========== Глава 1 ==========
Поежившись, Гермиона плотнее запахнула на груди песочного цвета пальто, которое плохо защищало от местной влажности и пронизывающего ветра. Однако она продолжала надевать его каждый раз, прибывая в Азкабан, как символ непринадлежности этому хмурому миру черных, удручающих мантий.
Добираться сюда было довольно утомительно, но сегодня она воспользовалась длительностью поездки, чтобы как следует сосредоточиться и настроиться на нужный лад. В ее рукаве были козыри, и от предстоящей встречи зависел итог пяти лет неустанной работы.
Волны ледяными брызгами разбивались о прибрежные камни, пока Гермиона твердо шагала вперед. Этот путь был ей хорошо знаком: последние годы она, сотрудник отдела Магического правопорядка, посвятила защите несправедливо осужденных заключенных.
Многие поспорили бы с ней, что волшебников, которых она вытащила из тюрьмы, осудили отнюдь не несправедливо. Однако Гермиона назвала бы это, как и обычно называла, семантикой.
После Битвы произошло множество событий, и радостных, и печальных, в числе которых оказался скорый самосуд как над отдельными волшебниками, так и над целыми семьями. Их дела не рассматривались с той тщательностью, что ранее; иметь в родственниках Пожирателя Смерти фактически означало подписать себе пожизненный приговор.
Веяния в Министерстве магии, как и в любой бюрократической системе, были слишком сильны, чтобы остановить их на пике. Многих однокурсников Гермионы лишили привилегий, статуса, средств. Пэнси Паркинсон похудела на добрых пятнадцать килограммов, когда Гермионе наконец удалось добиться для нее амнистии. Все помнили, что именно она выдала Тому-Кого-Нельзя-Называть Гарри. Никто не хотел знать, что ей было всего семнадцать; что ее родители были в смертельной опасности; что при Амикусе и Алекто Кэрроу, обожавших Круциатус, привыкаешь развязывать язык.
На самом деле, первым случаем Гермионы была совсем не Пэнси. Когда она только поступила на работу в Отдел магического правопорядка, где из-за нехватки кадров нужны были свободные руки, она твердо была намерена готовить документы на освобождение по-настоящему невинных заключенных. Ее первым поручением стала организация освобождения Стэнли Шанпайка, чья тетя проплакала в их кабинете три часа кряду, доказывая, что он был под Империусом. Коллеги скорбно вздыхали и отводили глаза, поджимая губы, пока Гермиона наконец не выдержала и пообещала миссис Шанпайк, что займется делом Стэнли.
Прорываясь через дебри отчетов, регламентов, распоряжений и приложений к приказам, Гермиона выясняла, что именно нужно, чтобы успешно подать апелляцию и выиграть дело. Список документов, выписанный ей на пергаменте, становился все длиннее, и Гермиона только качала головой: похоже, Министерство делало работу ради самой работы, чтобы было, чем занять сотрудников.
Случай Стэнли оказался довольно простым, но запомнился ей надолго. Миссис Шанпайк благодарила ее со слезами на глазах, пока Гермиона приходила в себя после первого визита в Азкабан — за последней бумагой, требуемой для подачи заявления: характеристикой от начальника тюрьмы.
Усатый, серьезный и тучный мужчина размашисто поставил подпись на пергаменте, как будто оказывая Гермионе огромную услугу.
Тогда она еще не подозревала, насколько часто придется с ним встречаться, окрыленная первым успехом.
После дела Стэнли в голове у Гермионы поселился незаметный, крошечный сверчок. Когда она открыла сердце мольбам миссис Шанпайк, почти невозможно было запечатать его обратно и не признавать, что восстановленная «справедливость» отнюдь не справедлива. Нельзя было забыть про целые шкафы с папками, хранящими в себе краткие записи по итогам судебных заседаний — зачастую однократных, отсюда тонкость папок — множества таких Стэнли Шанпайков.
И Гермиона сдалась. Она достала материалы по делам осужденных, и они ее ужаснули.
Теодор Нотт. Эдриан Пьюси. Блейз Забини. Маркус Флинт. Пэнси Паркинсон. Грэхэм Монтегю. Драко Малфой. Гестия Кэрроу. Флора Кэрроу. Грегори Гойл. Миллисента Буллстроуд.
