Моркант бросил затею со штурмом дома: бросаться с мечом на копейщиков через узкий дверной проем равносильно самоубийству, но рухнуть со стрелой в горле всё же не хотелось, так что он метнулся в переулок и, сняв со стоявшей там большой бадьи с водой крышку, направился с этим импровизированным щитом обратно к колонне. Шершавая ручка прочно легла в ладонь, а успокаивающая тяжесть толстых досок вселила ложное чувство безопасности. Оглядев улицу, Моркант выругался, недобрым словом поминая узкие улицы сантийских городов с нависающими над ними трехэтажными домами.

Имперцы ценой тяжелых потерь смогли взять несколько домов и зачистить их от лучников, но остальные продолжали кровавую работу, выцеливая командиров и истребляя солдат, как овец на бойне. Солдаты пока ещё не дрогнули, но им отчаянно требовались приказы.

– Огонь! Выкурите этих крыс из их логова! – закричал Одаренный, перекрикивая шум сражения.

Его голос далеко разнёсся по улице, заглушая стоны раненых, свист стрел и лязг стали о сталь. Выкрик едва не стал последним в жизни Морканта, сразу четыре стрелы вонзились в его импровизированный щит и одна ударилась о мостовую с другой стороны. Он подбежал к погибшему воину и взял второй щит в другую руку.

– Факела! Черт вас побери! Факела и масло! – кричал Моркант, и солдаты начали понимать его задумку.

Подняв щиты, они подходили к домам и закидывали факела в окна, из которых вели огонь лучники. Это частично деморализовало нападавших, но факела не слишком помогли имперцам, слишком легко было их затушить или просто выкинуть обратно, но приказ передали по цепочке, и он достиг своей цели.

На помощь терпящей потери армии, как это часто бывает, пришли осадные отделения. Инженеры распаковали горшки с горючей смесью и в сражени наконец наступил переломный момент: дома вспыхивали как спички, и вопящие от боли и ужаса сантийцы начали выпрыгивать из окон прямиком в руки имперцев.

Воздух наполнился запахами гари, жареного мяса и победы. Пришло время отыграться за всех погибших и раненых. Имперские солдаты с мрачным удовлетворением рубили и кололи сдающихся сантийцев, вымещая весь накопленный за время сражения страх.

Несмотря на то, что шла уже поздняя осень, погода стояла сухая и огонь быстро распространялся на соседние дома. Буквально за час после начала использования горючей смеси, засада была полностью нейтрализована, и над городом протянулась плотная пелена едкого чёрного дыма.

Дело было сделано и Моркант отправился к Велию, чья повозка плелась в арьергарде и до которого не доносились даже крики раненых из головы колонны.

– Мне уже доложили, Тельварт, – недовольно протянул юноша. – Ты молодец, что придумал сжечь этих ничтожеств. Каково же их вероломство! Нападать на ничего не подозревающих людей, стреляя из окон! Просто свиньи! Недаром говорят, что в Сантии живут одни скотоложцы, да проститутки.

Одаренный усмехнулся, припоминая, что именно в Западной Империи аристократы иногда настолько пресыщались обычными удовольствиями, что искали новых ощущений в объятиях различных животных. Говорить об этом Велию, конечно же, было бы подобно смерти, так что Моркант просто кивнул, соглашаясь с сыном императора.

– Да уж, тот ещё свинарник. Неудивительно, что они все тут больные, – отозвался он.

– Мы предадим этот город огню, а его жителей мечу в отместку за их вероломство, – высокопарно изрёк Велий. – Пусть знают, что империя поступает с каждым соразмерно его поступкам и все, кто пойдет против нас, будут уничтожены!

Моркант судорожно сжал кулаки, стараясь не выдать своё недовольство. Он уже пробовал применять на Велии свою силу, но тот на удивление хорошо сопротивлялся воздействию Тени. Несмотря на некоторую недалёкость и бахвальство, юноша умел твердо стоять на своём, так что переубедить его, даже при помощи дара, было крайне непросто, и результат мог оказаться непредсказуемым.

