– Она со мной.

Сцирша затаила дыхание, боясь поднять голову. Только когда послышались удаляющиеся шаги и скрип ворот, она посмотрела вперёд исподлобья. Перед путниками открывались цветущие сады и мощёные рыжими и красными плитами дорожки, стены, украшенные рисунками мрамора.

***

Сцирша низко поклонилась, как её учил Властомил, и услышала тихие смешки по сторонам. Она мельком огляделась: смуглые девушки в ярких лёгких нарядах прятались за колоннами тронного зала и прикрывали руками смеющиеся лица.

Адриан изящно поклонился.

– Я знаю, кто вы. А теперь скажите, что привело посла из Везувии в Нопаль? – Озахар, мужчина с длинной седой бородой, заплетённой в косу, с замысловатым широким головным убором в золоте и длинных перьях, в пёстрых одеяниях, украшенных драгоценными камнями и золотой вышивкой, сидел, скрестив ноги, на низком троне с высокой спинкой.

– Везувия нуждается в торговом союзе с достойным городом, – Адриан говорил из поклона, не поднимая головы, – мы сочтём за честь связать наши тракты с Нопалем.

– Неожиданное предложение, – ворчливо заметил Озахар и взял бокал с подноса, который держал щуплый юноша подле трона.

– Со времён посольства моего отца, Джозефа Валентайна Монтгомери, дом Монтгомери только теперь получил возможность заключать контракты столь важные… – Адриан сладким голосом завёл долгую и убедительную речь. Сцирша и сама почти верила в то, что придумывал мужчина на ходу. Она аккуратно осматривалась, насколько могла.

Вокруг было роскошно и свежо, хотя ведьма и видела, что куда менее богато, чем во дворце Надии. Серебряные вазы слегка потемнели, резные колонны были явно старше и вычурней отделки стен и полов. Рисунки по краям ковра под ногами были странно незакончены, будто ковёр резали, чтобы избавиться от потёртостей. Она глубоко вдохнула, и в нос ударили мирра, благовония и запах цветочных масел.

Слова Адриана и Озахара переплетались, голоса отражались от стен дворца и звучали, как глухая, странная мелодия.

Обёрнутые в алые кожаные доспехи стражи правителя стояли неподвижно, их длинные глефы отражали лучи утреннего солнца. Сцирша смотрела в их непроницаемые чёрные глаза.

– Что за девушка около тебя? – прогремел Озахар. Ведьма вздрогнула. Адриан обернулся и посмотрел на неё.

– Она… первая… торговка, которая согласна заключить сделку в случае, если ваше величество одобрит союз, – мужчина перешёл на шёпот, – представься.

– Я Сцор Иршант, – ведьма снова неуклюже поклонилась. Она ожидала услышать очередные смешки танцовщиц, но вместо этого в зале повисла тишина.

Озахар уставился на Сциршу.

– Иршант? Я не ослышался?

– Нет.

Адриан тихо, как будто невзначай, покашлял.

– …Нет, ваше величество, – тут же добавила Сцирша, – вы всё услышали верно.

Озахар медленно поднялся со своего трона и спустился к путникам. В животе ведьмы всё скрутилось в узел и сердце начало медленно перемещаться из груди в горло. Она видела тень правителя, которая приближалась к ним, и затаила дыхание, когда Озахар встал на вытянутой руке от Адриана и Сцирши.

– Кто твоя мать?

– Сабира Иршант.

– Подними голову.

Сцирша повиновалась. Лицо Озахара было испещрено морщинами, взгляд больших чёрных глаз впивался в глаза ведьмы, тяжёлые серьги с рубинами оттягивали мочки ушей, в косу из бороды были вплетены ленты и жемчуг, а павлиньи перья плавно покачивались от слабого сквозняка, проникавшего через резные длинные окна. Ведьма замерла.

– Дочь Сабиры… Дочь Аниса, – рука, украшенная тяжёлыми перстнями, скользнула по переброшенной вперёд косе Сцирши, – ты наконец пришла!

– Что это значит? – Сцирша сделала шаг назад.

– Ты не знаешь? О, всевышние, несчастная женщина! – правитель глубоко вздохнул, и его голос зазвучал ровнее, – прошу, идите на террасу. Слуга! Чай нам и яства, какие захотят посол Монтгомери и дочь Иршант.

