До соседнего двора дошел неторопливым шагом, нырнул под арку. Посередине раскорячилась полуторка с пробитой дверью. У колес два трупа, на водительском сиденье еще один.

— В кузове еще два. Один старый, двухдневный, наверное, труп, а второй свежий, — отрапортовал молоденький лейтенантик.

Ланган кивнул, поправил давивший шею воротник рубашки. Криминалист, не разгибаясь над трупом Кости Порченого с жженой дыркой в повязке на глазу, стал рассказывать:

— Этого застрелили в упор прямо в искалеченный глаз. Насчет глаза скажу так — рана сама по себе свежая. Судя по всему, ей дня два, а, может, и вчерашняя, не больше. Пуля разворотила височную кость, пробила череп. Смерть мгновенная. Водителя застрелили прямо через окно, не церемонились. В кузове та же картина — выстрел в голову. Мальчишку, — кивок в сторону тощего парня у колеса, — в сердце.

Андрей Януарьевич обернулся к лейтенанту:

— Привести сюда задержанную Яманскую для опознания.

========== Глава 3 ==========

Яманская, икая от испуга, опознала всех. Ланган слушал это противное икание, вел ее за плечо от одного, другого, третьего.

Трупы сгрузили рядком у парадной. Прохожие редко останавливались и не глазели на то, как санитары ворошили тела. Все привыкли к трупам за годы блокады.

— …Костя Порченый… Лешка Тля… Андрей Ширмач… Илья, племянник Ворона…

— А это кто? — майор шевельнул мыском сапога распухшее тело с сине-зелеными впалыми щеками.

— А это не наш! — девушка встрепенулась.

— Все, уводите.

Ланган отпустил ее плечо и, наморщив лоб, склонился к неизвестному мертвец. Рядом на корточки присел участковый, без стеснения схватил жмура за рукав, потянул. Запястье оголилось. На нем черная наколка — бубновый туз.

— Сашка Козырь это, из банды Миши Выборгского, — уверенно заявил старший лейтенант.

Андрей Януарьевич кивнул. Про такого маза он знал. Мишу Выборгского убили еще в мае, когда зацвела пахучая черемуха. Труп выловили из Екатерингофки. Далековато Миша забрался, однако. Списали тогда на кировских, но теперь, когда правую руку Мишки кокнули, стало ясно, что это никакие не кировские, а вообще хрен знает кто. Яснее от этого, конечно, не стало.

Жмуров стали грузить в полуторку, и дворник размотал длинную пожарную кишку. Ланган отошел подальше под арку, чтобы не забрызгало. На противоположной стороне проспекта стоял постовой. Майор посмотрел сначала на часы, затем на милиционера. Быстро перешел улицу в неположенном месте, за что получил предупредительный свисток.

— Документы предъявите, товарищ.

Андрей Януарьевич сунул ему под нос удостоверение и, не отвечая на почтительное козыряние, спросил:

— На посту с девяти стоишь?

— Так точно, товарищ майор. Явился в половине девятого, прогулялся по проспекту, ждал, когда у Трофимова смена кончится.

— Трофимов сейчас где?

— Дома, наверное. Отсыпается.

— Ничего странного не слышал.

— Слышал. Выстрелы. Уже хотел кинуться, но из-под арки машина выехала.

Ланган спросил шепотом, едва не дрожа от охватившего его охотничьего азарта:

— Что за машина?

— ГАЗ АА, госномер ЛЕ 35-40, — у постового память была цепкая, фотографическая, как и положено.

Трупы уже погрузили, закатали под брезент. Хлопнул закрываемый борт кузова, и полуторка отъехала. Ланган сел в служебную черную ГАЗ-11-73 и, посмотрев в зеркало заднего вида на Яманскую, сказал водителю:

— В отдел!

Пока задержанную оформят, пройдет минут двадцать, а то и тридцать. Андрей Януарьевич успел съесть свой паек и поднялся на третий этаж в диспетчерскую.

— Соедините с ОРУД. Готово?

Сам взял трубку, вызвал начальника ОРУД. Получив положительную санкцию, кивнул дежурной, которая переключила передатчик на волну ленинградских постовых и машин ГАИ.

— Внимание! Всем постам РУД и ГАИ! Перехват. ГАЗ АА, госномер ЛЕ 35-40. Преступники вооружены. Соблюдать осторожность.

Он убрал микрофон и, устало потирая занывшую переносицу, сказал:

— Зина. Свяжитесь с ГАИ. Мне нужны данные по этой машине. Информацию передадите Нечипоренко, я попрошу его зайти к вам.

