- И заодно перенесете свою священную задницу на СНМ, - вставил Алексей.
- Да, на СНМ! Это абсолютно нормальное желание. Я не собираюсь доживать остаток своих дней среди люмпенов! Я достоин большего!
- Налицо мания величия и, скорее всего, несколько ударов по голове. Видимо, в детстве, - резюмировал Саныч. - Лёх, или это ты его прикладом по темечку приложил так, что помутнение началось?
- Практически пальцем не тронул, - фыркнул сталкер. - Тряханул несколько раз для острастки.
- Да-а, Профессор-то наш оказался с гнильцой, - заметил Толян, опуская пистолет. - Куда вы его дальше, к себе на "Коласа"?
- Нет, - Алексей ткнул Профессора стволом. - Этот признался, что на "Победы" нас не пропускали именно по указке СНМ. Если верить ему, то у них везде есть свои люди и уши. Так что придется снова возвращаться наверх, в метро нас вряд ли пропустят просто так. Мужики, у вас костюмчика еще одного не найдется для нашего продажного друга?
- Какого костюмчика? - Профессор снова заистерил. - Я никуда не пойду! Вы не имеете права заставлять меня! Что за произвол?!
- А тебя никто и не спрашивает, - отрезал Борисыч и ответил сталкеру: - Найдем, конечно. Ради такого-то случая. Пускай теперь и наше светило посветится в походных обносках.
В пылу разговора все как-то позабыли о снующем под ногами мутанте. Тот носился от одного человека ко второму, каждого обнюхивал и терся около ног, требуя внимания, будто обычная собака.
- Лёш, - Саныч, наконец, заметил старания цербера, - а чего ты мутанта с собой приволок? Он же вырастит в хищную псину.
- Да не смог я его оставить. С Профессором когда побеседовал, увидел, что щенок на столе лежит, привязанный. Опыты над ним, видимо, ставить собирался. Ну и дернул меня черт поближе подойти. А он меня как увидел, хвостом завилял, заскулил жалобно. Может, запах мой запомнил или еще что. Я к нему руку протянул, а он взял да и лизнул ее. И знаете, как-то сразу вся ненависть к этим тварям пропала куда-то. Короче, жалко мне его стало, отвязал. А он даже убегать не стал, потопал за мной следом. Теперь и выгонять неловко, все равно не отвяжется. А если и отвяжется, то убьют его как пить дать.
- Значит, в нашем отряде прибыло, - вынес вердикт Тостер. Порывшись в рюкзаке, извлек из него кусок вяленого мяса, протянул щенку. Тот лег на пузо, вытянул вперед морду, жадно принюхиваясь, несмело подполз к человеку. Тостер тыкнул мясом ему прямо в нос. Цербер от неожиданности отполз назад, но, поняв, что его угощают, вцепился зубами в мясо, принялся с удовольствием жевать.
- Как назовешь? - Тостер вытер руки об штаны.
- Аид, - после минутного раздумья ответил сталкер. - Его зовут Аид.
Глава 5
Пополнившийся отряд двигался по проспекту Независимости. Над маршрутом особо долго думать не пришлось - раз уж риск быть остановленными на постах в подземке оказался достаточно высок, то по верху передвигаться представлялось более быстрым. Тем более, если на станциях окажутся соглядатаи из СНМ, то пройти они все равно не дадут. Затевать же войну с последними не столько не хотелось, сколько выглядело бы полным безумством и безрассудством.
Жгучий диск солнца уже миновал середину небосвода, жара постепенно уменьшалась, идти стало не в пример легче. Но теперь приходилось следить за Профессором. На поверхности тот был в последний раз еще тогда, когда в городе вовсю кипела жизнь. Долгие двадцать лет под землей не прошли бесследно для ученого - он часто спотыкался, все время осматривался по сторонам, нервничал. Ему хотелось назад, под безопасные своды туннелей, под толщу земли, а не брести с кучкой чокнутых, поднявших все с ног на голову из-за какой-то никчемной девчонки. Неужели одна жизнь стоит упущенного шанса к возрождению? К тому же, возможно, после экспериментов она бы и выжила. Вероятность этого, конечно, была мизерной, но тем не менее она имелась. Еще больше раздражало Профессора постоянное мельтешение мутанта рядом. Неожиданно появлявшийся откуда-нибудь сбоку, он доводил ученого чуть ли не до кондрашки. К тому же он все никак не мог взять в толк, отчего эта ошибка эволюции так внезапно привязалась к сталкеру. Дитя нового мира, жестокий хищник вел себя как обыкновенный домашний щенок, разве что не жмурился от удовольствия. Радовало то, что на Профессора пес не обращал практически никакого внимания. А вот Варвара он по какой-то причине не взлюбил. Пробегая рядом с бугаем скалился, негромко рычал. Однажды даже попытался легонько куснуть за лодыжку, но Варвар вовремя заметил попытку песьего террористического акта и ногу успел отдернуть. Обиженно ворча, Аид умчался во дворы, присматривая за вновь обретенной семьей издали.
Бывшее здание КГБ, не сговариваясь, обошли по противоположной стороне проспекта. Хотя, назвать зданием то, что от него осталось, язык не поворачивался. По странному стечению обстоятельств от него остался только вход - массивный портик с четырьмя колоннами. Вокруг колонн плющом вились клубы иссиня-черного то ли дыма, то ли тумана. Иногда он начинал будто бы светиться изнутри, и тогда от него на метр-два выстреливали отростки, извивались в дикой пляске, а спустя мгновение втягивались назад. От этого тумана ощутимо веяло опасностью, неизвестной угрозой. А все, что внушает хоть небольшое подозрение, следовало избегать любой ценой.
Выйдя к площади Независимости, остановились, пораженные открывшейся картиной - сама площадь заросла бурьяном и маленькими чахлыми деревцами, скрученными в спирали, с листьями, больше напоминавшими колючки. Между ними клубился все тот же черный туман. Бывший храм знаний, институт имени Максима Танка, выглядел так, словно какой-то гигант взял в руки нож и полоснул по нему наискосок - от верхнего угла и вниз, потом разворотил змеящуюся трещину как можно шире да так и бросил. Дом Правительства вообще перестал существовать. На его месте не было ничего, даже мертвого тумана. Видимо, здесь бомбили прицельно. Но не это заставило отряд впасть в ступор. Костёл Святого Симеона и Святой Елены, так же известный как Красный костёл, стоял целый и невредимый. Не иначе, как какая-то высшая сила хранила его все эти долгие двадцать лет, как напоминание о бренности бытия. Саныч, глядя на храм, перекрестился. Это заметил Тостер, хмыкнул:
- Саныч, а ты что, католик?
- Православный. Только какая теперь разница? Сначала мы отреклись от Бога, а потом он отрекся от нас. Так не все ли равно, возле какого храма сейчас просить прощения за содеянное? Этот костел столько пережил за свою вековую историю, что это достойно уважения и почтения. А вот переживем ли мы еще хотя бы два-три десятка лет - неизвестно.
