Мы смеёмся и подходим к дому. Скрипучее крыльцо и потёртая белая дверь – вовсе не признак запустения, напротив, это место - словно неизвестная Франция, где жизнь течёт размеренно и немного сонно, в пику безумной суете Парижа и унылой неблагополучности его пригородов.

Дом довольно большой и уютный, светлый, вся мебель, как заверяет хозяин, из ценных пород дерева.

- Только натуральное, - подчёркивает он.

В доме чувствуется женская рука, это выражается, в том числе, гармонией цвета и вниманием к деталям. Я вижу старинные семейные портреты на стенах гостиной, по ним можно проследить смену поколений в семействе Плу, и выставленную в стеклянном шкафчике коллекцию фарфора с росписью на деревенскую тематику. Это будто другой мир, и мне почти не верится, что он находится не в параллельной Вселенной, а всего-то в нескольких часах езды от столицы. А ещё мне кажется, я перенеслась на несколько десятилетий назад, в старую добрую Францию. Даже не знаю, предпочитают ли хозяева такой стиль или это дань бизнесу, который привлекает к ним на винодельню толпы туристов.

- У вас мило, - произношу я избитую фразу, когда Робер приглашает меня к уже накрытому столу.

Дом видится мне более чем милым, правда, выражать свой неописуемый восторг как-то иначе – кажется мне слишком не к месту.

- Спасибо, - просто благодарит он, и мы приступаем к обеду.

- Где ваша многочисленная семья? – интересуюсь я через несколько минут.

- Работают. Моя доля на сегодня – развлекать вас. Но не будем о делах. Нет-нет, прошу вас. Это нисколько не способствует хорошему настроению за едой. – Робер качает головой и улыбается. - А с остальными я познакомлю вас позже.

Мы смеёмся, и мне нравится эта непринуждённость, которая возникла между нами с первого слова.

Обед простой, но весьма сытный и вкусный: сырный суп и рыба на горячее, лёгкий салат на закуску. Естественно, не обходится без вина. Естественно, местного.

- Оно чудесное, - я отпиваю глоточек и смотрю на лёгкое белое в своём бокале.

Робер улыбается и хвастается:

- «Юная красавица» - два главных приза на последней выставке.

- О, надо обязательно упомянуть его в приложениях к контракту.

- Ни слова о работе.

- Помню-помню.

После обеда мы идём в так называемый дегустационный центр – вытянутое здание недалеко от дороги. У длинного прилавка, за которым высятся полки с аккуратно уложенными друг на друга бутылками, выстроилась очередь из вновь прибывших туристов. Стройная моложавая женщина лет около пятидесяти с тёмной без единого седого проблеска копной  – почему-то напомнившей мне цвет волос Дэмиана, отчего мне тут же взгрустнулось – орудует за стойкой, наливая в низкие мерные стаканчики вино на пробу.

- Это Эстер, моя жена, - представляет её Робер.

- Приятно познакомиться, мадам Плу.

- Без формальностей, дорогая, - подмигивает она мне и пододвигает наполненный бокал.

Я смотрю на вино и отрицательно мотаю головой.

- О, я уже...

- Виноградный сок, настоящий. Выглядит как шампанское. Дед Робера придумал, - перебивает меня Эстер, а затем тихо приказывает: - Пробуй.

Я пью, и пузырьки щекочут мой нос. Безумно приятный напиток. Мне кажется, здесь нам с Джеймсом предстоит найти немало интересных вещей. Бизнесмен во мне уже подсчитывает возможные прибыли. Впрочем, думаю, в голове у Робера происходит то же самое.

- Поберегись!

Я быстро отскакиваю в сторону, и на столешницу передо мной опускается деревянный, грубо сколоченный ящик, наполненный пыльными бутылками с вином.

- Живая? – спрашивает меня приятный темноволосый мужчина.

- Вроде как.

- Этьен, где твоя вежливость, даже не извинился, - отодвигает его в сторону высокий медовый блондин и протягивает мне руку, я пытаюсь пожать её, но он смеётся, качает головой и целует моё запястье. – Леон Плу к вашим услугам, а этот хам – по случайному стечению обстоятельств мой брат Этьен.

