Мишка, проклиная себя за минуту слабости, думал, как ему защитить Тамару, если что. Наверное, будет лучше, если она останется в воде, а он один выйдет на берег. Случись неладное, она хоть уплыть сможет. Но перед его глазами тут же встало лицо испуганной сестренки, пытавшейся уплыть от рывками догонявших ее детей постарше. Нырнув, ее ухватили за ноги и утащили под воду… Снова… и снова… и снова…

Тряхнув головой, отгоняя от себя видение и захлебывавшийся крик сестры, он повернул голову к Тамаре.

— Том, ты только в воде не оставайся, ладно? Ни в коем случае не оставайся в воде! Здесь ты беззащитна. Слышишь меня, Тамар? — тревожно вполголоса затараторил Мишка. — Я отвлеку их, если что. Но самое главное — не вздумай лезть в воду, слышишь? Лес — вот твое спасение. Ты умеешь прятаться. Если что — беги и прячься, поняла?

— Миш, ты чего? — удивленно взглянула на него Тамара. — Деревенские мужики… Уставшие. Может, они наоборот нас испугались?

— Может… Но из воды все равно выйди, — проговорил Мишка, возвращаясь взглядом к незнакомцам.

Мужчины поздоровались с выходившими из воды подростками.

— Ребята, вы, похоже, местные. Мы заблудились немного. Не подскажете, как нам выйти к Рожавлю? — спросил один из мужиков, второй же окинул взглядом державшуюся позади Мишки девочку в облепившей едва начинавшее наливаться тело мокрой рубашке.

Мишка, уловив этот сальный взгляд, нахмурился. Чем-то ему эти мужики не нравились. Сильно не нравились…

— Вы зря с большой дороги свернули. Возвращайтесь на нее и так и идите по ней, — ответил им Мишка, махнув рукой в сторону дороги.

— А вы что, тут совсем одни? — поинтересовался второй, не отрывая взгляда от ежившейся за Мишкиной спиной Тамары.

— Нет. Бригаду с сенокоса поджидаем, щас подъедут, — хмурясь все больше, ответил ему парень.

Мужики переглянулись. Второй принялся чуть обходить Мишку, а первый направился к корзине.

— Много грибов в лесу? Долго собирали? — поинтересовался он, отвлекая на себя Мишкино внимание. — О! Белые… Подберезовики… Хорошо набрали, — присев возле корзины, заглянул он в нее.

Мишка дернулся в его сторону. В этот момент второй, сально улыбаясь и не отводя взгляд от едва наметившейся груди девочки, шагнул к ней, протягивая руку. Мишка, резко прыгнув между ним и Тамарой, сильно толкнул его в грудь, пальцем коснувшись обнаженной в вороте кожи. От захлестнувшей его эмоциональной волны парня передернуло. Он на миг замешкался, растерялся от мерзких видений, возникших перед его глазами.

Первый мужик, пружиной перелетев через корзину, бросился на Мишку, второй, усмехнувшись и оставив парня первому, рывком кинулся к Тамаре. Девочка ловко увернулась, отскочив от него подальше.

На берегу завязалась драка. Хоть и учили Мишку рукопашной, но напавший на него мужик был умелым бойцом. Гораздо более умелым, чем Мишка. И взрослым. В его руке блеснул нож. Пару раз Мишке все же удалось отразить выпады хорошо обученного бойца — помогла природная ловкость, но очень скоро он оказался на земле, а над ним с занесенным ножом навис нападавший.

Мишка изо всех сил одной рукой уперся ему в грудь, а второй пытался удержать руку с ножом, неуклонно приближающимся к его груди. Физические силы подростка и мужчины были далеко не равны, и нож коснулся кожи в районе сердца. Подросток, рыча от неимоверного усилия, пытался оттолкнуть от себя противника. Нож, проколов кожу и мышцы, уткнулся в ребро.

Завизжала в ужасе Тамара. От крика девочки в Мишкиной груди что-то словно лопнуло, взорвалось, и он вдруг снова очутился на поле боя в разгар схватки, снова ощутил ужас, охвативший все его существо… Он снова видел воющих от боли искалеченных солдат, горящих заживо танкистов, слышал жуткие крики людей, по которым, разрывая траками живую плоть и дробя в пыль кости, шли танки…

Мишка физически ощутил, как весь страх, весь ужас, задвинутый подсознанием в самый отдаленный уголок памяти, через его глаза мощным потоком хлынул наружу, по невидимому желобу направившись в глаза противника. От нахлынувшего столь кошмарного видения мужик растерялся, ослабив хватку, взгляд его поплыл, рука подогнулась. Тяжелое тело придавило Мишку. Того самого мига слабости парню хватило, чтобы вывернуть из руки врага нож и нанести свой смертельный удар. Горячая кровь брызнула на грудь подростка, заливая его все больше и больше.

