И мало ли что там могло с ним случиться. Он ведь сам сказал: эта охота будет опасной.

Я хотела быть рядом. И хотела, чтобы рядом с Дамианом были верные ему люди – любящая его как родного сына Софи, Бренан, пусть и выглядящий как собака. И я. Я тоже хотела быть рядом с ним. Боги дали мне магические силы не для того, чтобы я закатывала их в банки на зиму.

Дамиан пока что согласился лишь с тем, что решение отправить Бренана в тюрьму поспешное и непродуманное. В остальном – продолжал сомневаться. Вернее, он знал, ну, должен был знать, что отправиться всем вместе будет лучше, чем разъехаться по разным местам, но ни в какую не хотел со мной соглашаться. Обычное мужское самомнение, наверняка это оно мешало ему признать за мной правоту.

Следовало прийти ему на помощь и исцелить нанесённые гордости раны.

– Оставайся здесь, – сказала я Бренану и пошла к Дамиану, шурша платьем.

Оно больше других нравилось мне. Вышитые незабудки, тёмный верх, светлый низ. Я поправила кружева на рукавах, пригладила волосы, вдруг они растрепались. Я хотела быть для него самой красивой. Даже сейчас, когда мы спорили. Но ведь не ссорились, да?

Я остановилась рядом, коснулась его большой тёплой ладони. Он молчал.

– Я так горжусь вами, – сказала я, как и он, глядя на сад, залитый солнечным светом. – Я очень горжусь тобой, Дамиан.

– Это чем же? – Его голос звучал как из сундука, в котором он крепко-накрепко запер все свои чувства.

А значит, он всё ещё гневался на меня.

– Только сильный духом, уверенный в себе мужчина способен изменить решение вот так, прислушавшись к словам женщины. Другие за агрессией прячут слабости и неуверенность, отстаивают свою гордость, даже зная, что неправы. Им важнее, чтобы последнее слово осталось за ними, а что это глупое слово – неважно. А вы… А ты, Дамиан, не такой. Ты сильней предрассудков, и я восхищена тем, что ты не побоялся изменить решение на ходу, тем более когда я устроила сцену прямо на людях.

Я повернулась к нему, взяла его ладонь в свои. Наши взгляды встретились, и я увидела: он уже немного смягчился.

– Прости меня. Я больше не буду так поступать. Я переволновалась и совсем не подумала, как всё это выглядит со стороны. Я нанесла удар по твоему авторитету перед теми тюремщиками, ведь они могли подумать, что это я уговорила тебя, а не ты увидел другой путь и решил пойти по нему. И не потому, что я так захотела, а потому что понял: новый путь более верный.

Дамиан улыбнулся уголками губ.

– Твои слова – будто мёд. Ты льстишь мне безбожно.

– Я говорю то, что думаю. Я вижу в тебе большую силу. Ты даже не задумался о том, что какой-то глупец скажет, что тобой крутит женщина. И я люблю эту смелость в тебе, решительность, мужество показаться кому-то слабей, чем ты есть. Ты выше любых мнений – и знатных, и незнатных людей. Ты делаешь ровно то, что считаешь нужным, и не оглядываешься ни на кого. Ты споришь с принцами и прислушиваешься ко мне. Я восхищена тем, какой ты мужчина.

Дамиан улыбнулся, но покачал головой. Не соглашался со мной, но слушал внимательно.

– Ты слишком хорошо думаешь обо мне, Майя. Я как раз размышлял о том, что поспешил выполнить твоё пожелание вместо того, чтобы действовать так, как надёжней и спокойней всего, то есть правильно.

Мне не хотелось его лишний раз раздражать, но и согласиться с ним я не могла.

– Если надёжно, спокойно и правильно – это Бренан в тюрьме, то это совершенно не правильно. Ещё надежнее и спокойнее было бы ему оказаться в могиле, но это ведь не наш путь. Ему и так заменили срок заключения на более сильное наказание. Его тюрьма всегда с ним, его изменённое тело, то, что он не может говорить. Мне больно думать о том, как он страдает. Прости ещё раз, что я вмешалась – я не смогла смотреть на то, как его увозят. Прости, что я сделала это настолько прямолинейно, я просто не знала, как тебя остановить. Я поспешила с упрёками вместо того, чтобы отвести тебя в сторону и всё обсудить только между нами. Но пусть я ошиблась по форме, по сути я, как мне кажется, совершенно права. Нам лучше отправиться вместе с тобой, помочь тебе, поддержать тем, чем сможем.

