— Там я не ходил.

— Какая разница, пройдись.

Через минуту над моим лицом нависает тень, а спустя мгновение Дамир выдыхает мне в губы:

— Ты на зарвалась ли, девочка?

И тут я понимаю, что никакой это не сон!

Меня бросает в дрожь от его голоса и такого близкого присутствия. Я веду плечами от нахлынувшего волнения и пытаюсь быстро встать, но Дамир не позволяет этого сделать. Придавливает меня к дивану сильными руками, нажимает на плечи и удерживает меня в таком положении.

— Пусти, — отчаянно хриплю, дергаясь.

— Не дергайся, — хриплый голос Дамира звучит рядом с ухом.

Я замираю. Даже не шевелюсь. В квартире так тихо, что я слышу наше прерывистое тяжелое дыхание. Дамир едва ощутимо касается моей щеки губами. Я же нервно сглатываю и сжимаю одну руку в кулак, чтобы не шевелиться.

Когда Юсупов начинает покрывать едва ощутимыми поцелуями мою шею, я совсем выпадаю из реальности и не понимаю, что происходит. Дамир не пытается меня касаться руками, сменить позу или усугубить поцелуи. Просто легонько, почти невесомо притрагивается к моей коже губами, задевая ту короткой колючей щетиной.

Меня бросает в жар, я вздрагиваю, ощущая, как по телу расползаются мурашки. В этот момент все и прекращается. Дамир отстраняется, я распахиваю глаза, которые оказывается, зажмурила со всей силы.

— На кухне сама помоешь, — заявляет он и относит ведро со шваброй в ванную.

Дамир отсутствует несколько минут. Из ванной доносится шум воды, а затем все стихает. Я вся подбираюсь, быстро сажусь на диване и отвожу взгляд в окно. Делаю вид, что ничего не произошло.

— Раз уж я у тебя подработал домохозяйкой, может, покормишь?

От такого предложения я, честно говоря, в шоке. Он что, дома не мог поесть? Да и кормить его нечем. Я готовила только на нас с Кирюшей. В холодильнике только помидоры, колбаса и сыр. Где-то должен быть хлеб.

— Могу предложить бутерброды, — пожимаю плечами. — Раз дома тебя не кормят.

— С чаем? — уточняет Дамир.

— С водой из-под крана, — язвлю, но все же встаю с дивана и иду на кухню.

Накануне вечером я здесь убрала, поэтому сейчас не стыдно привести сюда Дамира. Пока я достаю из холодильника бутерброды и включаю чайник, Юсупов усаживается за стол и рассматривает кухню. Интерьер, честно говоря, так себе, но я и не претендую на его одобрение. Квартиру выбирала, исходя из своего бюджета. У нас простенько, но зато чисто, тараканов в этом доме за все годы, что мы здесь живем, ни разу не наблюдалось.

— Не хочешь сменить квартиру? — будто прочитав мои мысли, предлагает Дамир.

— Меня все устраивает.

— Она маленькая. И непригодная для жизни моего сына.

— Ты все равно звал нас к себе. Как знать, вдруг я соглашусь.

Я говорю это без какого-либо намека. Просто хочу, чтобы он перестал предлагать мне улучшение жилищных и финансовых условий. До Дамира мы с сыном прекрасно жили и прекрасно будем жить дальше.

— Ты решила согласиться?

— Нет.

Почему-то мне кажется, что услышав мой ответ, Дамир выдохнул. И это меня удивляет. Еще недавно он просил меня подумать и переехать к нему, чтобы он мог видеться с сыном постоянно, а теперь это желание поугасло? Или вовсе отошло на второй план.

— Наташа ждет ребенка, — летит мне в спину.

Хорошо, что в этот момент я всего лишь кладу колбасу на хлеб, а не нарезаю что-то ножом и не наливаю кипяток. Эта новость меня ошарашивает. Я бы даже сказала шокирует. Я сглатываю и делаю вид, что мне абсолютно все равно, хотя это не совсем так. Вернее, это совершенно не так. Я представляю, как с каждым месяцем Дамир станет уделять Кириллу все меньше внимания, а после рождения законного наследника, который появится в браке, Юсупов и вовсе забудет о существовании еще одного ребенка.

Отчего-то даже смешно становится от такого пинка судьбы. Если бы его жена забеременела чуть раньше… или хотя бы узнала об этой беременности, возможно, Юсупов и не узнал о существовании Кирилла и мы с сыном продолжили бы спокойно жить без участи в наших жизнях Дамира.

