Однако задавать вопросы не стал. Не потому, что не хотел. Его останавливал вид стражника, чьё нарастающее беспокойство было видно невооружённым взглядом. Он шагал с каждой минутой всё более напряжённо, и всё чаще поглядывал на внутреннее строение, откуда должен был вернуться его напарник. Голендил умел ждать. Он ждал, отмеряя степень напряжения по движениям стражника. Когда движения стражника стали настолько дёрганными и раздражёнными. Уже казалось, что он сейчас покинет пост и помчится в караулку, выяснять причины задержки. Именно в это момент со двора раздался скрип открываемой двери и лёгкие шаги.

Старший стражник возвращался на пост, ведя на поводу заспанного коренастого и широкоплечего мужчину, видимо того самого начальника караула. От нетерпения стражник пританцовывал вокруг своего спутника, пытаясь заставить его двигаться быстрее, чем ещё больше нервировал своего начальника. Начальник караула осоловело переводил глазами по предметам окружающего пространства. Было видно, что его мысли находятся далеко отсюда, примерно в районе покинутой им кровати. В его глазах ещё мелькали обрывки прерванного сна, по всей вероятности очень приятного. Расставание со своими счастливыми ночными грёзами отразило на его помятом лице выражение «сдохни всё живое». И лишь настойчивость стражника, упорно тянувшего его в направлении ворот, заставляло того в столь ранний час переставлять ноги, шаркая подошвами по каменной мостовой. И это звук шаркающих шагов постепенно приближался к арке ворот, сопровождаемый семенящими шагами старшего стражника и его голоса, уговаривающего начальство поспешить на встречу с приезжим. Однако, судя по всему, смысл сказанного не сильно доходил до начальственного мозга. Но пришел момент, когда он достиг ворот и оказался прямо напротив повозки Голендила. Старший стражник умудрился расположить своего начальника прямо перед мордой нашего пони. Некоторое время начальство вглядывалось в силуэт перед собой с выражением абсолютного непонимания происходящего. Видимо мысли оформились в голове начальника, ибо он, глядя в глаза пони, стоящего перед ним, произнёс:

- С чем прибыли в город? Какова цель вашего приезда?

Голендил был тронут до глубины души тем, что лицо нашего пони показалось тому столь человечным. Старший стражник попытался ещё раз донести до начальства суть ситуации. Из его сумбурного лепета Голендилу удалось вычленить лишь отдельные слова: дорога, пауки, жрец, лук, повозка и пони. Проблемой для окружающих стало то, что эти слова были практически не связаны в единую композицию. Судя по выражению лица начальника караула, он испытывал те же проблемы с пониманием. Стражнику пришлось несколько раз излагать свой рассказ, прежде чем в голове начальника смогла зародиться хоть какая-то мысль. Результатом его титанических усилий по борьбе одновременно со сном и попытками осмысления хаотичного рассказа стала фраза, сказанная начальником караула нашему пони:

- В городе пользование оружием, в том числе стрельба из лука, – запрещено.

Голендила в очередной раз восхитила стойкость этого воина в его стремлении ко сну. Говоря это, он продолжал смотреть в глаза пони своими слипающимися глазами. Голендилу захотелось с горестным выражением упереться лицом в собственную ладонь. Судя по выражению несчастных лиц остальных охранников, он был не одинок в своём желании. Именно по этому, чтобы исправить положение и не ссориться с местными, Голендил проговорил:

- Я не собираюсь использовать оружие в городе.

Голос, раздавшийся сбоку от начальника караула, заставил того вздрогнуть. На некоторое время он замер с широко раскрытыми глазами, выражающими сильное изумление. Только сейчас он, видимо, осознал, что всё это время разговаривал с лошадью на глазах у окружающих. Он медленно развернул своё лицо в сторону Голендила. Сонливость и изумление на лице начальника караула стали медленно сменяться на ярость и гнев. Не давая начальнику оформить мысль, Голендил продолжил:

- Я путешественник и нахожусь проездом в вашем городе. Моя цель – посещение рынка для сбыта части добытых лечебных ингредиентов, покупка продовольствия для дальнейшей дороги. По возможности, сменить данную повозку на более подходящую для путешествия в зимнее время.

Некоторое время они смотрели в глаза друг другу. Было видно, что Голендилу удалось сбить начальника с мысли. Он несколько раз открыл и закрыл рот, словно рыба, выброшенная на берег. Наконец, в голове начальника караула сформировалась мысль, и сказанное им показало, что он не всё пропустил из доклада подчинённого.

- А п…паук где? – заикающимся голосом проговорил он.

- Тех, что встретил – уничтожил. Оставил себе ногу в качестве доказательства. – Проговорил Голендил, после тягостного вздоха. Одновременно с этим поднимая свой самодельный посох и протягивая его перед собой.

Голендилу пришлось снова повторять свой рассказ уже для начальника караула. Это заняло некоторое время, но после множества уточнений информация всё-таки просочилась в начальственную голову. И спустя ещё какой-то промежуток времени, начальник всё-таки смог вынести свой вердикт. Был разбужен ещё один охранник. Младший стражник был отправлен посыльным в городскую ратушу с предупреждением о приезде жреца-лучника, героя, очистившего дорогу к Солему от пауков. Пробуждённого стражника должны были оставить на посту вместо посланного к городскому начальству. А сам Голендил, уплатив пошлину за проезд, вместе с начальником караула поедут к ратуше, чтобы предстать пред светлы очи начальства. Поняв, что просто так его отпускать не собираются, Голендил вынужден был согласиться.