Теперь следовало заняться одеждой. После того как я отмыл тело, прикасаться к грязной одежде было неприятно. Но нас учили укрощать свою брезгливость. Я выбрал место на лестнице, определившись по высоте. Под одеждой, повешенной на торчащую ступеньку, оставалось пространство для ведра под стекающую воду. Сначала я повесил треугольник нижнего белья. Поверх него уложил портянки и сверху повесил за воротник свою рубашку. И придавил всю свою одежду тяжёлой шерстяной мантией, повесив её за капюшон на ступеньку. Под эту странную конструкцию я поставил ведро, в которое будет стекать вода. Взяв из камина горсть золы, я поднялся по ступеням и высыпал эту золу на самый верх конструкции. По моим прикидкам должно было сработать. Направив посох на бочонок с водой, я активировал заклятие. Из бочонка поднялся вращающийся шар воды и, подчиняясь движению моего посоха, направился в сторону ступеньки, на которой висела моя одежда. Достигнув этого места, вращающийся шар стал медленно опускаться вниз. Он впитался в ткань, растворяя золу. Я наблюдал движение воды, проникающей в ткань и выходящей наружу. Потоки воды, напитанные щёлоком, вымывали из ткани грязь и пот моего тела. Вода на глазах стала терять свою прозрачность, становясь серой массой. Я надеялся, что повторно мне не придётся проводить этот обряд. Надеялся, что ткани моей одежды недостаточно грязны для этого. Потоки воды сместились вниз, оставив верх одежды чистым. Я поставил нижний конец посоха на верхнюю часть капюшона, чтобы не допустить падения одежды на пол. То место, куда достигала вращающаяся вода, раздувало потоками воды в разные стороны. Казалось, что внутри моей одежды перемещается воздушный пузырь. Зрелище было завораживающим. Но мои надежды не оправдались. Даже с моего места было видно, что в ведро стала стекать грязная жижа. Спустившись, я осмотрел висящую одежду. Нижние полы моей мантии были измазаны грязными разводами. Взяв из камина ещё горсть золы, я повторил обряд стирки. Только осмотрев одежду вторично, я оказался доволен её чистотой. Мантию я повесил в шкаф. Пока она мне была не нужна. Штаны и носки я надел на себя. Заодно и башмаки. Теперь я чувствовал себя не только одетым, но и защищённым.

Ведро было полно почти до самых краёв. В ней плавала растворившаяся и не растворившаяся грязь. От этой воды шёл неприятный запах. Пора было избавиться от этой воды. В моей голове снова возник образ куста недалеко от крепости, куда я уже один раз сливал отходы. Произнеся заклятие трансгрессии, я взмахнул посохом и опустошил ведро. Его содержимое перенеслось прочь из крепости. Я заглянул в бочонок. В нём оставалось очень мало воды. Да и та, что была, содержала в себе осадок. Проговорив заклятие, я слил эту воду в тот же куст. Теперь требовалось наполнить его, чтобы я мог использовать эту воду для своих нужд. Мысленно я отыскал наш колодец. Почувствовал плескание в нём воды.

— Аква ментис.

Заклятие переноса сработало. Емкость бочонка стала наполняться водой из колодца. И скоро он был заполнен почти до краёв.

У меня оставалось ещё одно дело в моём пространстве чистоты. Нужно было постирать своё постельное бельё. Сняв постельное бельё со своей кровати, я воспользовался уже отработанным приёмом, который использовал для стирки одежды. На этот раз обряд стирки потребовался лишь единожды. Застелив постель обратно, я был готов приступить к работе над книгами. Ощущение чистоты принесло мне радость и удовольствие.

Заняв место за столом, я некоторое время морально настраивался на работу. Одновременно я делал выбор книги, которую буду переписывать в первую очередь. Выбор пал на «Общие заклятия». Книга была относительно толстой и сложной. Содержала много схем заклятий, на перерисовывание которых мне потребуется много времени. И эта книга была основной для использования. Выдернув её из самого низа стопки книг, я раскрыл её на первой странице. Несмотря на лень, я решил переписывать её полностью, от первой до последней страницы. Развернув стопку книг плоскостью ко мне, я прислонил к ней переписываемую книгу, вложив на раскрытую страницу снизу упор из линейки, чтобы избежать захлопывания книги. Так облегчалась моя работа. Взяв новый лист пергамента, я расположил его на столе, накрыв сверху черновым листом с испорченной схемой. В данном случае черновой лист меня интересовал как выравниватель строки и защита от грязи. Листы не были разлинованы, и, чтобы создать на них относительно ровную строку, нужно было равняться на верхний ровный край чернового листа. К тому же поверх чернового листа располагалась моя рука. При написании строки, моя ладонь двигалась. Черновой лист не позволял оставлять на чистовике грязные и жирные разводы от моей ладони.

