Блеснул металл. Эйко достала маленький складной нож и приставила его к горлу сына. На коже проступили красные бусины, мальчик даже перестал плакать. Он будто превратился в свою маленькую восковую копию, как в том именитом музее. Я замерла, сдерживая крик.

- Госпожа, опустите нож! – Приказал человек в форме.

- Если так суждено, - прошипела Эйко, глядя мне в глаза, - тогда отсюда никто из нас живым не выйдет. Покончим со всем. – Она сильнее надавила на нож. Тома пискнул. Белый воротник мальчика окрасило красное набухающее пятно.

- Стой! – Крикнула я, поднимая руки. – Хорошо! Пожалуйста, мама… Мамочка… - Голос сорвался на хриплый шепот. – Ты права, мамочка, ты во всем права! Но будь милосердна, - глаза наполнились слезами беспомощности. Вокруг все словно почернело, оставляя лишь нас троих в поле зрения. – Начни хотя бы с меня. – Я расправила руки, показывая покорность. Начни с меня! Я первая!

Женщина склонила голову набок, прицениваясь.

- Подойди, - хрипло приказала она, и глаза ее покраснели от проступивших слез. Если бы не вся эта ситуация, могло бы показаться, что ей горестно от происходящего вокруг. Но она лишь сошла с ума. Ополоумела. Обдолбалась.

Я сделала шаг, затем еще один. Мать протянула мне руку, собираясь заключить в объятия. Я прильнула к ней, вдохнув запах ее кожи, пропитанной потом, дешевым табаком и плесенью. Ее рука легла мне на спину. На секунду показалось, что она действительно по-матерински меня обнимает. Впервые в жизни. Однако в ту же секунду в живот больше нескольких раз врезался нож. Оттолкнув брата от матери куда-то в сторону, я крепче сжала женщину в тисках, стараясь отгородить от Томы. Почувствовав, как земля начинает уходить из-под ног, а дыхание с каждым разом становится все больнее, меня потянуло к полу. В ушах зазвенело. Перед глазами все раздвоилось. Прижимая к себе обезумевшую мать, пытающуюся вырваться, я начала потихоньку заваливаться в бок. Эйко что-то кричала, билась о меня головой, но ее голос заглушал собственный хриплый стон.

Кто-то нас с трудом расцепил. Меня перекинули на спину. Внезапно стало очень холодно. По лицу, шее, спине стекал ледяной пот. Я закрыла дрожащие веки. Во рту появился привкус лапши, приготовленной моей несносной тёткой. Послышался знакомый перезвон летних колокольчиков. Где-то заиграло старое шипящее радио. Пальцы почувствовали теплую шерсть кота, а губы ощутили легкое касание чьих-то давно позабытых, но таких родных губ.

Кажется, я улыбнулась.

========== ГЛАВА 37. Томико ==========

- Ну и что ты тут забыла?

- Что? – Я вынырнула из собственных мыслей.

- Что ты тут забыла, говорю. – Повторил Тай, наклоняясь ближе ко мне. Я уснула за партой. За окном была цветущая весна. На мне была форма старшей школы.

- Мне и на церемонии за тебя отдуваться?

- О чем ты? – Чувствуя, как жжет горло от слез.

- У нас выпускная церемония через десять минут, балда. Мы тебя потеряли, а ты спишь!

- Не понимаю. – Я подскочила с места. Стул противно скрипнул.

Тай приложил ладонь к моему лбу, затем к шее.

- Температуры нет… А, - он щелкнул пальцами, - понял. Это розыгрыш. Правда, не смешно. Нашла, блин, время.

Я всхлипнула, спрятав лицо в ладонях.

- Это был лишь сон…, - прошептала я, - просто сон.

Тай подошел ближе. Его запах окутал меня с ног до головы, отчего даже на затылке пробежалась волна мурашек.

- Ты перетрудилась на экзаменах? – Он пригладил мои волосы. – Тогда немудрено, что ты тут с ума сходишь и отключаешься сидя.

Я уткнулась носом в его плечо и крепко сжала в объятиях.

- Не исчезай больше.

- Да как я могу… - Прошептал тот. – Тем более, мне…, - Тай слегка отстранился, - мне нужно кое-что тебе сказать…

Утерев нос ребром ладони, я взглянула на смущенное лицо парня. Он вот-вот собирался признаться в любви.

- И я тебя люблю. – Прошептала я, опередив его на доли секунд. – Ты даже не представляешь, как сильно.

