— А ну, лёг! — рявкнула она.

В этом взгляде и голосе было столько силы и власти, что мне сразу расхотелось сопротивляться. Я бессильно рухнул на кровать. В поле зрения возникло обеспокоенное лицо Аликс. У неё в руках был флакон со снадобьем. Она извлекла из кармана отрез ткани, сложенный в несколько раз, и, сняв крышку, обильно смочила ткань. В следующий миг эту ткань наложили мне на лицо, накрыв нос и рот. Резкий запах ударил меня по ноздрям. Неосознанно я вдохнул через рот и закашлялся. Мир дрогнул и его очертания сразу стали размываться. «Снотворное, дыхательное» — возникла у меня мысль прежде, чем мир померк. Вся суета, гомон голосов остались позади.

Когда я открыл глаза, вокруг стояла темнота. Была ночь. Лишь тусклое пятно света виднелось справа от меня. Я попытался приподняться, чтобы увидеть источник. Тело отозвалось сильной болью. Кажется, болело всё, что только может болеть. Я снова рухнул в кровать, перед глазами плавали красные круги. Однако меня услышали. Раздались голоса. Тёти Веры и Аликс. Какое-то время они обсуждали услышанный звук, потом решили посмотреть. Пятно света начало приближаться. Вскоре оно оказалось возле моей кровати. Не смотря на ещё не прошедшую муть в глазах, я сумел разглядеть фонарь в руках тёти Веры. Из-за её спины выглядывало обеспокоенное личико Аликс. Фонарь приблизился ко мне.

— Уже проснулся? — спросила тётя Вера.

— Пить — выдавил я из себя хриплым голосом.

Раздался топот лёгких шагов. Спустя мгновение Аликс вернулась с кружкой воды в руках. Вдвоём они приподняли меня и напоили. Вода гулко прошла по пищеводу, вливая в меня силы.

— Ну, и напугал ты нас! — проговорила тётя Вера. — Что натворил?

— Я настроился на магическую башню — ответил я после небольшой паузы. — А почему такой переполох?

Из последующего рассказа я понял, что мой поступок сильно напугал обитателей крепости. Был обычный летний день. Люди занимались своими делами. И вдруг средь белого дня ударила молния и объяла мою башню. Затряслась земля. Вода выплеснулась из колодца и заходила волнами в крепостном рву. После чего магическую башню объяло огнём. Люди решили, что я переборщил с магией и поджёг башню. Поэтому бросились меня спасать. Потом подул сильный порыв ветра, и башня погасла. Вслед за этим из башни вышел я. Рогволд увидел, что я выгляжу ошалевшим, а затем рухнул на землю. Поэтому он и его люди принесли меня в лазарет. Я слушал и внутренне сожалел, что не мог со стороны наблюдать это зрелище. А посмотреть, наверное, стоило. Судя по всему, моё подключение активировало все четыре стихии. Устроил зрелище на всю крепость, а сам был лишён возможности его посмотреть. Пока я слушал рассказ, Аликс принесла плошку с овсяной кашей, набрала ложку и попыталась впихнуть мне её в рот. Я замотал головой.

— Не надо. До утра дотерплю, а там схожу на завтрак.

— Ну, уж нет, сынок, — ответила с улыбкой тётя Вера. — Судя по тому, как ты покрыт синяками, ты здесь ещё дня три пролежишь.

Несмотря на боль, я согнул руку и ощупал своё тело. Под одеялом тело было обнажено. В местах прикосновения оно отзывалось болью. Я почувствовал под пальцами какую-то мазь. Вынув руку из-под одеяла, я понюхал пальцы. Бадяга. Используют для ускоренного заживления синяков и гематом. Судя по плотности мази, тело должно было пострадать сильно. От расстройства я проглотил кашу с ложечки. Да и последующие порции тоже. Тётя Вера оказалась права. Я провел в лазарете три дня. Только на третий день я почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы начать лечиться самостоятельно. Самым болезненным для моего самолюбия стали не насмешливые взгляды воинов, а то, что все эти дни за мной ухаживала Аликс. А учитывая мою наготу, это было для меня ещё и унизительно.