Правитель жестом приказал путникам следовать за ним. Адриан ошарашенно посмотрел на Сциршу и одними губами произнёс: «Какого хрена?», но та только пожала плечами и так же беззвучно ответила ему: «Без понятия».

***

Правитель усадил гостей на тахту перед низким столом, ломящимся от сладостей: ароматная пахлава, которая разваливалась от щедрой изюмно-ореховой начинки, рахат-лукум всех цветов радуги, щедро посыпанный сахарной пудрой, с застывшими внутри фундуком, миндалём и кокосовой стружкой, красно-оранжевый кнафе, пушистый от сладкой тонкой вермишели, цукаты в сахаре, сиропах и меду… Поставили и чайнички, из изящных носиков которых вырывался пар вместе с ароматом кардамона, душистого перца, каркаде и апельсина.

Впервые за всё время, что Озахара видели Сцирша и Адриан, он улыбнулся. Девушки в лёгких нарядах, звеня украшениями, перебежали из зала на террасу, сели на подушки поодаль тахты и стали перешёптываться, с любопытством разглядывая путников.

– Восемнадцать лет ты была потерянной дочерью семьи Иршант, потомком Аниса Иршант, героя, спасшего Нопаль от ужасного Правителя Пустынь.

========== Глава 10. Игры судьбы ==========

Сцирша подняла брови и вперила взгляд в Озахара. Адриан предусмотрительно повременил с чаем, чтобы не подавиться в очередной раз.

– Я… не понимаю. Всё равно. Расскажите… Пожалуйста, расскажите, почему…

Ведьма замолчала. Она не могла подобрать слов для своего вопроса, а внезапное всестороннее внимание, свалившееся на неё, сбивало с толку.

– Всё началось с одного жадного купца, что принёс в Нопаль прекрасную, но ужасающую своим величием статую, – мягко начал Озахар, – он подарил её мне в знак уважения. Статуя женщины-мужчины, двутелого и двуликого человека в маске…

– Солнца и Луны, – выдохнула Сцирша. Правитель кивнул.

– Я приказал поставить статую на площади города. И только один бедный торговец из каравана того жадного купца, Анис, твой отец, противился решению правителя, хотя знал, что за это будет сурово наказан. Он говорил, что так мы потревожим древние и злые силы. Но я был глуп, и пошёл на поводу тщеславия.

Девушки на подушках затаили дыхание. Адриан потянулся за блюдцем с рахат-лукумом.

– Той же ночью началась песчаная буря, которой не знали наши предки. Гигант из песка появился перед городскими воротами и стал крушить дома, давить моих людей, сабли и стрелы не делали гиганту никакого вреда, а магия лучших моих чародеев проходила сквозь него. Он назвал себя Солнце-и-Луна, они вопили о неуважении, о том, что их алтарь был осквернён неверными. Анис вышел на площадь Нопаля, встал перед ужасной статуей и заговорил с Солнцем-и-Луной.

Сцирша обняла себя за плечи.

– Анис предложил свою душу в вечное служение Солнцу-и-Луне в обмен на покой и мир Нопаля. Сабира лежала у его ног и умоляла отречься от слов, сказала, что ждёт его ребёнка, но храбрый Анис знал, что, если не умилостивит Солнце-и-Луну, то погибнет весь город, и его жена, и его нерождённая дочь.

Сцирша прикрыла рот рукой.

– Жестокие Солнце-и-Луна согласились забрать бессмертную, чистую душу Аниса, и он исчез в тот же миг, что песчаная буря, что ужасная статуя, принесённая из пустыни. Выжившие люди вышли из укрытий, и не успела до меня дойти народная молва, как на пороге дворца появилась Сабира. Она рассказала всё, и её слова подтвердили люди, и в благодарность я одарил её всеми благами, на которые был способен. Я поставил на площади изваяние Аниса из лучшего гранита и мрамора.

Со стороны, где сидели девушки, послышались тихие всхлипы.

– Всем Иршантам я дал золото, камни, вина и шелка, ведь под их надзором выросла чистая и героическая душа спасителя Нопаля. Но Сабира отказалась от почестей. Как только дом её родителей был выстроен снова, она бежала из города. На прощание она сказала сестре, что уходит искать логово Солнца-и-Луны, чтобы вернуть возлюбленного.

Сцирша опустила лицо в руки.

– Мы думали, что она сгинула в песках вместе с ребёнком… Но теперь её дочь дома.