Сегодня все, добегался.

У парадной дежурил газик. Ланган кивнул молодому оперуполномоченному и встал рядом, поглядывая на выбитые окна.

— Ну, что, Лысухин, каковы твои наблюдения?

— Я сначала, когда ехали, подумал, что порешили свои, но потом посмотрел и замялся. Дико все это.

— Что именно?

— Ворона пытали. Крови на всю квартиру — жуть.

— Ну, жуть или не жуть, это мы поглядим. Никого здесь не приметил? Может, крутился кто?

— Никого. Люди на работу утром шли, машины, конечно, тоже проезжали, но тут оцеплено, поэтому разворачивались.

— Много машин было?

— Две полуторки. Одну мы остановили, чтобы трупы довезти. Водитель вон на лавочке курит.

Но к водителю Ланган не пошел, спросил:

— Номер второй полуторки ты запомнил?

— Нет, не приглядывался.

— Эх ты, голова курья! Ладно, не тушуйся. Пойду обстановку разведаю. Ты теперь в оба гляди, Лысухин.

— Есть, товарищ майор.

Дверь квартиры охраняли двое, Андрей Януарьевич для порядка сунул им под нос ксиву и прошел в квартиру.

В нос ударило как в хорошем морге в плохом смысле этого слова. И картина была далеко не для слабонервных.

Первый, паренек лет шестнадцати, тихонько прикорнул на стуле. Шея неестественно вывернута вбок, но ему повезло — смерть мгновенная.

Остальным повезло меньше. Ланган замер на пороге комнаты, мгновенно оценил обстановку.

Сидящий у стола был застрелен первым. Пуля пробила череп навылет и, судя по брызгам крови и дырке на обоях, застряла в стене.

Андрей Януарьевич повернулся. У окна на тахте еще один труп. Он подошел, глянул в мертвые глаза бандита — пуля угодила в сердце.

Майор развернулся лицом к прихожей. Налево от окна в коридорчике стоял участковый, курил.

— Александра Дмитриевна заканчивает работу, — протянул старший лейтенант безучастно.

— Андрей Януарьевич, расследую это дело, — Ланган протянул ему руку. — Да, знатная у вас бойня.

— Это вы еще вишенки на торте не видели. Вы проходите, — женщина выглянула из-за створки двери. — Только осторожно, здесь еще двое. Не споткнитесь.

Предостережение было своевременное, потому что в коридорчике растянулся совсем пацан с мокрым от крови чубчиком.

Эксперт-криминалист, она же судмедэксперт по совместительству (сказывалась нехватка кадров), поправила перчатки и кивнула на стул. Ланган присвистнул.

На стуле сидел Ворон. От грудины до паха зияла рана, вор сидел выпотрошенным самым натуральным образом. Но внимание привлекли не внутренности, а багровые дыры вместо глаз. И на лице что-то странное.

— Сначала пытали, потом разрезали и умирать живого бросили, — пояснила Александра Дмитриевна, и Андрей Януарьевич пригляделся. На лице была тряпка, кляп, чтобы Ворон не орал, но она пропиталась кровью, и от этого вид был жутким.

В углу лежал высокий юноша с развороченным пулей горлом. Племянник Ворона.

— Значит, воровская власть над Калининским кончилась, — высказал мысль вслух Андрей Януарьевич. — Время смерти?

— По предварительным данным в прихожей, двое в той комнате, здесь в коридоре — семь-восемь часов назад, этот, — Александра Дмитриевна показала на угол, — шесть-пять.

— А Ворон?

— Два часа назад. Когда мы сюда приехали, он еще был жив.

— Да ну? — поразился Ланган. — Необычайно живуч. Но не в таком состоянии он, чтобы разговаривать. Поэтому толку от него все равно не было бы. Вы нашли гильзы?

— Нет, гильз нет. Выстрелов было произведено семь.

— Семь?

— Две в ноге и запястье Ефименко Павла Панкратьевича. Одна в сердце у того, что в углу.

Ланган еще раз посмотрел на Ворона и на стол, где лежал наган:

— Значит, стреляли не на убой, а чтобы за пистолетом не потянулся. Убийц, предполагаю, было двое. Планировка квартиры такая, что одному можно справиться с двумя, максимум, с тремя. Полагаю, что сначала сломали пареньку шею, толкнули на стул, потом сразу прострелили череп сидящему и добили здоровяка у окна. Потом выстрел в коридор. Но нужно еще дойти до комнаты, стрельнуть племянника Ворона и самому Ворону сделать дырки в руке-ноге. Одному никак. Следовательно, один застрелил двоих, обеспечил прикрытие, а второй добил этих. Интересно. Генерал Рассохин сказал, что трупов десять. Я насчитал только пять. Где остальные?