Впереди был допрос. Андрей Януарьевич походил по коридору, размялся. От этой нехитрой гимнастики в голове немного прояснилось.

Ворона кончили, избавили ОББ от лишних хлопот. За это спасибо. Дело закрыто, от начальства благодарность. Про Потапенко и иже с ним сейчас было думать не время. Мысли все крутились вокруг Козыря и наколки.

Раз Мишу Выборгского шлепнули, то район ничейный. Должна завязаться свара за передел земли. Но свары не было. И в утренних, дневных и вечерних сводках Выборгский стоял на предпоследних местах. С мая шли только мелкие грабежи, но часто всплывали жмуры, Мишины жиганы. Потом и жмуров не стало. Тихий район стал, спокойный, а раньше бывало, что постовых среди бела дня резали. Надо будет посмотреть сводки внимательнее.

Нечипоренко пришел последним и дверь за начальником тихо запер. Совещание начал Ланган с холодного изучающего взгляда.

— На Заневском десять жмуров. Вся кодла Ворона. Что скажете?

— Свои почекрыжили. Не поделили.

Это Акимов, способный парень, не дурак дураком. Всегда отвечает первым.

— Правильно мыслишь, Акимов. Но что могли не поделить?

— Для такого размаха нужно что-то крупное. Не из-за бабы же.

Потапов. В уголовном розыске давно, еще с первых лет советской власти. Крепкий еще старик, ум острый.

— Хрустов и цацек изъяли у Ворона пять чемоданов. Ведется опись. Но пришли не за хрустами.

— Значит, власть.

Петров. Молод, юн, но старается, учится. Его Ланган не строго осек:

— Какая может быть власть у беспредельщика с Калинки? Ворона уважаемые люди даже в грош не ставили. Все свои дела за Невой он сам решал. Грызня с володарскими когда была? Летом? А сейчас уже осень. Что по Володарскому?

— Тихо у них там. Маза нет. Ворон с Корелшей перессорился, завалил того в перестрелке, — ответил со своего угла Потапов.

Ланган потер лоб и сел на стул. Значит, за Невой земля ничейная? Быть такого в Ленинграде не может. Маз там есть, по-любому есть. Но вот кто? Неужели эта самая Ханша? Что за баба? Откуда?

— Информация нужна по некой Ханше. Кто такая, откуда прибыла, где живет. Подключите своих барабанов, пусть знающих людей ищут, — поставил задачу Андрей Януарьевич. — Поторопите там с описью ценного. Все, можете быть свободны. Алексей, зайди к Зине.

Яманская утонула в серой робе, серой мышкой на табурете сжалась. Девчонку было жаль. Все зависит от того, как допрос пойдет. Если застопорится, то будет хуже.

— За правду дадут послабление. Врать не советую. Сама понимаешь, что тебе за это светит. Про Ворона я хочу узнать все, что ты знаешь. Про терки с Мишкой Выборгским и Корелшей, про ваш голод в блокаду.

Про голод упомянул неспроста. Эти карточки были краеугольным камнем. Мертвому Ворону их не пришьешь, понятное дело, но грамотный прокурор подведет под расстрельную. Суд не смилуется. В лучшем случае как укрывательнице дадут лет двенадцать в Заполярье.

Нечипоренко принес опись, краткую карточку на задержанную и листок с цифрами. Ланган прочитал их последовательно. Лицо осталось таким же каменным. На тридцать тысяч сумма похищенного и продуктовые карточки с осени сорок первого. Нет, не пойдет Татьяна Васильевна как укрывательница. Как соучастница — под расстрел.

— Работаете на клеевом заводе «Клейкость», что на Екатерингофке?

— Да.

Вот и с Мишей проблема решилась. ЛЕ 35-40 приписана к «Клейкости» Ленжиртреста. С этим Ленжиртрестом у Андрея Януарьевича были особые воспоминания.

Интересно все очень сложилось. Яманская, Мишка Выборгский в екатерингофской холодной воде, полуторка «Клейкости», отсутствие жмуров и «Ленжет» Ленжиртреста. А ниточки тянулись еще дальше…

Но до ниточек нужно было еще додумать рабочую гипотезу. Гипотеза разобьется о двери Ленжиртреста, и снова на ОББ будет «висяк». Тот «висяк» пришлось собственноручно пристрелить без суда и следствия. Второго раза может и не выйти.