— Мой отец лично… — У девушки дрогнул голос. — Прости, мне очень жаль.

— Говори. — Голос стал пеплом. Внутри все замерло, даже дыхание стало мертвенно-тихим.

— Отец был тогда с ней… Он был ее последним… — Девушка подняла на меня пустые глаза. — Клиентом.

Дышать стало почти невыносимо. Они забрали у меня все. Жестоко. Бесчеловечно.

— Томико? — По комнате эхом разнесся дрожащий голос Ичиго. — Что мне сделать? Мне правда жаль…

— Уйди. — Хрипло прошептала я, бездумно пялясь в одеяло. — Просто уйди.

— Но…

— Черт возьми, Ичиго, хоть раз в своей гребанной жизни засунь гордость в задницу, и выйди из долбанной комнаты! — Голос сорвался на крик.

Когда вокруг никого не осталось, я закричала. Я вопила так долго, пока голова снова не заболела. Из глаз посыпались слезы отчаяния и горя. Наконец осознав огромную ошибку, которая перечеркнула жизнь двум самым дорогим людям, но по несчастью сохранила мою, внутри что-то оборвалось. Это не было похоже на то, когда ломается кость или старая дощечка. Этот звук сродни землетрясению пронесся под черепом, моментально сковывая разум льдом. Мир приобрел серость. Звуки стали глухими, а я превратилась в мерзкую оболочку, которую так и не смогли уничтожить. Мозг налился свинцом, глаза остекленели.

Не только Арэта оказался чудовищем…

Им была и я.

***

Кику и Джун с нашей последней встречи больше не появлялись. По словам Рюске, они обе вернулись к своим обязанностям в Киото. Джун даже пришлось выписаться раньше положенного срока. Из-за внутренних разногласий клана, в которые я особенно не хотела лезть, стало понятно, ско́лько проблем предстоит решить Ичиго и ее подопечным. Я же, пока все трудились, восстанавливая былое процветание, целыми днями находилась в выделенной мне комнате. Раньше меня заботило, что приходилось кочевать по разным местам, что комнат в моей жизни было куда больше, чем приятных воспоминаний. Сейчас стало откровенно наплевать. Монстру

вообще не положено иметь комнату, кровать и удобства. Каори, наверное, себе места не находит от горя, пока я нежусь в шелковых подушках.

Эта мысль иглой залетела в голову.

Я подскочила на постели, скидывая все подушки и одеяла на пол.

Не заслуживаю.

Не заслуживаю.

Не заслуживаю.

Отросшие ногти впились в кожу головы. Почти зажившие раны заныли, напоминая о своем существовании. Бинты все еще не разрешали снимать, но меня уже предостерегли о возможных шрамах от стяжек. Но и на это было плевать.

Я даже шрамов не заслужила.

В дверь тихо постучали, но ждать моего разрешения никто не стал.

Во тьму ворвалась полоска света.

— Проветривай хоть иногда. — Брезгливо возмутилась Ичиго, спотыкаясь о подушку. — Долго еще здесь собираешься сидеть?

— Не знаю. — Бесцветно ответила я, щурясь от света включенной лампы.

Девушка села рядом со мной, зажав руки между коленями. Ей было неловко.

— У тебя есть какие-то планы на дальнейшую жизнь? — Ее голос приобрел нотки серьезности.

— Не знаю. — Только и ответила я.

— Помнишь, — уцепилась за соломинку Ичиго, — в детстве у тебя была мечта красиво одеваться? — Я посмотрела на нее как на сумасшедшую.

— Помнится, ты хотела полететь в космос. — С вялой едкостью ответила я.

— К чему это?

— К тому, что некоторые мечты остаются мечтами.

— Если я захочу, то через месяц уже буду танцевать гоу-гоу на луне. — Усмехнулась та, но мои губы даже не дрогнули. Девушка замялась. — Меня, если честно, напрягает, что ты сычуешь здесь сутками. Когда ты выходила на свежий воздух последний раз?

— К чему вся эта опека? Ичиго-стерва мне нравилась куда больше, чем Ичиго-мамочка. Если ты все еще чувствуешь вину, то просто забудь.

— Знаешь, да. — Ответила та прямо в лоб. — Я хочу избавиться от этого гнетущего чувства и долга.

— Ты ничего не должна мне.

— Я, не зная многого, подпортила вам жизнь, и смерть… — Ичиго запнулась, — смерть Тая также лежит на моих руках. Зная вас с детства, мне было легко выдавать ваши слабые места.