Сразу понятно, кто из них двоих пошёл в мать, а кто в отца. Оба внешне отражение своих родителей. Я как-то сразу проникаюсь к братьям симпатией.

- Кристина.

- Знаю. Слышал.

Аккуратно я забираю свою руку из его тёплых ладоней.

- А вы дамский угодник, месье Плу.

Сложно удержаться от шпильки, но Леон посмеивается и качает головой.

- Что вы, Кристина, я француз. Это у нас в крови. Галантность, я имею в виду.

- Оу.

- И можно просто Леон.

- Тогда можно просто Крис.

Мы смеёмся, и я думаю, что вовсе не так представляла свой приезд сюда. Не то чтобы я привыкла к сухим деловым переговорам, но мне точно нравится, как здесь ведутся дела. Смотрю на братьев и, кажется, точно знаю, кто из них склонен к журналистике, а кто увлекается спортом. Развитая мускулатура Этьена не оставляет никаких сомнений – тело атлета. Приятный баритон Леона, грамотная речь и хитринка в его глазах – живой ум.

Оба чудесно говорят на английском, а мурлыкающие нотки акцента лишь добавляют братьям привлекательности.

- Так, мальчики, - обращается к ним Робер, - покажите Кристине, как мы делаем лучшее во всей Франции вино.

- Отец, а как же насчёт: скромность украшает? - хохочет Этьен.

- Скромность украшает, но голодным оставляет, а я говорю только истинную правду.

И Робер прав: в делах не стоит быть скромным, навряд ли бы он достиг успеха, не говоря в открытую о семейных достижениях.

Братья увлекают меня за собой. Пройдя через небольшой сад, мы оказываемся у холма высотой примерно в два этажа, внешняя сторона которого выложена камнем, сам холм порос редким лесом, и что там за ним – одному Богу известно.

- Это погреба, - просвещает меня Леон, и мы входим через деревянные двери в тёмное и холодное помещение.

От пола до потолка высятся стеллажи с безликими бутылками, стоят бочонки – есть и маленькие, и большие – вино на разной стадии приготовления. Этьен показывает мне ёмкости с осадком и объясняет, как они бережно переворачивают вино после полугодового отлёживания и очищают без глубокой фильтрации.

- Все наши вина Appellation d'origine controlee, - замечает Леон с гордостью в голосе.

- Если ты думаешь, что мне понятно, то я тебя разочарую, - поднимаю я бровь.

Даже благодаря ночи в объятьях Дэмиана я не стала сильна в французском.

- Не знаю, как это точно сказать по-английски, - задумчиво произносит Леон.

- В целом данная марка вина закреплена только за нашей семьёй, - приходит на помощь брату Этьен. – Патент на его изготовление уникален, так как производится оно только из конкретного винограда, растущего на этой земле.

Мы проходим залами, экскурсия не прекращается, мне интересно. Действительно интересно. Братья привлекательные, остроумные и обходительные, я даже позволяю себе немного пококетничать, однако, не выходя за принятые деловым общением рамки, но ничего не всколыхивается во мне: слишком живы воспоминания об Дэмиане и Брюсселе. Мужское внимание, пусть даже его обуславливает обоюдовыгодный контракт, который нам предстоит в итоге подписать, льстит мне, но не радует.

Но я умею быть милой, так же, как я умею не мешать бизнес и личные отношения. Поэтому я продолжаю улыбаться и заглушать любые, мешающие мне быть собранной мысли.

Последним на нашем пути, как финальный аккорд долгой красивой песни, становится цех, где разливают вино из бочонков и приклеивают фирменные этикетки на тёмные бутылки. Видимо, это должно было меня ошарашить, и я оглушена, даже не шумом, а масштабом развернувшегося производства.

Братья стоят гордо плечом к плечу, и я понимаю, что волнения Робера о преемственности семейного бизнеса несколько преувеличены. Любой из его сыновей готов встать у руля и повести семейный флагман намеченным ещё предками курсом.

- Вы извините меня, если я предоставлю вас самой себе? – спрашивает меня Робер, когда мы возвращаемся в дегустационный центр. – Мой дом в полном вашем распоряжении, Кристина. Вам уже приготовили комнату. Отдыхайте. Работой мы займёмся завтра. Тем более, мой третий сын почему-то решил, что может позволить себе опоздать почти на сутки.