Не знаю, что чувствовать по этому поводу. Теперь вообще не понимаю, как относится к его приходам и к тому, что сын только привязывается к Юсупову. Кто знает, что будет завтра? Вдруг Дамир решит, что ему надоело жить на две семьи и перестанет приходить? Как мне тогда успокоить сына и объяснить ему, почему объявившийся папа к нам больше не приходит.

Варя

— Спасибо, что сказал, — говорю, прочистив горло. — Тебе в чай сколько сахара?

— Забудь про чай. Давай поговорим.

Я поворачиваюсь к нему и натыкаюсь на пристально рассматривающий меня взгляд.

— О чем? Я поздравляю тебя с неожиданной новостью и рада, что у вас получилось.

— Ты не рада, — замечает он.

— Ладно, — соглашаюсь. — Не рада. Но это нормально в нашем случае, не находишь?

Дамир шумно выдыхает и встает. Я же поворачиваюсь к нему спиной, чтобы не сделать глупостей.

— Так сколько тебе сахара? Или ты пьешь без?

— Прекрати цирк, мы можем спокойно поговорить? — звучит рядом с моим ухом.

— Можем, если ты отойдешь и сядешь на место.

— А если нет?

Юсупов обхватывает мою талию руками и тянет на себя. Требуется всего один рывок, чтобы развернуть меня к нему лицом. Я оказываюсь зажатой между ним и столешницей позади. Сглатываю, когда Дамир рывком усаживает меня сверху, отодвигая чайник, чашки и бутерброды.

— Тебе настолько важно, чтобы я порадовалась за вас?

— Я хочу, чтобы ты перестала притворяться, что тебе все равно, — говорит Юсупов.

— Я не притворяюсь, — пожимаю плечами равнодушно, хотя по правде внутри горю от страха и… предвкушения. — Мне правда все равно.

— Да? — он ехидно улыбается.

В следующее мгновение Юсупов наклоняется ко мне, вынуждая меня выгнуться, чтобы не соприкасаться с ним. Это было моей стратегической ошибкой, потому что уже через мгновение его рука касается внутренней части бедра, а оттуда добирается до кромки трусиков. Я дергаюсь, пытаюсь сбросить его руку, но оказываюсь плотно зафиксированной его объятиями.

— Так тоже все равно? — хриплым шепотом уточняет Дамир, проникая под белье.

Его пальцы утопают в моей влаге, которую я, к своему стыду, не могу контролировать. Его близость, запах, вибрирующие интонации и даже резкие движения почему-то действуют на меня возбуждающе. Если бы я могла думать в этот момент о чем-то другом, клянусь, думала бы, но не могу. Вся я сосредоточена на том, что делает Юсупов. Настроена на него, если можно так сказать.

— Это естественная реакция тела, — говорю шепотом, потому что боюсь, что голос меня подведет и сорвется в самый неподходящий момент.

— Думаешь? — не без доли ехидства спрашивает Дамир. — А мне кажется, ты просто меня хочешь.

— Это реакция на раздражитель, — так же шепотом парирую я. — Перестань меня трогать, и все пройдет.

— Думаешь?

Дамир и не пытается меня отпустить. Вместо этого проникает пальцами глубже, ласкает, изводит, заставляет невольно сжимать колени от возбуждения. Я не могу это контролировать! Хочу, но не получается. Не рядом с ним. И не после той сцены в душе, которая мне, между прочим, едва ли не каждый день снится.

— Ты мне противен, — нахожу в себе силы сказать это. — У тебя жена беременная, а ты пальцы запихиваешь в другую бабу.

— Которая совсем не против.

— Я свободная женщина, к тому же, без мужчины. Возбуждение — вполне нормальная реакция, когда интимных мест касается представитель противоположного пола.

Черт его знает, откуда я знаю весь этот бред. Просто хочется что-то сказать, раз уж сделать я не могу, чтобы он перестал чувствовать себя особенным.

— Хочешь сказать, что с каждым мужиком так течешь?

Дамир, наконец, отстраняется. Я едва сдерживаю разочарованный стон, свожу колени вместе и соскакиваю со столешницы.

— Может, и с каждым, — пожимаю плечами. — Не проверяла, потому что в моем окружении нет настолько наглых мужчин, которые без разрешения могут залезть ко мне в трусы.