– Настоящих друзей, во всяком случае, – продолжал Зак, успокаивающе положив руку ему на плечо. – Дружба предполагает уязвимость, непростительную уязвимость. Мать Мэлис никогда не допустит…. – Он замолчал, поняв, что запугивает своего ученика. – Ну, – примирительно закончил он, – мы оба, по крайней мере, знаем, кто мы друг для друга.

Но почему-то Дзирту этого показалось недостаточно.

– Пойдем скорее, – обратился однажды вечером Зак к Дзирту после того, как они закончили учебный бой.

По той настойчивости, которая прозвучала в его голосе, и по тому, что он не стал даже дожидаться, пока Дзирт соберется, тот понял, что случилось что-то очень важное. Он догнал Зака на балконе Лома До'Урден, где уже стояли Майя и Бриза.

– В чем дело? – спросил Дзирт.

Притянув его к себе, Зак указал на северо-восточную часть города. Там ярко вспыхивало и так же внезапно гасло пламя, в воздух то и дело вздымались столбы огня.

– Налет, – не задумываясь, сказала Бриза. – Это младшие Дома, к нам это отношения не имеет. Зак увидел, что Дзирт не понимает.

– Один Дом напал на другой, – пояснил он. – Возможно, месть, но скорее всего – попытка добиться более высокого ранга среди Домов города.

– Похоже, битва длилась долго, – заметила Бриза, – вон и сейчас еще огонь полыхает.

Зак продолжал объяснять случившееся младшему сыну Дома До'Урден:

– Атакующим следовало бы окутать поле битвы шарами темноты. Они этого не сделали: защищающиеся, по-видимому, были готовы к нападению.

– Похоже, у нападающих не все идет гладко, – согласилась Майя.

Дзирт отказывался верить своим ушам. Еще более невероятным, чем само событие, казалось то, как отнеслась к этой новости его семья. Они так спокойно вели обсуждение, словно давно …ожидали чего-то подобного.

– Атакующие не должны оставить свидетелей, – объяснил Зак Дзирту. – Иначе их настигнет гнев правящего совета.

– Но ведь мы тоже свидетели, – подумал вслух Дзирт.

– Нет, – ответил Зак. – Мы просто наблюдатели; эта схватка – не наше дело.

Только знать того Дома, на который напали, имеет право предъявить напавшим обвинение.

– Если кто-нибудь из знати останется в живых, – добавила Бриза, которой эта драма явно доставляла удовольствие.

В тот момент Дзирт еще не вполне понимал, как отнестись к своему новому открытию. Как бы он сам ни оценивал происходящее, сейчас он не мог оторвать глаз от не стихающего дровского сражения. Теперь уже все обитатели Дома До'Урден пришли в движение, воины и слуги бегали в поисках более удобного наблюдательного пункта, громко обсуждая при этом то, что удалось увидеть.

Это было дровское общество во всей его красе, и каким бы порочным в глубине души ни считал его младший член Дома До'Урден, он не мог не почувствовать возбуждения при виде этой ночной вакханалии, так же как не мог не заметить выражения нескрываемого удовольствия на липах тех троих, кто стоял на балконе вместе с ним.

Альтон в последний раз обошел свои личные комнаты, чтобы еще раз убедиться, что все книги, которые хотя бы с натяжкой можно счесть кощунственными, надежно спрятаны. Он ожидал визита верховной матери – события довольно необычного для преподавателя Академии, не связанного с АракТинилитом, Школой Ллос. Альтон порядком волновался по поводу того, чем мог быть вызван визит именно этого посетителя, верховной матери СиНафай Ган'етт, главы Пятого дома и матери Мазоя, тайного партнера Альтона.

Удар молотка в каменную дверь внешней комнаты предупредил Альтона, что гостья прибыла. Пригладив руками мантию, он еще раз оглядел зал. Дверь распахнулась еще до того, как Альтон подошел к ней, и в комнату вплыла Мать СиНафай. Можно было только удивляться, как легко, даже не вздрогнув, она перестроила зрение, покинув полную тьму коридора и войдя в комнату Альтона, где горела свеча.

СиНафай оказалась меньше ростом, чем ожидал Альтон, и даже по дровским меркам она была очень мала. Пожалуй, в ней было не больше четырех футов высоты, а веса, как прикинул Альтон, не более пятидесяти фунтов. Однако она была верховной матерью, и Альтон напомнил самому себе, что одним-единственным заклинанием она может обречь его на смерть.