— Уже не важно.

— Нет, важно. Одно дело быть стервой, другое — бессовестной сукой.

— Самокритично. — Кивнула я.

— Томико, я не шучу. — Зарычала та.

— Больше не называй меня так.

— Это еще почему?

— Это имя себя изжило.

— В любом случае, я также повинна в случившемся. — Распыленно ответила Ичиго, сжимая и разжимая кулаки.

— Тогда это не мне ты должна что-то отдавать. — Я впервые взглянула в ее глаза.

— А кому тогда?

— Его матери, что осталась одна. Каори — хорошая женщина и прекрасная мать. — Я сглотнула подступающий ком. — Лучше помоги ей.

— И все?

— И все. — На выдохе ответила я.

— А сама? Что-то нужно?

— То, что я хочу, ты дать не сможешь.

— И что же это? — Настороженно выдавила та. Я серьезно на нее посмотрела немигающим взглядом, думая, стоит ли говорить ей или нет:

— Покой… Я устала. Сколько бы времени не проводила в ванной, этот запах не смывается. Здесь все пахнет кровью, и я не говорю про твой дом, хотя и он

построен на костях, чего таить. Этот город, улицы, еда, вода… Даже за закрытыми шторами, я ощущаю тревогу. Мозг каждую минуту готовится отражать удары, каждый шаг за дверью расценивается как угроза. Ичиго, я так больше не могу. Даже очередной вдох — пытка.

— Я приведу к тебе психиатра. — С тоской ответила та, на что я выдала безумный смешок.

— Психотерапия для чудовища, что убил с десяток жизней.

— Том… — Девушка устало потерла переносицу, — ты — не монстр. Если бы ты не убила тех людей, они убили бы тебя. В этом мире нельзя по-другому. Либо ты, либо тебя.

— А тётя? Сато? Тай? Мои действия привели к их смертям.

— Как мне рассказывали, этот Сато был тем еще говнюком, он давно напрашивался на тарелку в шею. Касаемо твоей тёти и нашего дурачка — они знали, куда шли и на что подписывались.

— Но я же сделала первый шаг…

— Нет. — Раздраженно мотнула головой Ичиго. — Первыми стали родители и твоя тетка. Они с самого детства относились к тебе как к дерьму, уж я помню эту худобу и синяки. Это они выставили тебя. — Голос девушки стал виноватым, словно это сделала она. — Сплавили больной тетке, которая тоже ангелом не являлась. Врала при каждом удобном случае, а когда правда всплыла, было очень поздно. С рождения у тебя была лишь одна установка — никто кроме тебя самой тебе не поможет. Вот почему ты не послушала Тая, не обратилась в фонды.

— Откуда ты обо всем знаешь?

— Я дочь главы клана. — Сказала та без всякой гордости. — Мне докладывали обо всем, что связано с тобой и с ним, как только я вернулась домой.

— Слежка?

— Она самая. — Оскалилась Ичиго. — В любом случае, не возлагай всю вину только на свои плечи. По факту, мы с тобой еще дети. В нормальных семьях, наши одногодки еще за мамкину руку держатся.

— Ты… — Не успела начать я, как в полумраке зазвонил телефон.

— Секунду. — Вскинула руку девушка, принимая вызов. — Да? — Ее голос стал ледяным, разительно отличающимся от того, что был секунду назад. — С этим

должен был разобраться Рюске. — Я смотрела, как глаза девушки наливаются тихой злобой. — Вам, придурки, еще разжевывать, как у иностранных поставщиков товар принимать?! Что вы им наплели?! Идиоты… Стоять там и не дышать, приду и сама со всем разберусь. — Девушка раздраженно бросила телефон в груду подушек, лежащих на полу. — Мне нужно уходить. — Она поднялась, поправляя одежду. — Дерьмо само себя не разгребет.

— Ладно. — Кивнула я, теребя бинт.

— В общем, хватит тащить все на себе. — Напоследок выкинула девушка. — Надеюсь, ты сама скажешь, чего хочешь, и мне не придется напрягать для этого людей.

***

С нашего разговора прошло почти полтора дня. Ко мне заходила лишь прислуга, чтобы поменять постельное белье и принести еду, и посыльная Ичиго, которая забрала ее телефон, брошенный в порыве гнева. Больше никого не было. Несмотря на наш разговор, тревога и самобичевание не ушли. Теперь, в довесок ко всему, я испытывала вину за присутствие здесь. Уж как бы глупо это не звучало.