Может быть свою роль играла императорская кровь, а может быть дело было в оберегах, ослабляющих влияние Тени на императорского сына. Так или иначе, Моркант мог спасти Вирилад и его жителей только при помощи хитрости. К счастью, её у Одаренного было в достатке.

– Ваше превосходительство, я слышал, что до узурпации короны этот город принадлежал роду Эоган. Тем, кто сейчас правит Сантией.

– И на что же ты намекаешь? Какая разница, кому он принадлежал? – недовольно протянул генерал.

Высокомерный и самоуверенный, он не привык, чтобы ему перечили, так что Моркант решил пойти другим путём. Мальчишка отчаянно желал занять место своего отца, а значит нужно было лишь надавить на нужные места.

– Этот род специализировался на торговле оружием и кузнечном деле, поэтому в Вириладе, городе в котором мы сейчас находимся, стоят лучшие кузницы Сантии. Как наимудрейший правитель, вы, наверное, хотели бы оставить их целыми, ведь Империя всегда нуждается в хорошем оружии.

– Кузницы бы нам пригодились – это правда, но чёртовы сантийцы напали на моих солдат! Мы не можем оставить это без ответа…

Велий нахмурился. Моркант представил серьезный аргумент, но генерал жаждал крови. И Одаренный решил разыграть второй козырь.

– Нам незачем сжигать весь город, но мы можем захватить и разорить замок Эоганов, истребив там каждого выродка. Так вы покажете и свою мудрость, и своё великодушие к простым людям, которые являются лишь пешками в игре проклятых узурпаторов, – Моркант видел, что сын императора всё ещё колеблется, и добил остатки сомнений несокрушимым аргументом:

– Тем более, это позволит нам взять богатую добычу…

После слов о добыче участь замка Эоганов была предрешена, а Вирилад спасён. Огонь алчности, загоревшийся в глазах Велия, можно было насытить только золотом, а Моркант указал где его можно раздобыть.

Одаренного каждый раз удивляла эта черта власть предержащих. Сын императора был одним из богатейших людей Железного континента, его богатства невозможно было сосчитать, и всё равно он желал обладать большим. Желал захватить больше золота, предметов искусства и роскоши. Желал захватить их, лишь для того, чтобы в тот же миг позабыть и снова начать жаждать большего.

Армия империи добралась от границы Сантии до Антика за месяц. И весь этот месяц Моркант наблюдал за состоянием солдат, пытаясь оценить влияние проклятой страны на людей, пришедших завоевать её.

Результаты наблюдений поразили Одаренного: некоторые солдаты всё же умудрились заболеть, но болезнь протекала легче и далеко не всегда заканчивалась смертью. Он нашёл зависимость между благочестием солдат и их смертностью: те, что истово молились Микелосу и Тимере, оказались почти не подвержены Бледной Погибели, словно их защищала неведомая рука.

При этом имперцы, не чтущие богов, болели сильнее, но более всего пострадали жители пограничных регионов. Близость сантийской культуры повлияла на их религиозные обряды, и Бледная Погибель не пощадила несчастных, собрав богатый урожай душ.

На основе своих наблюдений Моркант пришёл к однозначному выводу:

«Необходимо истребить всех жрецов Амана. Нельзя позволить этой заразе продолжать убивать ни в чем не повинных людей».

– Сегодня мы закончим завоевание этой никчемной страны и над её столицей поднимется гордый флаг Западной Империи! – Велий стоял на крыше своей повозки, держа в одной руке меч, а в другой кубок с вином. Гнетущая обстановка Сантии плохо влияла на настроение генерала, и он практически не просыхал, топя свои чувства в алкоголе. – Мои верные капитаны поведут вас туда… Куда… Они сами знают…

Язык юноши заплетался, и Велий в очередной раз отхлебнул из кубка.

– К победе поведут… Вперёд! – он неуверенно взмахнул мечом, объявляя начало штурма, и, покачиваясь, спустился в свою повозку, в объятья жриц Тимеры. Воодушевляющая речь была окончена, а значит пришло время идти на штурм Антика.

Моркант перевёл взгляд на капитанов отрядов, которые в свою очередь повернулись к воинам.