С выражением глубокого послушания он отвел глаза, пытаясь уговорить себя, что ничего из ряда вон выходящего в этом визите нет. И все же его тревога усилилась, когда вслед за матерью в комнату вошел Мазой с самодовольной улыбкой на липе.

– Дом Ган'етт приветствует тебя, Джелрус! – сказала Мать СиНафай. Последний раз мы говорили с тобой лет двадцать пять назад или больше.

– Джелрус? – пробормотал про себя Альтон и откашлялся, чтобы скрыть удивление. – Приветствую тебя, Мать СиНафай, – с усилием вымолвил он. – Неужели это было так давно?

– Тебе бы следовало вернуться домой, – сказала верховная мать. – Твои палаты ждут тебя.

«Мои палаты?» – Альтону стало не по себе. Это не ускользнуло от взгляда СиНафай. Усмешка исказила ее лицо, глаза злобно сощурились.

Альтон догадался, что тайна его раскрыта. Если Безликий был некогда членом семейства Ган'етт, можно ли надеяться обмануть верховную мать этого Дома? Он судорожно пытался найти возможность бежать или в крайнем случае уничтожить предателя Мазоя, пока СиНафай не убила его самого.

Когда он снова взглянул на Мать СиНафай, та уже начала творить заклинание.

Завершив его, она широко раскрыла глаза в знак того, что ее подозрения подтвердились.

– Кто ты такой? – спросила она скорее с любопытством, чем с озабоченностью.

Бежать было некуда, как не было и возможности добраться до Мазоя, стоявшего рядом со всемогущей матерью.

– Кто ты такой? – повторила СиНафай, снимая с пояса отвратительный змееголовый хлыст, способный впрыснуть самый болезненный и лишающий способности двигаться яд, известный дровам.

– Альтон, – заикаясь, ответил он, не имея иного выбора. Он знал, что если уж она насторожилась, то тут же разоблачит любую ложь, какую бы он ни изобрел.

– Я – Альтон Де Вир.

– Де Вир? – СиНафай казалась по меньшей мере заинтригованной. – Из Дома Де Вир, который пал несколько лет назад?

– Я единственный, кто остался в живых.

– И ты убил Джелруса Ган'етта и занял его место преподавателя в Магике? заключила верховная мать голосом, похожим на рычание.

Тучи сгущались над Альтоном.

– Я не…. Я не знал, кто он такой…. он хотел убить меня!

– Это я убил Джелруса, – раздался голос сзади. СиНафай и Альтон обернулись к Мазою, который опять держал в руках свой любимый двуручный арбалет.

– С помощью этого оружия, – объяснил молодой Ган'етт. – В ночь, когда пал Дом Де Вир. Все произошло из-за схватки Джелруса вот с этим, – он кивнул на Альтона.

– Джелрус был твоим братом, – напомнила Мать СиНафай.

– Будь проклят его прах! – прошипел Мазой. – Целых четыре года я был у него в услужении, прислуживал ему, словно он был верховной матерью! Он хотел выгнать меня из Магика, хотел, чтобы я вместо этого отправился в Мили-Магтир!

Верховная мать перевела взгляд с Мазоя на Альтона и обратно.

– А этого ты оставил в живых, – заключила она, снова улыбаясь. – Одним махом убил врага и заключил союз с новым преподавателем!

– Так меня учили, – сквозь стиснутые зубы промолвил Мазой, не зная, что за этим последует – наказание или награда.

– Ты был совсем еще ребенком, – заметила СиНафай, внезапно вспомнив, сколько лет ее сыну. Мазой молча принял похвалу. Альтон с беспокойством наблюдал за ними.

– И что же будет со мной? – воскликнул он. – Неужели моя жизнь кончена?

СиНафай повернулась и взглянула на него.

– Кончилась твоя жизнь как Альтона Де Вира, и это случилось в ту ночь, когда пал Дом Де Вир. Ты стал тогда Безликим, Джелрусом Ган'еттом. Ты нужен мне как соглядатай в Академии: будешь следить за моим сыном и за моими врагами.

Альтон с трудом перевел дыхание. Так неожиданно оказаться связанным с одним из могущественнейших Домов Мензоберранзана! В голове у него зароилось множество планов и вопросов, один из которых преследовал его уже почти двадцать лет.