Жак какое-то мгновение стоял, изучая его, затем нагнулся, вытащил корзину из стопки и кинул ее Алексу.

– Третий ряд. Я там буду через минуту и покажу, как надо собирать.

Кэтлин думала, что, получив корзину и выслушав наставления Жака, Алекс встанет рядом с нею. Но вместо этого он выбрал место рядом с Пьером Ледо и шел вдоль грядки до полудня, пока Жак не крикнул, чтобы сборщики несли свои корзины к пикапу. Алекс закинул свою, наполненную до краев, и, не говоря ни слова, направился к дому.

На следующее утро Алекс снова был в поле и опять пошел не рядом с нею, а выбрал место в другом конце. Во время короткого перерыва в десять утра, когда они пили кофе с рогаликами, Кэтлин увидела, что он устроился на дне прицепа и о чем-то беседует с Жаком.

На третий день Жак, проходя мимо по полю, остановился рядом с Кэтлин и ворчливо проговорил:

– Сначала он мне не показался, но… Думаю, ему можно доверять.

Кэтлин с удивлением подняла на него глаза.

Жак никогда не торопился с выводами. И ей казалось, что такого загадочного человека, как Алекс, Жак примет далеко не сразу.

– Его не так просто понять, – пробормотала Кэтлин. – Ты что-нибудь узнал о нем?

– Он недавно пережил тяжелую утрату…

– Как ты угадал? Жак пожал плечами:

– Знаю. Слишком неистово работает… Обычно таким образом хотят отвлечься.

Кэтлин невольно посмотрела в ту сторону, где работал Алекс. На этот раз он выбрал место рядом с Рене Буассен.

– Он довольно быстро освоился.

– Сильный парень, – с оттенком уважения сказал Жак. В этом не было никаких сомнений. Эти два дня Алекс работал с таким азартом, что его неуемная энергия заражала всех вокруг.

Жак развернулся и пошел между грядок к прицепу.

А Кэтлин вновь украдкой бросила взгляд на Алекса. Он смеялся, перебрасываясь шутками с Рене. Его лицо оживилось. Отчужденная холодность, которая, как маска, сковывала его черты, смягчилась. Сейчас нельзя было поверить, что его терзает какая-то душевная боль. Он выглядел очень земным и основательным. Между тем лощеным красавцем, что появился в Вазаро несколько дней назад, и сегодняшним Алексом пролегла пропасть. Волосы его взмокли и прилипли ко лбу. Потемнела от пота и голубая рубашка с закатанными рукавами. Он стоял, слегка расставив ноги в своих потертых, слишком облегающих джинсах. У Кэтлин перехватило дыхание, в ушах зазвенело – она вдруг невольно представила его раздетым, стоящим в такой же позе. Она быстро отвела взгляд. То, что произошло между ними в лаборатории, – всего лишь случайность. Им лучше обоим забыть о ней. Алекс Каразов явно преследовал какую-то свою цель так же, как и она свою.

– Давайте прогуляемся после обеда…

Кэтлин передала Жаку полную корзину.

– Но у меня нет на это времени. – Снова Алекс застал ее врасплох, когда она не ждала этого. Сначала Кэтлин почувствовала, что сердце ее взметнулось куда-то вверх, а потом тяжело ухнуло вниз и снова громко и быстро застучало.

– Мы ненадолго. За эти дни я обошел Вазаро, и у меня есть несколько вопросов к вам. – Он улыбнулся. – В конце концов, будьте справедливы. Я неплохо поработал на поле.

– Вы сами напросились.

Он кивнул.

– И теперь прошу вас о маленьком одолжении – прогуляться со мной. – Он кивнул головой на юг.

Кэтлин помедлила, а затем неуверенным шагом двинулась в ту сторону, куда он показал.

Солнце светило ясным ровным светом. Ароматы земли и цветов обступили их со всех сторон. И присутствие Алекса тоже на этот раз не было тягостным. Давно она уже не гуляла ни с кем вот так, просто ради прогулки. Всегда спешила куда-то, торопилась…

– А вы не болтливы, – заметил Алекс после десятиминутного молчания.

– Так же, как и вы. – Она испытующе посмотрела на своего спутника. – Жак сказал, что вы хороший сборщик. И если вы потеряете свой капитал, он с радостью примет вас на работу.

– Буду иметь в виду. И давно он здесь – всезнающий и вездесущий Жак?