Парень отшатнулся, неуклюже задев собой парту. Он закрыл рот и нос рукой, продолжая глазеть на меня. Несколько длинных прядей выбились из наспех сделанного пучка.

- Ты…, - прошипел он, - ну нельзя же так! – Взвизгнул он, покрывшись пунцовыми пятнами. – Я собирался с духом последние несколько месяцев, а ты выложила это как на духу.

- Прости, я не хотела повторять свою же ошибку.

- Ошибку?

Я пожала плечами.

- Во сне ты умер, и я не успела сказать эти слова.

- Умер?

- Да.

Я подошла к нему вплотную и намотав на руку его школьный галстук, притянула к себе.

- Хорошо, что это был лишь сон. – Мой шепот окутал нас обоих. – Страшный и нереалистичный сон.

- Согласен, - кивнул Тай. Наши губы едва соприкоснулись, но школьный звонок все оборвал.

Я открыла глаза.

Размеренное пиканье приборов эхом раздавалось по палате. В нос ударил запах антисептика и цветов. Затем пришла боль. Пиканье ускорилось. Двери с треском открылись. Несколько медсестер начали что-то проверять, снимать какие-то пластиковые пакеты и надевать другие. Какая-то женщина посветила фонариком мне прямо в глаза, отчего я хмыкнула и отвернулась.

- Сообщите родным: госпожа Яно очнулась.

- Да! – Эхом отозвались другие медсестры.

Дверь снова гулко хлопнула.

Я посмотрела на женщину-врача, пишущую что-то на листе. Ее образ мутился перед глазами, как если бы в речку кинули камешек.

- Не думала, что наша с тобой встреча пройдет в таком амплуа. – Улыбнулась та, заметив мой взгляд. – А я тебя сразу узнала, Томико.

Я вскинула брови.

- Я Рика, помнишь?

***

Я пролежала без сознания больше трех дней. Мое настоящее имя стало общеизвестной информацией благодаря сотням видео инцидента по всем интернет-площадкам. В клинике без конца дежурили репортеры.

- Доброе утро, Томико-чан, - поприветствовала меня женщина-врач, оказавшаяся школьной драчуньей, с которой мы частенько устраивали перепалки.

- Привет, Рика, - кряхтя ответила я, приподнимаясь на локтях. Боль была жуткой. Швы натягивались, грозясь разойтись при малейшем движении. Однако вида я особо не подавала. Четыре ножевых. Мать четыре раза ударила меня в живот ножом, а я все равно умудрилась выжить.

- Как самочувствие?

- Как у живого трупа, - безрадостно промычала я, наблюдая, как девушка присаживается рядом.

- Выглядишь ты действительно как труп. – Пожала плечами Рика. Теперь у нее был свой натуральный цвет, а не те обесцвеченные волосы, похожие на солому. Девушка аккуратно зачесала их в тугой хвост и скрепила на затылке заколкой. Она неловко поправила халат, затем бейдж медсестры. – Томико, есть новости о твоей матери.

Я замерла. Последнее, что мне про нее рассказали было то, что мать заперли в одной из психиатрических клиник на время следствия.

- Она покончила с собой. Спрыгнула с лестничного пролета.

- Вот как… - Только и прозвучало в палате.

- Ты в порядке?

Я кивнула. На самом деле было даже как-то легко от осознания, и от этого становилось еще страннее.

- Как мой брат? Когда ему можно будет прийти?

- Все немного сложно.

- О чем речь?

- Твоего брата забрали из-за отсутствия официального опекуна.

- Но?! – Дернулась я и тут же пожалела об этом. Швы натянулись, причинив жгучую боль. Рика подскочила, проверяя целостность моего израненного живота.

- Н-ц, осторожнее! – Разразился врачебный тон.

- Но я же почти оформила опеку. Мои люди занимались этим последние недели!

- Как только все будет проверено, тебе позволят забрать брата.

- Где он сейчас?!

- Не уверенна, что смогу дать тебе точный ответ.

- А где, черт возьми, Поло?! Где мой менеджер? Где все?

- Успокойся! – Строго приказала Рика. Измерительные приборы затрещали. Всему свое время.

- К черту время и долбанную опеку! – Завопила я. Вокруг все защелкало, десятки звоночков протяжных и коротких трелью заволокли палату. Живот обожгло. Образ Рики стал расплываться, голос распадаться на отдельные звуки. Она достала шприц и ампулу и всадила иглу в мое плечо. Какофония звуков постепенно схлынула. Я услышала сначала спокойный голос девушки, затем собственное дыхание. Мне не хотелось снова засыпать, но моего мнения никто учитывать не собирался.