– Уверена, у Рафии есть куда более интересные дела, – отвечает за меня Арибелла.

Я не спорю с ней. Арибелла ни за что не позволит своей заложнице разгуливать с оружием, вездеходным скайбордом и ее сыном.

Кол снова опускает взгляд на еду.

Я не против того, что он не желает со мной разговаривать. Из двух сыновей Палафоксов он старший и знает французский язык. Стоит мне пару раз ошибиться с глаголами, как он тут же заподозрит неладное.

Перед отъездом мы с сестрой изучили имеющуюся в сети информацию о Коле. Узнали, что он задумчивый, немного скучный и прилежный парень. В отличие от Рафи никогда не участвовал в общественной жизни. И все же здесь он больше всех похож на нее – молодой наследник правящей семьи. Если кто и способен заметить, что мой великолепный образ светской девушки – всего лишь фарс, так это он.

В жизни он выглядит старше, чем на фотографиях из сети. Плечи у него шире, темные глаза печальнее, да и в целом он намного красивее. Но это еще одна причина не разговаривать с ним. Рафи славится тем, что с легкостью очаровывает как девушек, так и парней, а я никогда не флиртовала с незнакомцами.

– У вас замечательный дом, – говорю я, чтобы нарушить неловкое молчание. Рафи научила меня использовать эту, пусть и банальную, фразу, когда я не знаю, что сказать.

Зефина мигом оживляется:

– Тебе надо непременно провести экскурсию! Кол, почему бы тебе после завтрака не показать Рафии дом?

Арибелла одобрительно кивает:

– Превосходная идея. Тем более ты ни разу не разговаривал по-французски с живым человеком, с тех пор как вернулся домой.

На лице Кола появляется несчастное выражение.

И в эту минуту я его прекрасно понимаю.

Имение Палафоксов оказалось действительно замечательным.

В отличие от мрачного закрытого поместья моего отца их жилище наполнено воздухом и светом. Комнаты выходят на балконы и террасы, в коридорах через застекленную крышу льются лучи утреннего солнца, и все это великолепие окружает заполненный деревьями двор размером с два футбольных поля.

В эти-то джунгли и ведет меня в первую очередь Кол. Мы взбираемся по дорожке из парящих в воздухе камней, пробираемся сквозь покачивающиеся листья папоротника и налетевший шквал крошечных крылышек. Неясно, настоящие ли это бабочки или генетически изменененые, но им явно что-то не дает упорхнуть в открытое небо.

Рядом с нами на случай падения витают следящие за безопасностью дроны. От перспективы долго лететь до земли мне нестерпимо хочется нацепить на запястья магнитные браслеты.

– Ты специально заставляешь меня нервничать, Кол?

Парень пожимает плечами.

– Только не говори мне, что девушка, столкнувшаяся с мятежниками и убийцей, боится высоты.

– Я сейчас говорю о бабочках. Они же плотоядные, да?

Впервые за время нашей прогулки он слабо улыбается. Не стоило отпускать такие глупые шуточки. Он ведь мог в ответ пошутить на французском, а мой сирано до сих пор спрятан в кармане. Уж больно мне не хочется слышать в ухе отцовские подсказки.

Но Кол ничего не говорит и просто ведет меня дальше.

Наши ноги ступают по влажной каменистой почве. Все кругом покрыто бледно-зеленым лишайником, который пестрит красными всполохами крохотных цветов. Это место больше похоже на естественную среду обитания, чем на сад, – своего рода островок дикой природы посреди города.

Интересно, можно ли с вершины деревьев попасть на крышу, если мне вдруг придется бежать? Кол наверняка знает ответ, но я не могу спросить его об этом. Он стоит неподвижно, вытянув вперед руку, и ждет, когда на нее сядет бабочка.

Когда Рафи хочет кого-то разговорить, она начинает его поддразнивать.

– Для экскурсовода ты не слишком-то общителен.

Он опускает руку.

– Мы находимся посреди симуляции Reserva de la Biosfera El Cielo.

Наверное, все-таки стоило надеть сирано. Хотя это испанский, а не французский.