– Он родился и вырос в Вазаро. Я помню его с самого детства. Помню, как он поднимал меня и усаживал на собранные цветы, когда я еще, спотыкаясь, училась ходить.

Алекс показал на белые цветы, растущие в поле справа от нее:

– Жасмин?

Кэтлин кивнула.

– На следующей неделе уже можно приступать к сбору. – Она как завороженная смотрела на поле цветущего жасмина. – Я сейчас вспоминаю о том, как мы приходили ни эти поля с Жаком в сумерки, когда я была совсем маленькой. Это было все равно что войти в какой-то сказочный мир. Золотистое сияние, казалось, повисало в воздухе.

Этот свет насыщал белый жасмин глубокими кремовыми оттенками. Небеса приобретали цвет лаванды и темно – розовых гвоздик…

– Вас приводил сюда Жак, а не отец?

Ее улыбка погасла.

– Жак вел меня сюда, когда в доме затевали очередную вечеринку. Отец не любил, когда дети путаются под ногами у взрослых. – Она смотрела вперед. Ее шаги ускорились. – В Вазаро так часто устраивались в те времена вечеринки.

Она чувствовала на своем лице взгляд Алекса, но он не стал продолжать разговор на эту тему, и некоторое время они снова шагали молча, пока не поднялись на гребень следующего холма. Их взору открылся захватывающий вид на море, небо и горы.

– Что это за город там, внизу? – Алекс показал на домики вдоль побережья.

– Это Канны.

– А вон это что? – и он кивнул на маленький коттедж из камня с соломенной крышей, что стоял неподалеку от подножия холма. – Кто там живет?

– Никто, – улыбнулась Кэтлин.

– Он выглядит таким старинным…

Она кивнула и начала спускаться с холма.

– Филипп Андреас построил его еще до Французской революции. Он служил управляющим у Катрин Вазаро.

– Он использовал его как склад для цветов?

– Нет. Он слыл местным донжуаном и приводил сюда поселянок для любовных забав.

Она распахнула дверь и, сморщив нос от густого запаха пыли и гнилого дерева, вошла в коттедж. Паутина свисала со всех сторон. Огромная кровать перегораживала проход к окну. Покрывало из хлопка обветшало и пожелтело от времени. Кресло у камина сплошь затянула паутина, и громадная охапка спрессованной соломы с крыши свалилась через дымоход в камин.

– Какое чудесное место. Мне так давно хотелось отреставрировать коттедж. Но постоянно не хватало денег.

Алекс оглядел кирпичную кладку камина.

– Зачем хлопотать, если никто здесь не бывает? Она удивленно посмотрела на него:

– Потому что это часть истории Вазаро.

– Простите меня, – он отвесил ей шутливый поклон. – Я должен был сразу догадаться: все, что связано с Вазаро, – свято. Даже приют свободной любви, которой предавались на этой кровати.

Кэтлин внезапно ощутила какую-то неловкость от того, что они остались наедине в этой комнате. Алекс казался очень уж оживленным и заинтересованным.

– Нет. Кровати в то время здесь не было.

Он с любопытством огляделся.

– А что же было?

– Если верить дневнику Катрин, то здесь лежал огромный тюфяк, наполненный сухими травами, перемешанными с лепестками цветов. Филипп распорядился застелить его атласным покрывалом. Так что он предавался любовным утехам на ложе из цветов. – Пристальный взгляд Алекса вызывал у Кэтлин чувство неловкости. Кэтлин принудила себя улыбнуться. – Вот почему его называют «Приют цветов», – закончила она.

– Но назвать эти утехи любовью нельзя, не так ли, Кэтлин? – Его голос звучал мягко, но требовательно. – Они приходили сюда, чтобы сбросить накопившееся в них напряжение. Чтобы разрядиться. Только ради этого.

Она через силу улыбнулась.

– Думаю, что он не терял голову. Но… до чего же беден наш словарь.

– Чтобы найти слова, выражающие суть? Для этого нужно быть всего лишь искренним с самим собой. – Алекс помолчал. – Я хочу, чтобы мы легли с вами прямо здесь и чтобы вы позволили мне обладать вами.

Ошеломленная его прямотой, она растерянно молчала, не зная, что ответить.

– Я хочу, чтобы вы стонали, кусались, царапались, извивались подо мной от страсти. – Он посмотрел на нее. – Я вижу, что и вы хотите того же.