Выбравшись из-под тела умирающего, Мишка, зажав в руке нож, бросился на помощь Тамаре. Но в этот момент девочка, до сих пор удачно ускользавшая от ловившего ее мужика, умудрилась сделать подсечку и, применив так долго не дававшийся ей прием, перебросить нападавшего через себя. Продолжая движение, и на инстинктах ухватив попавшийся ей на глаза довольно крупный камень, она изо всех сил обрушила его на голову мужчины. Тот мгновенно обмяк.

Подняв расширившиеся глаза, в которых плескался ужас, на подбежавшего к ней Мишку, она прошептала дрожащими губами:

— Я убила его, Миш… — и, выронив камень, опустилась на траву, обхватив себя руками.

Мишка быстро наклонился над лежащим на спине мужчиной и прижал пальцы к его шее. Ощутив пульсацию вены, он выпрямился и взглянул на девочку, которую била крупная дрожь.

— Не… Жив, скотина. Крепкая черепушка оказалась, — задумчиво глядя на поверженного врага, произнес он.

— А второй? — с трудом выговорила трясущаяся Тамара.

— А второй всё… Труп, — отозвался Мишка. — Да не трясись ты, Том. Это фрицы. Диверсанты. Лазутчики.

— Откуда знаешь? — вскинула на него глаза девочка.

— Знаю. Тот, которого я убил, по-немецки говорил что-то, — соврал Мишка.

— Тогда, может, и этого… того? — облизнув губы, с надеждой спросила девочка.

— Не, Том. Этого мы с собой возьмем, — пихнув его ногой, отозвался парень.

— Зачем? — удивилась Тамара.

— Шашлык делать будем, — невесело хмыкнул Мишка.

— Шашлык? Из фрица? Фу… — сморщилась девочка.

— Еще какой шашлык-то получится… — проворчал подросток. — Связать его надо.

— Миш… Ты весь в крови… Он зарезал тебя? — с тревогой оглядывая заляпанного кровью парня, спросила Тамара.

— Что? А… Это не моя кровь… Запачкался просто… — задумчиво ответил ей Мишка, наклоняясь над лежащим без сознания фрицем. Разглядев шнурок, удерживавший на месте штаны, он развязал его и выдернул. — Том, помоги мне его мордой вниз перевернуть. Тяжеленный, боров…

Перевернув фрица на живот, ребята заломили ему руки за спину и крепко связали их.

— Пойду того, дохлого, обыщу. Вдруг что отыщется? — уже зная, где и что искать, проговорил Мишка.

Для видимости ощупав мертвого фрица, он рванул подкладку жилета. Вытащив зашитые в жилет бумаги, вернулся к Тамаре.

— Вот, гляди, — протянул он их девочке.

Та, бросив на Мишку быстрый взгляд, принялась их рассматривать.

— Что это, Миш? — сдвинув брови, разглядывала чертежи, зарисовки и надписи на немецком Тамара. — Я ничего не понимаю…

— Я тоже не очень. Дай сюда. Отнесем нашим, пусть сами разбираются, — забрав у девочки бумаги, он аккуратно сложил их и, выбросив из корзины грибы, положил на самое дно, под деревянный чемоданчик, после чего вернул уже порядком измятые грибы на место.

— Тамар, покарауль его пока, — подтащив корзину и вещи поближе к девочке, кивнул он на связанного. — Я схожу обмоюсь, а то весь в кровяке. Наших напугаем. Если зашевелится, приложи еще разочек по черепу каменюкой. Не бойся, он у него крепкий, не развалится.

Девочка кивнула и, взяв в руки камень, замерла над валяющимся немцем. Мишка, прихватив с берега травы, заскочил в воду по горло и принялся с брезгливостью оттирать с себя чужую кровь. Решив, что отмылся, он выбрался на берег.

Тамара, взглянув на него, нахмурилась и, бросив камень, подошла поближе.

— И все-таки он тебя зарезал, — испуганно глядя на рану на его груди, из которой струйкой текла кровь, проговорила она.

— Где? — удивился Мишка. — А, это… Не переживай, это так, царапина. Заживет. Только вот кровит, зараза… Рубаху испачкаю… — расстроился парень.