– Биосферный заповедник «Небо», – переводит он. – Туманный лес в пятидесяти километрах к юго-западу отсюда. Он является природной заповедной зоной еще со времен ржавников. Моя семья до сих пор его охраняет.

– Туманный лес? Звучит как выдумка.

Кол пожимает плечами.

– Эти джунгли расположены настолько высоко в горах, что деревья здесь могут впитывать влагу из нависающих над ними облаков, а если надо, вызывать дождь. В старых джунглях особенная погода.

– Вот теперь ты говоришь как экскурсовод.

– Я известен своим занудством, – отвечает он.

А сам в это время делает характерный жест рукой «за нами следят».

На мгновение я теряю дар речи и молча смотрю на него. Откуда ему известны тайные жесты Рафи? Ее еще в детстве обучили им ученики из частной школы в Диего. А Кол Палафокс учился в школе по другую сторону океана.

Возможно, эти знаки универсальны и их разносят по всему свету безалаберные ученики, кочующие из одной школы в другую. А может быть, жест «за нами следят» настолько распространен, что везде означает одно и то же.

Уж Рафи бы знала. Мне так не хватает ее.

Кол пристально смотрит на меня, и я киваю ему в знак того, что уловила его сигнал. Что я, как и он, такой же избалованный ребенок, а не двойник и обученный убийца.

Тогда он впервые искренне улыбается мне.

Вдруг над нашими головами раздается шипение, словно от пролетающего аэромобиля. Я вскидываю глаза вверх, готовая прятаться в укрытие.

– Это всего лишь буря, которая бывает каждый час, – поясняет Кол. – В настоящем Ресерва ежегодно выпадает до трех метров осадков.

На лес опускается такой легкий туман, что бабочки его даже не замечают. Однако распылителей нигде не видно.

– Похоже, в джунглях действительно своя собственная погода.

Он снова улыбается.

– Давай-ка спрячем тебя от дождя.

Я пожимаю плечами.

– В это платье вплетена сеть наноустройств. Даже промокнув целиком, оно останется чистым и высохнет через пять минут.

Он изумленно смотрит на меня – Рафи никогда бы не стала так говорить о своей одежде. Ее обязательно волновало бы то, что крылышки стрекоз поникнут, а волосы намокнут.

– Ну ладно, – отвечает Кол. – Но я все равно хотел тебе кое-что показать. Настоящее здание возрастом пятьсот лет.

Он снова взмахивает рукой. На этот раз жест мне неизвестен, но я могу догадаться.

Такое старое здание наверняка построено из камня, а значит, не оснащено умными стенами, способными нас подслушать. Да и шпионской пыли в Виктории нет.

– Звучит восхитительно, – соглашаюсь я.

Кол снова замолкает и выводит меня из туманных джунглей в украшенный фресками коридор. Очередные черепа и цветы на фоне пустынного пейзажа, очень похожего на тот, где я вчера летела.

Я безумно довольна собой. Кол до сих пор не догадывается, что я не Рафи. Что я никогда не посещала модные вечеринки и не придумывала себе наряды.

Хотя в действительности мы по-настоящему так и не разговаривали. А теперь он вдобавок ко всему хочет уединиться. Вдруг он вздумает обсуждать со мной секретики испорченных детишек, всевозможные сплетни, о которых я ничего не знаю?

Рафи предупреждала меня: дружба с Колом лишь добавит мне проблем. Надо бы сказаться усталой и вернуться к себе в комнату. Не помешает на всякий случай собрать снаряжение для побега.

Но только я открываю рот, чтобы придумать какое-то оправдание и уйти, как с моих губ не слетает ни звука. Ведь у меня в отличие от сестры никогда не было друга.

Что, если Кол сообщит мне что-то полезное?

Он постепенно уводит меня в глубь их особняка.

Старое здание оказывается самой мрачной частью имения Палафоксов.

Кол проводит меня через дверь, оснащенную сканером сетчатки глаза, и мы оказываемся в коридоре с неровными стенами. Сквозь высокие решетчатые окна пробиваются слабые лучи утреннего солнца. На стенах не видно ярких фресок, только серое безмолвие прохладного камня.