— В соседнем дворе. Там другой криминалист работает.

— Спасибо. К ним я сейчас загляну, — Ланган улыбнулся. — Старший лейтенант, — позвал в коридор, — что-нибудь они ценное взяли?

— Мы здесь не нашли ничего.

Андрей Януарьевич внимательным, ощупывающим взглядом оглядел участкового.

— Докладывайте обстановку.

— Утром соседка Яманская, Татьяна Васильевна, двадцатого года рождения, квартира сорок семь, поднималась по лестнице. Из сорок шестой квартиры выскочил молодой человек и побежал вниз, едва не сбив ее с ног.

— Как он выглядел?

— Худой, небольшого роста, на виске шрам. Его труп во дворе нашли.

— Понятно. Яманская слышала выстрелы ночью?

— Нет. Она была в ночной смене на заводе.

— Проверьте насчет завода. Она у себя?

— Должна быть.

— Другие соседи выстрелы слышали?

— А здесь нет почти никого. Многие умерли в этом доме в блокаду.

— Кто вызвал милицию?

— Дворник. Потом мы пошли в подъезд, чтобы взять понятых, но дверь квартиры была распахнута. Мы туда заглянули, и вот…

Ланган вышел на лестничную площадку и нажал на звонок сорок седьмой квартиры. Он не работал, поэтому пришлось стучать кулаком.

Дверь открыла девушка с заплаканным лицом, и Андрей Януарьевич сразу просунул сапог, не давая ей захлопнуть дверь.

— Рекомендую вам признаться во всем по-хорошему, — спокойно предупредил он ее. — И то, что вы марухой Ворона были, и что вещи его прятали.

И рванул дверь на себя. Девушка попятилась, споткнулась о расставленные чемоданы.

— Вызывайте наряд и ищите понятых, — это к участковому. — А ты, красавица, присаживайся. Разговор будет долгим.

Ланган присел на один из больших чемоданов, нахмурился. Вынул блокнот из нагрудного кармана, чтобы записывать.

— Ну, рассказывайте, Татьяна Васильевна. Что утром увидели? Как чемодан собирали? Что Ворон в последние дни своей жизни говорил?

— Ничего он не говорил! — истерично крикнула девушка и качнулась на стуле. — Смеялся, угрожал Ханше. Пил много.

— Кто такая?

— Не знаю я! А если бы знала, то все глаза бы ей выцарапала! Ворон ее на нож взял.

Андрей Януарьевич потер подбородок. А это уже интересно. Такой беспредельщик как Ворон против какой-то бабы пошел.

— И как, удачно?

— Я не знаю.

— Где ночью была?

— На заводе, в ночной.

— Это мы еще проверим. Чемоданы сразу упаковала?

— Нет, это Костя Порченый приказал. Как увидел, что в квартире произошло, так сразу сказал грузиться и когти драть отсюда. Я стала вещи собирать.

— А теперь все по порядку. Кто из квартиры вышел?

— Лешка Тля. Бросился как укушенный, крикнул, чтобы в квартиру бежала. А там Ворон… — она всхлипнула. — Потом Костька прихрял. Посмотрел на это дело, велел когти рвать. Я уже первый чемодан из шкафа вытащила, слышу — во дворе стреляют. Подумала, что Тля с Порченым со шпаной сцепились или еще что-то. Довязала дальше чемоданы, стала ждать, когда хлопцы помогут донести чемоданы, а тут мусора приехали. Решила отсидеться.

— Отсиделась ты уже. Не волнуйся, чемоданы милиция поможет донести, — Ланган вздохнул и поднялся. Уже подошел и наряд, и участковый с понятыми. — Приступайте к обыску.

Распаковали, щелкнули замками первого самого крупного чемодана. Понятые ахнули. Было от чего ахать — до краев забит женскими часиками, серьгами, бусами. Был еще точно такой же чемодан. В третьем были продуктовые карточки.

Ланган зубами скрипнул и что дальше было в четвертом и пятом чемодане смотреть не стал. На Яманскую надели наручники, повели вниз по лестнице.

Она была ценной птичкой. Надо будет ее хорошенько раскрутить во время допросов.