Утром четвёртого дня я покинул лазарет. Опухоли сошли ещё вчера. Кровать к вечеру была мокрая от избытка выделившейся воды. Меня переложили на соседнюю кровать. А мокрый матрас и постельное бельё вывесили на улицу для просушки. Ночь я спал в новой кровати. Я долго не мог понять сочувственные взгляды Аликс, направленные на меня. Утром четвёртого дня мне, наконец, удалось увидеть себя в зеркале. Зрелище было печальным. Лицо было в сине-жёлтых разводах, оставшихся после гематом. Эти разводы концентрическими кругами расходились вокруг глаз. Мои губы были раскрашены синими пятнами. Такие же разводы покрывали практически всё моё тело. Ощущение было такое, будто меня жестоко избили. Двигаться тоже было достаточно болезненно. Но оставаться в лазарете дальше мне уже не хотелось. Безделье просто убивало меня. Мои неоконченные проекты манили. Цель была так близка и одновременно недостижима. Так хотелось опробовать свои новые способности, но именно в этом я теперь был ограничен. Помимо ухаживания за моим больным телом, Аликс пыталась развлечь меня чтением книги. Она читала ещё по слогам, но вполне уверенно. Я пытался воодушевиться этим. На наше счастье в лазарет не поступали серьёзные больные, потому что помочь им я был бессилен. Бессилие и беспомощность подрывали мой моральный дух сильнее всего. Но тело продолжало выздоравливать естественным путём. Были и другие причины, заставлявшие меня поскорее вырваться отсюда.

Пока я лежал в лазарете стали всё чаще появляться люди, не принадлежащие нашему гарнизону. Это были жители окрестных поселений. Они приносили не очень приятные новости. В стране становилось неспокойно. Вместе с рассказами воинов собранная картина получалась не самая приятная. К границам Империи подтягивались отряды орков. Они не нападали, но расположились военными лагерями на несколько дней пути вдоль границы. Разведчики говорили, что лагеря не многочисленны, но их много. Распределены они так, чтобы помимо общих поставок продовольствия из глубины королевства, орки могли вести охоту в местах дислокации. Старики говорили, что это стандартная тактика орков. Перед ударом по нашим гарнизонам они подтянутся к точке прорыва. Только тогда можно будет узнать основное направление удара. В некоторых местах разведчики видели троллей. Были замечены боевые машины орков, в частности катапульты. Это означало, что простым набегом не обойдётся. Можно было ожидать осады городов и пограничных гарнизонов. Новости из глубины Империи приходили тоже не самые обнадёживающие. По непонятной причине кочевые отряды гоблинов изменили свои обычные кочевые маршруты, и теперь огромными таборами двигались на юг в сторону границы. На дорогах Империи активизировались разбойники. Перевоз товаров и продовольствия по этим дорогам сильно затруднился. Торговцы сбивались большими караванами с многочисленной охраной. Издержки на перевоз товаров возросли. Чтобы покрыть их, торговцы подняли цены на товары. Доходы населения упали. Имперские егеря и баронские наёмники не успевали справляться с беспорядками. Вдоль дорог вырастали леса виселиц с повешенными разбойниками. Бароны роптали, они стали требовать у Императора снизить налоги в связи с падением доходов. Император был непреклонен. Налоги были нужны на содержание армии и крепостных сооружений. Недовольство баронов постоянно возрастало. Можно было ожидать баронского бунта.

Но этим неприятности не ограничились. Крупные отряды армии демонов перешли нашу границу восточнее города Бетренбург. Обойдя пограничные сооружения, они вторглись на нашу территорию и выжгли множество поселений на правом берегу реки Луциан. Среди выжженных руин они спешно возводили капища, принося на них в жертву Бетрезену оставшихся в живых жителей поселений. Император срочно перемещал имперскую гвардию к городу Кальдерия, полагая нанести удар по армии демонов оттуда. Со дня на день ожидалось, что объединённая армия Империи двинется на восток, выдавливая отряды демонов с нашей территории. Среди военачальников шла настоящая грызня за право управлять этой армией. Это было понятно. Главнокомандующий получает самую большую оплату и самую большую часть добычи. При этом каждый считал себя непревзойдённым гением войны и не желал подчиняться другим военачальникам. Дело стояло на грани столкновений между боевыми отрядами имперской армии. Чтобы предотвратить это Император впервые за много лет решил выехать во главе армии сам. Понятно, что это был не военный, а политический ход. Только так можно было предотвратить стычки между военачальниками. По приказу Императора часть воинских отрядов, расквартированных под городом Тругардом и городом Оксундер, должны были выдвинуться к Кальдерии на соединение с главными силами. Это ослабляло оборону нашего сектора границы. Старики ругались. Не надо было быть военным гением, чтобы понять главное — теперь мы могли рассчитывать только на себя.