Эти имена были на верхней полке.
Полок было пять. Шкафов — ну, по крайней мере десять, из тех, что стояли в их кабинете. Еще у них был архив…
Она честно просмотрела каждого, несмотря на то, что знала о явной причастности некоторых к делу Темного лорда — например, она не станет пытаться обелить имя Гойла, зная, чем он занимался в Хогвартсе. Но она может попытаться добиться справедливого приговора для этих ребят.
Чем она и занялась.
Работа затянулась на изнуряющие годы хождений по инстанциям, сбор подписей, повторные слушания и визиты в Азкабан. Но главным, ради чего Гермиона пожертвовала не только множеством встреч с друзьями, походами в излюбленную книжную лавку и в принципе личной жизнью, было торжество справедливости. Исчезающие папки. Пустеющие полки. Что-то, что должно было закончиться как надо.
И сегодня — уже сегодня! — она должна забить решающий мяч в кольцо. Сегодня она выложит свои козыри, и ей не посмеют отказать.
Она распахнула двери кабинета начальника тюрьмы и вошла внутрь с высоко поднятой головой.
— Управляющий Гибсон! — бодро поприветствовала его Гермиона, шагая к столу, где он работал с бумагами.
Игнатиус Гибсон на секунду прикрыл глаза, не показывая удивления очередному визиту Гермионы.
— Мисс Грейнджер, — устало протянул он. — Такими темпами вы опустошите Азкабан. Кто на этот раз? Фоули? Брейнджпик?
— Вы знаете, кто мне нужен, управляющий Гибсон, — Гермиона опустила подбородок, буравя начальника тюрьмы взглядом исподлобья. — Я пришла за Драко Малфоем.
— Ах, Малфой, — притворно сморщил лоб управляющий. — Что ж, боюсь, в этом месяце не смогу охарактеризовать его поведение как…
— Позвольте угадать, — перебила его Гермиона, — как соответствующее. Полгода назад вы не смогли дать мистеру Малфою характеристику за неповиновение приказам. Пять месяцев назад вы обвинили его в несоблюдении режима и распорядка. Четыре месяца назад, когда подошел очередной срок прошения, мистер Малфой якобы вступил в конфликтную ситуацию с персоналом. Три месяца назад он, согласно написанному, не проявил должного уважения к Министру Магии, грубо осуждая курс его правления. Два месяца назад, когда мне было в очередной раз отказано в аудиенции с мистером Малфоем, поскольку за якобы недостойное поведение к нему запретили посещение, вы отказались давать характеристику, ведь он отбывал — вот ирония! — наказание. Вы, наверное, удивлены, что не дождались моего визита в прошлом месяце?
— Мисс Грейнджер, ваше сердце, как всегда, горячо. Но в пламенных речах вы забываете, что говорите о людях, которые находятся здесь за совершенные ими злодеяния. Вы часто здесь бываете, но как гостья. Вы видите скалы, и они не трогают вас. Вы чувствуете соленые брызги, но они испаряются, как только вы покидаете это место. Ваши руки замерзают, но вы готовы терпеть здешний жуткий холод, потому что скоро он сменится теплом камина где-то в вашей уютной квартире с подушечками и книгами. Но я — я останусь здесь, когда восхищенные взгляды, которыми вас провожают, сменятся на волчьи оскалы. Когда эти люди вернутся к своему безумию, агонии и погрязнут в ненависти. Раз за разом они будут выкрикивать такие ужасные вещи, брызжа слюной, что каждый день я готов проверять, не расплавились ли решетки от их яда.
Пока он говорил, Гермиона старалась держаться, старалась не терять настрой. Она знала, какие ужасные условия содержания были в Азкабане. В конце концов, она смогла избавить от них многих, и истории, которых они почти не рассказывали… Гермиона не была чересчур сердобольной, но безжизненные глаза ее подопечных, терзаемых бесконечным одиночеством, страхом, беспросветностью, заставляли ее сердце сжиматься.
Она знала, что люди там, за каменными стенами, могут улюлюкать при виде нее или начальника, могут свистеть или выкрикивать сальности. Ребята, за которых она боролась, сами же были напуганы поведением остальных заключенных, и Гермионе было страшно: а вдруг она не успеет, и кто-то из них постепенно превратится в такое же подобие человека?..