Обмакнув перо в чернильницу, я снял с пера излишки чернил. Прочитав вслух первую строку из книги, я стал аккуратно записывать эти слова на новый лист пергамента. При этом я старался выдерживать одинаковое расстояние от букв до верхнего края чернового листа. Когда-то давно, в Академии, нас учили работать каллиграфическим подчерком. Мы потратили много часов, выводя сложные, изощрённые буквы с завитушками. Среди нас были те, кому работа с каллиграфией давалась относительно легко. Но у меня с ней не заладилось с самого начала. Тем не менее, я потратил много времени, чтобы научиться работать в этом направлении.

***

Мой мозг отвлёкся, и я вновь ощутил себя на том далёком уроке. Наш наставник привёл нас в класс и ушёл, оставив пожилому волшебнику. Он был одет в серую, поношенную мантию. В руках он держал посох, покрашенный в чёрный цвет, в навершие которого был закреплён камень чёрного хрусталя размером с кулак взрослого человека. Седые волосы наставника каллиграфии опускались на его лоб из-под черного, выцветшего колпака. Густая, коротко постриженная борода обрамляла его старое лицо, сплошь изрезанное морщинами. Но его серые глаза смотрели на нас строгим, жёстким взглядом. Он заставил нас сидеть за партами неподвижно, сложив руки перед собой. Мы капризничали и отказывались от работы над каллиграфическим подчерком. И тогда наставник каллиграфии прочитал нам длинную лекцию о том, что мы приобретаем, научившись так писать. Я серьёзно отнёсся к сказанному на том уроке, и ни разу не пожалел об этом. Наставник был умён. Не надо говорить человеку, что он теряет. Многие относятся к потерям легкомысленно, особенно в детстве. Нужно рассказать человеку, что он приобретёт, в результате работы над собой. Ведь давно известно, что любое действие, выполняемое тобой постоянно, изменяет тебя и твой мозг. Прохаживаясь с посохом между парт, он говорил чётко и спокойно. Не было криков и грозных слов. Речь была абсолютно уравновешена, но никому не приходило в голову отвлекаться. Казалось, что он тщательно взвешивает каждое слово, прежде чем произнести его максимально внятно.

— Как будущие волшебники, вы должны очень хорошо понимать, что только правильные действия помогут вам получить правильное развитие. Если вы хотите стать полноценными волшебниками, вы должны развиваться только в правильном направлении, не отвлекаясь на глупые вещи. Не всё из того, что вы здесь изучаете, потребуется вам в жизни. Но вам очень сильно потребуются мозги, развитые этими «ненужными» занятиями. Именно поэтому обучение волшебника предполагает изучение дополнительных предметов, не дающих вам никаких нужных навыков. Но эти «ненужные» занятия развивают ваш мозг, создают необходимую базу, что делает нужные умения особенно эффективными. Многие волшебники, снискавших себе славу великих, уделяли много внимания упражнениям каллиграфией. Почему? Спросите вы. Да потому, что эти занятия развили у них навыки, усилившие их способности к занятиям магией. И что же это дало им?

Маги, которые изучают каллиграфию, гораздо быстрее остальных воспринимают и запоминают информацию. Записывая текст от руки, маг лучше представляют себе в уме, о чем идёт речь. Материал, записанный от руки, лучше запоминается благодаря существованию мышечной памяти. Развивается способность к логическому мышлению, рассуждению; также укрепляется память, улучшается концентрация, ориентация в пространстве и координация движений. Развивается творческий потенциал. Каллиграфия заставляет ваш мозг чувствовать правильность линий, структуру симметрии, ритм и темп, развивает внимательность, наблюдательность и воображение.