– Там, куда я направляюсь, может быть очень опасно.

– Я это поняла.

– Там, похоже, не один демон нашёл себе живой костюм, либо один, но мощнее других. Безопаснее держаться от тех мест как можно дальше. Брать вас туда с собой – безответственно, пусть и мне тоже не хочется расставаться. Но я должен думать в первую очередь о вашей безопасности, а не своём комфорте.

Я сжала его руку, и он ответил мне. Буря миновала, и он больше не злился. Он слушал меня, отвечал – мы говорили, а значит, могли договориться.

– Ты защитник, для тебя важно, чтобы мы были в безопасности, я это понимаю. Но ты сам говорил, что тебе могут захотеть отомстить через близких людей. А ещё говорил, что обещал королю самому приглядывать за Бренаном. Я понимаю весь риск…

Ничего я не понимала на самом деле, но тогда не могла знать, куда, в какой ад, приведёт нас путь, о котором так хлопотала.

– …но правда считаю, что ты единственный, кто сможет нас защитить. И не тюрьма, и не твой друг не станут преградой для тех, кто захочет достать тебя через нас. Потому нам лучше быть вместе, безопасней всего. Ты защитишь нас, я в тебя верю.

Он смотрел на меня с нежностью, и я ответила на его безмолвный зов, шагнула навстречу, положила ладонь на его грудь. Он накрыл мою руку своей. Шерстяная ткань тёмного камзола казалась такой грубой по сравнению с его прикосновением. И это всё, что он нам позволил. Опять не поцеловал, хотя хотел. Его взгляд скользил по моему лицу вниз – от глаз к губам, и я вспоминала те его поцелуи. Они возвращались ко мне фантомным теплом, волновали так, будто мы сейчас целовались.

Но нет, таких вольностей Дамиан нам не позволял.

Мне так хотелось спросить, чего он ждёт. Но я не решалась. Лучше прочитать всё же ту книгу про этикет, или спросить у Софи, если ответа там не найдётся. Я не самая большая фанатка романов про старину, но, помнится, проявляющие инициативу девушки там выигрывали реже, чем наивные скромницы. А я и так, кажется, не слишком скромна, и с излишней наивностью мне тоже не повезло. Когда я смотрю на него и вижу нежность в его глазах, он тоже смотрит на меня и видит… Не знаю что, но восхищение он точно должен видеть во мне. Потому что да, он прекрасен.

Возможно, я всё же должна ему что-то сказать?

Губы совсем пересохли, и я их облизнула.

– Дамиан, я…

Бренан залаял в самый неподходящий момент. Мы с Дамианом отпрянули друг от друга, повернулись на лай. Там, на крыльце, стояла Софи, подперёв руками бока, смотрела на нас осуждающим взглядом. Как и всегда, в сером платье, несколько полнящим её, с высоко убранными тёмными волосами, она выглядела уютной и милой. Незнающий её человек мог посчитать её безобидной. Но такой она не была, милой ведьмой – о да, а ещё превосходной хозяйкой. Она заботилась обо всех нас, о Дамиане – по праву кормилицы – в первую очередь. И обо мне, как его будущей жене, беспокоилась тоже. И повторяла множество раз, чтобы я ничего ему не позволяла, никаких поцелуев, вообще ничего. Держаться за руки – да, но и то недолго.

А ведь он уже подарил мне кольцо. Но это Софи во внимание не принимала. Она говорила: «Вот когда в храм отведёт, тогда будет можно. А до того – ничего». Она и с ним говорила о том же самом, в этом сомневаться не приходилось.

– Вещи уже собраны, господин, – доложила Софи, легко поклонившись. – Прикажете закладывать кареты?

Она указала на Бренана.

– И что делать с ним? Бренан отправляется с госпожой Маей в Андор?

Я повернулась к Дамиану, взяла его за руку – и пусть Софи выговаривает мне сколько хочет!

– Пожалуйста, Дами, – я впервые назвала его так, как, однажды проговорившись, про себя называла Софи. – Я очень прошу, я умоляю не оставляй нас, не отправляй нас к чужим людям, позволь поехать вместе с тобой. Я буду строго исполнять всё, что ты скажешь. И Бренан тоже. А в Софи тебе нечего сомневаться. Я не хочу… не могу разлучаться с тобой. Пойми же, каждую минуту я буду думать о тебе и волноваться.